Проблемы проповеди Евангелия и контекст современной церковной жизни в России

Приступая к миссии, каждый современный миссионер должен четко осознать, кого и что он должен проповедовать. Казалось бы, что за вопрос: мы проповедуем христианство, веру, новую жизнь, Христа распятого, спасение и преображение, в котором нуждается каждый человек в мире. И это верно. Но и здесь нас подстерегают свои опасности и искушения. Ведь христианство не сейчас родилось, за ним стоит огромная, разнообразная, а то и противоречивая традиция. Что мы положим в основу своей проповеди? Какую традицию и культуру? И не случится ли так, что, даже выбрав лучшую из них, мы будем проповедовать не Христа, а христианскую культуру, ту или иную формулу веры или форму жизни и жизнеустройства на земле, тот или иной быт, культ, обряд? То есть нечто земное, а не небесное? Ведь так с миссионерами последних веков во всех конфессиях случалось уже не раз. Не по этой ли причине многие люди не доверяют миссии, миссионерству и миссионерам? За ними слишком часто стоят чьи-то слишком земные интересы, расчеты, выгоды, в т.ч. политические, экономические, культурные и национальные.

Итак, в первую очередь, в миссии надо избегать любой ангажированности. Иначе Бог ее не благословит и не поддержит. И сам возможный ее успех будет не победой Божьей в сердцах людей, а победой чисто человеческой, связанной не с тем, что приводит к общению, а с тем, что исходит из того или иного сообщения, включающего и разного рода финансовую, государственную и т.п. подпитку.

Всякому миссионеру также вновь следует задуматься и над тем, куда мы приводим людей, провозглашая им Слово Божье. Как это ни покажется кому-то, может быть, странным, но и здесь возможны варианты. Мы призываем людей к вере и к Богу, но что это реально для нас значит? Куда именно мы их при этом ведем: в храм? в церковь как структуру? в новый Божий Народ? ко Христу в Духе Святом? к Богу-Отцу и Его Царству? А может быть просто к себе – чтобы сделать их, по слову Христа, вдвое хуже нас самих, чуть ли не сынами геенны? Ведь каждый человек, в т.ч. если его уста отверзаются не Богом, а его собственным произволом, говорит лишь о том, что лучше знает «по себе» и по сути зовет лишь туда, где живет он сам, где реально, а не идеологически живет его сердце и дух.

Не менее важен вопрос, как следует провозглашать слово Истины? В каком духе и тоне и в какой последовательности лучше это делать? Здесь можно употреблять разные методы, но очень важно не применять никакого давления и насилия над личностью человека, не смотреть на него просто как на статистическую единицу. Важно говорить человеку лишь то, что он уже может понять и воспринять, дерзновенно и смело базируясь на нашей вере в человека как живую икону Бога, как живой образ Божий и Его подобие. Русская миссионерская традиция в лице св. Макария Глухарева призывает миссионеров скорее к доброжелательному настрою в отношении ищущих, к радушию и даже особой миссионерской приветливости, а не к ветхозаветной жёсткости и строгости «по закону». При этом каждому миссионеру должен быть ясен вред духовного либерализма и секуляризма, как и духовного фундаментализма и филетизма. В частности, это означает, что в миссии нужно шире использовать «принцип дополнительности», т.е. восполнения миссионером уже имеющегося человеческого опыта тем опытом, который дан через божественное Откровение только христианству, церкви и личности во Христе. Еще это означает, что миссионеру нельзя сразу говорить с неверующим обо всем: ему (им) нельзя сразу объяснять суть таинств и догматов, как и христианской аскетической и мистической жизни. Нельзя также базироваться в проповеди лишь на эмоциях или рациональном начале.

Что еще нежелательно говорить в начале миссионерского свидетельства современным людям в России? На мой взгляд, нежелательно поддерживать бесплодные схоластические споры конфессионального свойства, т.е. не следует говорить без особой нужды о других христианских конфессиях и верах и об их недостатках. Также думается, что если человек пришел к вам не через храм, то и не надо спешить его туда вести, особенно на литургию. В крайнем случае, это можно сделать только ради того, чтобы вместе побыть как бы «на фоне» христианского храма и почувствовать общий дух и настрой пребывающих в нем.

