Солженицын обладал гениальной исторической интуицией

Я думаю, что и еще сто лет пройдет – и не будет полной информации: слишком серьезные вещи происходили. XX век в каком-то смысле цивилизационно переломный век. А такие тайны хранятся иногда тысячелетиями, о чем свидетельствует мировая история.

Когда читаешь Солженицына, особенно чувствуется, что принципиальные, очень важные стороны нашей истории не только не были освещены и продвинуты в сознание народа, не стали каким-то народообразующим началом, но и не были концептуально осмыслены. Совершенно очевидно, что важнейшие вопросы остаются как бы запретными. Конечно, одного Александра Исаевича недостаточно, чтобы составить полную картину. Но он сделал очень много и в плане осмысления, и в плане собирания материала. У него была своя очень чёткая историософия. С ним можно соглашаться или не соглашаться, больше соглашаться или меньше. Это в любом случае не последнее слово. Но его гениальный и колоссальный труд должен быть, безусловно, оценён. Солженицын должен быть прочитан в нашей стране и во всех странах, которые так или иначе находились под советским влиянием, или давлением – уж не знаю, как это правильно назвать. А пока он больше во Франции прочитан, чем у нас или в других бывших советских республиках. Он у нас не прочитан, не услышан, не усвоен, не продуман. При этом прилагались и прилагаются огромные усилия, чтобы всё его наследие нивелировать, дискредитировать, смешать с грязью. И как это делается, известно, достаточно открыть интернет. Критика Солженицына отвратительная, её абсолютно невозможно воспринимать – любая критика, на любое его произведение, начиная с самых ранних, с «Ивана Денисовича», допустим, вплоть до последнего, до «Двести лет вместе».

Да, это очень тяжелое чтение. Мы читали двухтомник «Двести лет вместе» больше года, делая большие перерывы на посты, на летнее время. Очень тяжелое чтение. Но я считаю, что это должно входить в обязательную литературу. Это великие книги. В XX веке были созданы какие-то великие произведения – не только произведения изобразительного искусства, но и литературы. Она по понятным причинам все больше и больше угасала, но вот эти вещи еще существовали. Во всяком случае, Солженицын здесь смог много сделать.

Он не только великий писатель, он еще и великий историк с удивительным чувством истории, с удивительной интуицией, совершенно гениальной. Он чувствовал больше, чем академик. Он мог не знать столько, сколько академик, но его чувства значительно полноценнее и достовернее, чем у наших академиков, почему я так и выделяю роль Солженицына. Видно, где он базируется исключительно на исторических материалах: на архивах, на документах – и где на своей интуиции. Часто его в этом обвиняют, говорят, что он плохой историк, тенденциозный, такой-сякой. Ничего подобного. Он никогда не позволял себе фальши, в отличие от всех его критиков вместе взятых. Никто по своей исторической интуиции, по внутреннему пониманию исторических процессов даже близко не подходил к нему. Я не поклонник буквального восприятия всего, что написал и сказал Солженицын. Я совсем не считаю, что это последнее слово. Но пока, за последние сто лет более серьезного и более полного исследователя по России XX века просто не было. Во всем мире.