О подлинном и мнимом противостоянии злу

1. Есть  разница между отношением к греху и отношением ко злу.

Грех – не сам дух противления, а конкретное нарушение воли Божьей, его можно простить. Человек, согрешивший против другого человека или против кого-то или чего-то ещё – против Бога, против мира, против себя и так далее, оказывается в ситуации не тупиковой: выход всегда есть, даже для греха к смерти, когда человек лишает себя общения с Богом или когда это общение сильно повреждается, искажается, извращается. До тех пор, пока человек жив, это можно исправить.

Со злом значительно тяжелее. Зло – всегда дух сатанинский, а дух противления нельзя прощать, поэтому с ним можно только бороться, ему можно только противопоставляться. Как бороться? Мирно – и непримиримо.

Мир – это сила Божья в человеке. Поэтому бороться со злом можно лишь тогда, когда Дух Христов, – а «Христос есть мир наш» – пребывает в нас.

Без непримиримости нет противостояния. Если нет непримиримости, то нет и борьбы со злом. И тогда есть попущение злу. А слово «попущение», которое иногда прилагают даже к Богу, в силу известной традиции, известных исторических обертонов приобрело значение попустительства злу.

Людей, которые стоят на позициях мирного и непримиримого противостояния злу, не так уж много. Обычно же люди полностью или отчасти жертвуют или внутренним миром, или своей непримиримостью. И получается или слишком много непримиримости (а это уже фанатизм, жесткость, самонадеянность и гордыня), или слишком много «примиримости» и терпимости – а это компромиссы, равнодушие и попустительство злу, которое в результате расцветает и, в конце концов, увлекает с собой самого человека. И человек оказывается внутри действия этого зла, становится его орудием, даже если он внутренне уверен, что он ему противостоит или хочет противостоять. Особенно страшно, когда это происходит в церкви, когда церковь перестаёт бороться с проникающим в её внешние границы злом. И теперь этого зла во внешнем дворе церкви накопилось чрезвычайно много. Не случайно говорится, что суд Божий начнется с внешнего двора церкви.

2. Раньше человек считался мудрым, если он знал, что есть добро и что есть зло. В нашей стране в советское время вопрос о том, «что такое хорошо и что такое плохо», т.е. вопрос о добре и зле, стал восприниматься как вопрос «крошки-сына», как вопрос, которым незачем заниматься человеку взрослому. В результате сейчас во многих идёт сильнейшее смешение добра и зла, их неразличение и даже неинтерес к этому различению. То есть внутренний, глубинный интерес, конечно, остается, потому что люди остаются людьми, но в жизни это проявляется наихудшим способом. Задавать такие вопросы не принято, их не обсуждают. А ведь это не только не детский и не наивный вопрос, это взрослый вопрос по преимуществу. И чем взрослее человек, тем больше он должен им интересоваться. XX век слишком долго не хотел различать добро и зло. Толстого стали признавать в большой степени именно из-за того, что он перестал бороться со злом. Согласно его учению, вся борьба в том, что ты ему не противишься. Это как будто буквально по Евангелию, а на самом деле с искажением и духа, и смысла евангельского слова. Но это было с радостью принято, потому что людям надоела эта проблематика, они устали от необходимости различать добро и зло и бороться со злом. Они стали бороться за всемирное счастье, счастье всего человечества, за коммунизм или социализм. Может быть, первый всплеск на пути в противоположную сторону совершил Ганди с его гражданским неповиновением на непротивленческих основах, потом ученые-физики, которые стали бунтовать против самой науки, которая приводит к созданию атомной и водородной бомбы.

3. Из признаков современного обличья зла на первое место я поставил бы внутреннюю расколотость, нецелостность, которая приводит к закрытости, не-проницаемости. Из-за этой расколотости человек не может свести концы с концами внутри себя. Когда он сам непрозрачен, как он может общаться с другими, какой своей частью он будет вступать в диалог? Получается, что одной своей частью он вступает в диалог с одними силами, другой – с другими, а потом его разрывает на множество частей, просто взрывает изнутри.

Расколотость – это синоним нецеломудрия. Общество как бы потеряло свою девственность, нарушило принципы целомудренной жизни. Это касается всего, не только политики, не только сферы пола, а очень многих вещей, прежде всего взаимоотношений между людьми. Люди стали жить по принципу «долой стыд». Целомудрие обязательно связано с понятием стыда за недостойные поступки, за недостойное поведение, за недостойные модели жизни. В наше время людей сознательно приучают к противоположному, к тому, что недостойного поведения быть не может: «если это твоё поведение, оно достойно только потому, что оно твоё». Человек думает, что его индивидуальная свобода покроет все его проблемы со свободой, что он обретёт свободу через индивидуализм. Получается же прямо обратное.