Мы как христиане всегда верили и верим, что в каждом человеке есть жажда общения с Богом и с ближними, в каждом есть жажда спасения «от рода сего развращенного», что Бог готов принять и всегда принимает человека таким, каким он в данный момент является. Да, Бог при этом ведет нас и по пути совершенства и святости, но это уже потом, после живого отклика человека на Его призыв. На этой вере можно основывать всякое миссионерское слово и дело. Главная проблема сейчас в России (а может быть и не только в ней) заключается в том, что люди привыкли более к контактам, чем к общению, даже в самой простой его форме. Кроме того, как известно, «от избытка сердца говорят уста», но именно этого избытка многие в себе сейчас не чувствуют. Отчасти из-за недавнего «коммунистического» прошлого, отбивавшего всякую возможность искреннего духовного общения между людьми, вселявшего в сердца один страх и недоверие, отчасти из-за особенностей современной массовой культуры, более настроенной не на то, чтобы давать, а на то, чтобы брать. Даже в храм люди часто заходят с внутренним настроем на потребительство: «Бог, дай, дай, дай!». А ведь миссионерство невозможно без первой встречи и дальнейшего общения как между человеком и Богом, так и между человеком и человеком.

В связи с этим, думая о миссионерстве в современных условиях, особенно в современных мегаполисах, таких как Москва, миссионеру приходится каждый раз заново решать внутренние, экзистенциальные вопросы, касающиеся того, что именно сейчас для ищущих людей важнее, горячее, что может лучше связать современного человека – с его радостями и горестями, нуждами и заботами – с христианским духовным опытом. Это важно и при первых личных встречах с людьми, и на первых общих беседах (у нас в Преображенском братстве и Свято-Филаретовском институте это называется «открытыми встречами»), и на последующих встречах как бы предогласительного характера, которые могут проходить раз в неделю в течение нескольких месяцев (в Европе аналогом таких встреч является, например, общеизвестный «Альфа-курс»). Цель этих встреч – дать возможность ищущим людям сделать целожизненный выбор в пользу Бога, а также в пользу Его Народа-Церкви через налаживание горизонтальных межличностных связей и через узнавание в других людях своих сокровенных мыслей и проблем. Людям нужно освободиться, расковаться, увидеть, что их вера - не просто частное дело, до которого никому никогда нет и не должно быть дела. Без этого невозможно любить Бога и ближних, невозможно начать молиться Богу, как невозможно увидеть и в Церкви нечто большее, чем просто человеческий культовый, историко-культурный и общественный институт.

Вторая группа вопросов, стоящих перед каждым современным миссионером в России, – это вопросы, касающиеся благоприятствующих или неблагоприятствующих миссии моментов со стороны ищущих, человечества, культуры, общества, СМИ и самой церкви в ее реальном современном состоянии.

Что мешает и что помогает современному человеку придти к Богу и в Церковь? Я бы сказал, что в первую очередь мешает внутренняя раздвоенность, нецелостность, нецеломудрие современных людей. Стремясь все к большему в своей внешней жизни, в т.ч. в своем познании «нового», «приятного» или «интересного», «выгодного», человек не замечает, как переходит внутренние границы позволенного ему Богом и природой, как развращается и телом, и душой, и духом своим. Это подрывает основы его нормального человеческого существования и приводит к закрытости, страхам, сомнению и недоверию в глобальном масштабе, ибо это недоверие и к Богу, и к Церкви, и к людям, и даже к самому себе. Это питает всевозможные комплексы современных людей, их постоянное недовольство то собой, то другими и другим, создает в них мертвящий негативный фон жизни, часто просто обесценивает все в их жизни и саму эту жизнь. Отсюда малая рождаемость и слишком большая смертность, в т.ч. от самоубийств или каких-нибудь дорожно-транспортных происшествий и техногенных, даже природных и иных катастроф. С этим же связано и большое количество разводов, абортов, незарегистрированных браков, безответственных сексуальных связей всех сортов, а также популярных эротических и оккультных сект. Наша эпоха – эпоха большого духовного и душевного разврата и еще большего страха и недоверия. Ведь даже в церкви люди как никогда прежде могут верить в Бога, но не доверять ни Ему, ни другим людям.

Можно ли это преодолеть или чем-то компенсировать человеку, если он еще не живет с Богом, если он еще не познал свободу и любовь Христову? Современному человеку трудно помочь, но тем не менее всегда ему помогает его собственная сердечная радость и его собственное сердечное страдание, независимо от их источников и поводов для проявления. Также всегда помогает искреннее чувство благодарности и искреннее желание жить по совести во всем и всегда. В наше время совестливый и благодарный человек – это всегда уже человек близкий к истинной вере, надежде и любви, независимо от того, что он сам о себе в этом отношении думает. Настоящая открытость и подлинная общительность человека также не может не привести его к истинной вере, к Богу и к ближнему. Но для этого человеку надо суметь одолеть свой страх перед лицом другого человека и лицом Божьим и открыть им свое лицо, а не ту или иную свою маску, личину. Это трудно, а многим кажется просто невозможным. Но это зависит не только от самого человека, но и от его воспитания, образования, от общей атмосферы жизни в семье, школе, в обществе, государстве, в сфере культуры, в СМИ и в церкви.

