Вестник Свято-Филаретовского института

Философия Канта затрагивает богословские вопросы, одним из которых является вопрос о любви к ближнему. Предложенная философом интерпретация этого вопроса позволяет не только смягчить ригоризм кантовской этики, но и снять некоторые характерные для нее парадоксы, а также прояснить вопрос о конкретном применении категорического императива. В статье, в частности, рассмотрен «парадокс метода», используемый Кантом для определения добра и зла: зло определяется как злоупотребление разумом собственной свободой. Именно в силу такого понимания зла становится невозможной уверенность в моральном качестве собственного суждения. Кант даже усиливает этот момент, вводя понятие совести как самого себя судящего разума, причем последний оказывается самым строгим судьей, приговор которого всегда будет обвинительным. Чтобы избежать подобных нежелательных выводов, не оставляющих надежды на оправдание перед лицом морального закона, Кант вводит понятие любви к ближнему как «необходимое дополнение к несовершенству человеческой природы». Любовь велит поступать по отношению к другому так, как будто он способен направить свою волю к добру, даже если его нравственность и ­разумность неочевидны и даже сомнительны. Такая любовь, по Канту, невозможна по отношению ко всем людям, но именно ее наличие по отношению к некоторым позволяет преодолеть собственное несовершенство. Любовь к ближнему означает добровольное признание объективного несовершенства собственного субъективного суждения о нравственности и разумности других людей. Причем само это признание позволяет человеку подняться на ту нравственную высоту, которая иначе была бы для него недоступна. В интерпретации этики Канта и, в особенности, его понятия разума и способности суждения, автор статьи опирается на концепцию одного из ведущих немецких кантоведов последних десятилетий Йозефа Симона.