Индивидуализм – тоже признак нецелостности, только по отношению к человеческим отношениям или к обществу. Что такое индивидуализм? Это разрушение целостности в отношениях между человеком и Богом, человеком и ближним, человеком и церковью, человеком и обществом, человеком и семьей и т.д.

К этому добавляется страшная инерционность, то есть бездуховность, бессмыслица и нежелание искать смыслы, нежелание искания правды, нежелание искания справедливости, или желание всего этого лишь для себя: мол, мне важна моя правда, мне важна справедливость по отношению к себе, мне важна моя духовность.

Противостоять всему этому можно через исцеление себя. А исцеление связано только с одним – с вдохновением, через которое только и возможно переплавить всё внутреннее существо человека. Вдохновения в современной жизни очень не хватает (не воодушевления – от воодушевления люди уже устали, они впадают в уныние и в апатию от всякого нового воодушевляющего фактора их жизни). Поэтому люди часто думают, что им нереально склеиться вновь – как разбитую чашку не соберешь и не склеишь так, чтобы она была практически целой. И поэтому люди живут в своей раздвоенности по-прежнему, более того, это воспринимается ими тоже как норма.

4. Проблема борьбы со злом, противостояния злу очень часто профанируется, потому что очень многие считают, что от зла достаточно убежать (соглашательство со злом сейчас значительно сложнее). Ещё одно из серьезных препятствий на этом пути – патологический страх перед силой зла. Человек бывает просто уверен, что он бы и рад с ним побороться, но не может, у него на это сил нет. Это одна из причин, по которой люди не могут родить полноценную общину: они остаются в объятиях страхов самых разных форм.

Я думаю, что этому надо уделять больше внимания, когда мы говорим о борьбе со злом, потому что чаще всего человек даже не доходит до мысли о том, как ему надо жить, чтобы мирно и непримиримо противостоять ему. Это уже для тех, кто хотя бы этого не боится. Большинство же людей остаются на предыдущей ступени и все ещё боятся этого противостояния, причём независимо от того, какие внешние полномочия находятся в их руках, какие средства, какая власть, какие способности, интеллектуальные или какие-то ещё.

5. Противостоять злу в одиночку человек не может ни в церкви, ни в обществе. Спасаться (важно, что противостоять злу в обществе – это тоже в некотором смысле спасаться) в одиночку нельзя. И остается только одно – духовная семья, где есть личностные и личные, очень близкие отношения.

Здесь община может обрести какие-то новые возможности, новое вдохновение, только при полном понимании того, что община и дальше должна искать себя, искать адекватную форму своего воплощения и выражения. Нельзя сказать, что эти формы уже очень хорошо найдены, что все уже устоялось. Это очень живая, но пока ещё недостаточно развитая структура.

В обществе то же самое: как раз община может быть положена в основу общественного устройства. Это то, к чему приходят сейчас все идеи о местном самоуправлении, о гражданском обществе и т.д. Об этом постоянно пытается говорить Солженицын, пытался говорить академик В. Федоров. Община, если её не брать в патриархальном или слишком узко национальном смысле, как это иногда делали славянофилы, действительно может быть ячейкой общества. Мне кажется, что это по отношению к обществу чрезвычайно большая сила, которая ещё совершенно не оценена, более того, которую просто боятся.

Восприятие общины как маргинального явления, как убежища для слабых, которые не могут ярко себя выразить, позиционировать, которые в одиночку в поле не воины, – это, безусловно, главное внутреннее, духовное препятствие на этом пути. Это апофеоз и расколотости, и гордости, т.е. всего того, о чем мы сейчас говорили в негативном ключе, касаясь современного мира. Кто считает себя «сильным»? Как раз люди очень индивидуалистически настроенные, допустим, преданные крайнему стяжательству. Им бывает невозможно войти ни в братство, ни в общину. Более того, они тут же стараются заподозрить всякую общину в несвободе.

С другой стороны, действительно ещё нет примера такой общины, которая явила бы в себе творческое, очень личностное, яркое начало каждого своего члена. Существуют и разного рода ложные корпорации, и политические, и экономические, и просто преступные. Ведь социализм, коммунизм – это была ложная корпоративность. Один из основных примеров такой сектантской корпоративности в современном  обществе – фундаменталистский дух замкнутости на себя, «короткого замыкания». Это справедливо и по отношению к церкви. Не случайно фундаменталисты социального и религиозного толка очень часто сходятся.

Стремление к полноте и совершенству, мужественная и смелая открытость являются главными критериями подлинности всякой общины. Открытость к Богу, открытость к обществу, к истории, к своей земле, к Царству Небесному в первую очередь, так же как и способность к покаянию, благодарность и общение – это то, что противостоит сектантской корпоративности. Это может прекрасно существовать не только в церкви, но и в обществе. И формы выражения этого могут быть очень разными.