Что же это значит? Что роль этих сторон жизни человека остается огромной. Для миссионера и церкви очень важно знать, какой политический строй более благоприятен для слышания Слова Божьего. Это же касается типов устроения государства, установившихся норм общественной жизни, господствующего в жизни типа культуры и т.п. Все эти вопросы – отнюдь не праздные и не закрытые, особенно в посткоммунистических странах, да и в других тоже.

Здесь особняком стоят современные СМИ (масс-медиа). Эта область тесно связана с проблемами психологии и педагогики и с вопросами жизни молодежи и интеллигенции, от которых традиционно очень многое зависит в деле успешности христианской миссии. Именно через СМИ в первую очередь проходит разлом между современной культурой и цивилизацией. На псевдокультуру в СМИ часто «клюёт» и молодежь, и большая часть интеллигенции, не случайно как-то названной А.И. Солженицыным «образованщиной». И все-таки в современной молодежи и интеллигенции еще есть большой потенциал, ведь и современной молодежи свойственно показывать живой пример другим, без чего другие люди часто страдают, а современной интеллигенции и сейчас свойственно нести живую ответственность за других, без чего тоже жить трудно, как и трудно стать христианином. И здесь православная церковь в России сильно отстала. Она часто уступает протестантам в работе с русской молодежью и католикам в работе с русской интеллигенцией. И дело здесь не только в финансовых возможностях или в умении и опыте внешней организации миссионерского служения.

Отдельно миссионерам надо ставить и решать вопрос о современной церкви, о ее готовности не только проповедовать, но и принимать в себя неофитов. Здесь, на наш взгляд, положение совсем не простое.

Можно было бы, с одной стороны, говорить по преимуществу о положительных изменениях, происшедших здесь за последние 15 лет, и вообще о достижениях православной миссии. Тогда нам следовало бы вспомнить о сотнях открытых монастырей, тысячах новых приходов и десятках новоорганизованных духовных школ, о новых епархиях и церковных отделах по делам миссии и катехизации, об опыте приходской катехизации детей, молодежи и взрослых, о работе среди военнослужащих и заключенных и т.д. Здесь же следовало бы с радостью присоединиться к словам Послания последнего Архиерейского собора РПЦ ко всем ее чадам, призывающего народ Божий «к укреплению единства, умножению миссионерских трудов и святости жизни», а также к словам Определения этого же собора о вопросах внутренней жизни РПЦ, в п. 8 признавшего, что «для развития свидетельства Церкви современному миру, обретения его достойного положения в обществе и укрепления церковного авторитета, а также для развития богословия и образования следует активизировать диалог и взаимодействие Церкви со светской культурой и наукой».

К положительным сторонам нам, наверное, следовало бы отнести и ряд положений из соборного доклада председателя Миссионерского отдела МП архиеп. Белгородского Иоанна (Попова). В этом докладе, в частности, были отражены некоторые итоги всецерковного съезда епархиальных миссионеров (30.10 – 03.11.2002 г.), обозначившего основные направления развития миссионерского служения. Среди них – необходимость точного перевода Священного писания на языки народов России и совершения богослужения и издания православной литературы на местных языках, а кроме того – необходимость тщательной подготовки людей к таинству крещения, регулярного проведения огласительных бесед, издания пособия для священников и катехизаторов по этим вопросам, а также сборников программ катехизации. При этом там же признается важность недопущения религиозного экстремизма и конфликтов, важность привлечения мирян к активной церковной деятельности, поощрения общения людей за пределами богослужения, в частности, через проведение собраний и совместных трапез с обсуждением наболевших вопросов. Не были забыты в докладе архиеп. Иоанна и вопросы готовности миссионеров к межконфессиональному сотрудничеству, «если эта открытость не будет использована в прозелитических целях», а также вопросы воцерковления детей и молодежи, т.е. привлечения их «к самостоятельной духовной жизни, ответственному молитвенному предстоянию пред Богом». Признается и необходимость использования в миссионерской деятельности современных информационных технологий, форм дистанционного обучения, автомобилей, вагонов и поездов-храмов, миссионерских экспедиций в труднодоступные районы страны, долговременных миссионерских станов (стоянок).

Все это требует, по мнению архиеп. Иоанна, «постоянного обновления миссионерского служения», тем более, что в «быстро меняющемся мире (нецерковные) люди требуют постоянной заботы (о себе) и участия». Поэтому от миссионеров сейчас особо требуется «молитвенность, смирение, бескорыстность, ревность о Боге и приветливость» с «готовностью преодолевать все трудности». Однако, по признанию владыки, «многим священнослужителям недостает подобных качеств, поэтому их приходы не становятся миссионерскими, а все больше напоминают места для требоисполнений».

Не способствует успеху миссии и многое другое: российская демографическая ситуация и состояние религиозного сознания. Мы повсеместно сталкиваемся с «неблагополучием в духовной, нравственной, эмоциональной сферах, с депрессией населения». Во многих местах еще не хватает храмов, тем более миссионерских, разрушены церковные и народные традиции. Есть необходимость противодействовать и обоим противоположным тенденциям – стремлению к секулярному глобализму и к псевдорелигиозной архаизации.

Тут мы невольно переходим к отрицательным характеристикам. И действительно, на постсоветском пространстве миссионер до сих пор может регулярно встречаться с духовной пустыней, образовавшейся в XX веке вследствие русского холокоста, физического истребления народа и морального подавления всего живого в обществе и, прежде всего, в церкви. Не быстро исчезает и постсоветский менталитет, связанный с внутренней агрессией, недоверием, инфантилизмом, подавленностью, обидами и страхами, с крайностями в поведении и оценках, что нередко приводит к эксцессам обостренной ксенофобии и внутреннего сектантства или полной ориентации на западную глобалистскую модель. Миссионеру приходится действовать еще и в ситуации постмодерна, когда «все хорошо» и когда полностью обесцениваются слова и высказывания как таковые. Все говорят красивые слова, но можно говорить и все что угодно, ведь это все равно ничего не значит. Главное – «заразить собою», хоть на миг. Люди внутренне крайне расцерковлены, даже тогда, когда открыто признают себя верующими. Отсюда у них множество суеверий и господство потребительского отношения к Богу и церкви.

Все это создает хорошую, но опасную для миссии Церкви почву для агрессивного церковного фундаментализма (фарисейства) и для безразличного ко всему модернизма и политиканства (саддукейства и «обновленчества»). Современные люди не знают внутренней жизни Церкви и поэтому часто не доверяют ей, тем более, что идет много дезинформации о церкви при дефиците хорошей информации. И находясь уже в церкви, люди часто чувствуют себя бесполезными, теми, от кого ничего реально в церкви не зависит. Поэтому в полной мере на приходах  не используются даже имеющиеся у них возможности.

Миссионерской активности и личной ответственности мирян крайне мешает так называемое «младостарчество» и широко распространенное магическое отношение к таинствам, как и к самому священнику. К этому добавляется повсеместный кризис богослужения. Мало того, что оно многим непонятно по языку и своей образности, но часто оно еще и формализовано, доведено до уровня ремесла или работы механизма с почти полным вымыванием из него «синаксарности», то есть собрания народа (евхаристической общины) и его научения (в том числе через проповедь о прочитанном Слове), хотя это существовало в церкви изначально и вошло в церковные каноны. Это значит, что нет соответствующей среды и для подготовки миссионеров. Ведь нет живого пространства, которое бы их рождало. А те, кто в Церкви все-таки занимается миссией, с трудом находят друг друга, если только они не профессионалы. В вакууме все связи затруднены.

Миссии мешает и то, что людей соблазняет и искушает происходящее в исторических и эмпирических церковных границах. Люди часто смешивают эти границы с мистическими.

Не менее сильно ослабляет современную православную миссию и почти полное отсутствие в церкви местной соборности, умения слушать и слышать Бога и старших в Церкви, то есть умения слушаться голоса Божьего, знать и исполнять волю Божию. Это связано и с почти полной утратой пророчественного духа. А ведь «свидетельство Иисуса есть дух пророчества» (Откр 19:15), что означает, что возрождение миссии как свидетельства не о себе, а о Христе связано с поиском и обретением этого духа, с познанием воли Божьей «здесь и сейчас», а следовательно, и с покаянием. Наша же церковь бывает похожа сейчас на одну из церквей Апокалипсиса, говорившую: «Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды». Ответ Божий на это известен: «Ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр 3:17).

Также неблагоприятно для миссии то, что сложившийся дух и стиль отношений православных христиан друг с другом обличает даже в глазах людей внешних явный недостаток в них любви и общинно-братского духа. Многие страдают от духа неискренности, давления (насилия), противоречивости, раздвоенности и раздробленности.

Не способствует миссии любое отсутствие у миссионеров и в церкви четкой иерархии ценностей и целей. Особенно много соблазнов у людей возникает в связи с проявлениями любой формы стяжательства, как со стороны священства, так и со стороны церковного актива, а также серьезная недостаточность церковного образования клириков и мирян, любые проявления духовного обскурантизма.

Большой трудностью для развития православной миссии на посткоммунистическом пространстве является и историческая необходимость одновременного и скорейшего восстановления сразу и церковной инфраструктуры, и внутренней (духовной) жизни.

Крайне опасно для православной миссии рождение в самой церкви любых псевдо и квази форм: псевдобогословия, псевдообразования, эрзац-общения (напр., дружба «против» кого-либо, «контрмиссия»). Это могут видеть и внешние, которые уже не хотят заглатывать все подряд, которым обманки часто уже не нужны, что хорошо видно по характеру и вопросам современных взрослых оглашаемых-катехуменов.

При этом внешние люди убеждены, что церковь должна иметь собственную позицию по отношению к событиям, происходящим в мире, в обществе и государстве, и свою миссионерскую деятельность не должна привязывать к государственным структурам, в том числе к армии и местам заключения или к школам. И здесь церковь должна вырабатывать свои формы, что, безусловно, связано для нее с поиском духа и смысла всех современных вещей.

Однако не только нецерковные, но и церковные люди часто боятся новых, живых форм жизни и свидетельства, адекватных современному человеку. Например, еще с советских времен они боятся миссионерствовать вне храма, хотя в храме миссия тоже почти невозможна, так как не только само богослужение непонятно, но и вне его нет традиции установления горизонтальных связей в церкви. Если же миссия вне храма и пробивает себе дорогу, то она при этом часто политизируется и опирается не только на свои собственные силы и средства, за что тоже ей приходится дорого платить.

Многие в России слишком запуганы сектантством и, борясь против него, нередко обращаются к светским властям. Сам же народ Божий часто из-за злоупотребления в церкви смирением и послушанием чувствует себя неуверенно и поэтому в миссии почти не участвует, вернее, дает лишь то, что сам имеет – рассказывает лишь о вторичных «святынях», легендарных «чудесах» и «старцах». Умаление личностного начала в церкви, бездвижность и изоляционизм ведут к тому же.

От миссии отвлекает и ложный эсхатологизм и апокалипсизм. Если не сегодня, так завтра «конец», то зачем нужна проповедь?

В самой миссии есть ошибочное стремление начинать с внешнего (например, с обрядов), а иногда и заканчивать им. Также часто сразу начинают с конца – с таинств и догматов. Люди обычно не знают последовательности миссионерских действий, как и того, что сперва следует говорить не все то, что тебе самому интересно или известно, а лишь то, что слушающим, «ищущим», возможно вместить. Здесь нам мог бы пригодиться и опыт свв. отцов, и опыт разных успешных миссионеров, в том числе иноконфессиональных, пусть и с необходимой корректировкой.

Борясь с иноконфессиональным прозелитизмом, наши миссионеры, увы, сами часто бывают настроены прозелитически. А вот желания миссионерствовать в других странах и среди нехристианских народов чаще всего у них нет.

Нередко нашей миссии мешает наш же «богословский сленг» и внешняя стилизация под монахов-аскетов.

Часто чувствуется недоверие к опыту сердца и разуму, с чем связано и отсутствие стремления к единству духовного, душевного и телесного в себе и других. Здесь же коренится основная причина внешней неопрятности и бескультурья, даже в обыденной речи. С этим может быть связано неумение трезво оценить и отделить жизненную реальность от притчи или мифа, главное от второстепенного и производного, в том числе национального, культурно-исторического или психологического.

Как мы видим, все это – большие проблемы. Их решение прямо будет связано с общими результатами миссии на постсоветском пространстве.

В наше время бесспорно возрастает роль духовного поиска как до, так и после обретения веры в Бога и в Церковь. Но еще надо найти ответ на вопрос, может ли современный человек найти и удержать «при себе» Бога и ближних? Может ли он «отвергнуться себя, взять свой крест и последовать за Христом», причем во всем и навсегда? Может ли он в своей жизни идти одновременно «вперед и вверх», т.е. по пути синергии и обожения, и «вперед и вниз», т.е. по пути милосердной любви по зову «сердца милующего» и жалеющего всякую тварь?

Если бы сейчас в церкви было больше примеров личной и межличной святости, больше опыта личностного и межличностного просвещения и просветления, на эти вопросы было бы ответить легче. Но несмотря на то, что в наши дни отвечать на жажду и вопросы современных людей становится все труднее, люди все больше жаждут и ищут Бога, Его Дух и Слово. И от миссионеров во многом зависит, найдут ли они Его.