Учебный курс катехетики с точки зрения задач подготовки катехизаторов

1. Введение

Если мы ставим перед собой задачу подготовки и обучения катехизаторов, то в качестве необходимой части в нее должен быть включен, как нам представляется, и учебный курс катехетики.

Катехетика как полноценный учебный курс пока, к сожалению, практически не знакома студентам духовных семинарий и академий. Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин на Рождественских чтениях в январе 2012 года, делая доклад по вопросу подготовки катехизаторов в нашей церкви, отметил отсутствие этого предмета в программах практически всех ее учебных заведений (по словам владыки, есть лишь одно исключение – СФИ¹) как одну из очевидных проблем. На практике катехетику часто путают с катехизисом, рассматривая ее не как научный предмет, а как искусство «обучать вопросами, имеющими между собою тесную связь и расположенными в строго логической последовательности»², или же в целом считают не слишком нужной при наличии курсов патрологии или истории миссии и катехизации.

Нельзя не согласиться с владыкой Лонгином: необходим полноценный учебный курс катехетики, так как существует целый пласт церковного Предания, связанный с катехизацией, который не покрывается изучением ни патрологии, ни истории, но тем не менее требует своего уяснения и усвоения. Впрочем, связь катехетики с этими предметами очевидна, а с догматикой (особенно экклезиологией), сакраментологией и литургикой просто неразрывна.

Существует ряд вопросов, без точных ответов на которые именно в специальном катехизическом ключе служение катехизатора не представляется возможным. Будущему катехизатору как минимум необходимо разобраться, во-первых, с тем, что имеет в виду церковная традиция, когда речь идет о воцерковлении человека. Во-вторых, необходимо раскрыть основные принципы воцерковления, а значит и катехизации. В-третьих, необходимо правильно, т. е. изнутри, следуя внутренней логике, подойти к методике и практике катехизации, чтобы за многообразием форм и случаев не терять простоты и единства опыта, а значит и способности к творческой верности церковной традиции.

Рассмотрим теперь подробнее эти вопросы. 

2. В чем заключается воцерковление 

Основной вопрос катехетики – что такое воцерковление? Не может нести служение катехизатора тот, кто не имеет ясного и обоснованного традицией ответа на этот вопрос. Но найти его, а еще и ясно выразить, довольно непросто, потому что здесь мы сталкиваемся не только с неоднозначностью ответа, данного в церковном предании, но и с тем, что существующая церковная практика сама по себе является одним из путей конкретного решения этого вопроса.

Разумеется, здесь существует некий общий ответ: воцерковление – это введение в границы Церкви. Но совсем недостаточно просто декларировать это. Кандидату в катехизаторы обязательно нужно быть искушенным в вопросах экклезиологии и в курсе катехетики эти вопросы как-то по-особенному для себя актуализировать, потому что своим будущим служением он неизбежно будет поставлен едва ли не в самую конфликтную зону внутри церкви. Ведь любой катехизатор обязательно столкнется с целым спектром мнений о том, какие границы есть у Церкви, – вплоть до экклезиологического агностицизма, т. е. с убеждением, что никто не может о границах Церкви судить, из чего закономерно вытекает экклезиологический релятивизм, т. е. уверенность в том, что каждый вправе жить в Церкви как заблагорассудится, причем не только жить, но и воцерковлять.

Но для катехизации (а значит, и для катехетики) ответ на вопрос о границах является определяющим, ведь катехизация – это помощь в воцерковлении, в каком-то смысле даже само воцерковление, следовательно, она действительно есть введение человека в границы Церкви. Исходя из этого можно сказать, что полнота катехизации, ее длительность, да и само ее наличие являлись и являются проявлением веры в Церковь в свете опыта видения ее границ. Но образов Церкви в самой церкви существует достаточно много: в предании, как известно, не разработан экклезиологический догмат. Да, есть всем известные четыре свойства Церкви, содержащиеся в Символе веры, но они могут интерпретироваться очень по-разному: и в национально-монархическом ключе, и в монашеском, и в клерикально-иерархическом, и в поместно-приходском или поместно-евхаристическом и т. д. В каждом из этих случаев мы будем иметь различные концепции воцерковления и, следовательно, катехизации. Перед студентами, таким образом, открывается широкий спектр вариантов воцерковления: от простого введения (внесения) в алтарь после крещения без всякой подготовки, даже без последующего причастия – до оформленной катехизации, предполагающей одну-две или шестнадцать встреч, а то и год-полтора.

В связи с этим становится ясно, что святоотеческая катехизация замирает в VI веке не от отсутствия взрослых катехуменов или повального нежелания епископов ею заниматься, а из-за сдвига в экклезиологическом сознании, в результате которого святоотеческая катехизация в дальнейшем стала считаться чрезвычайно громоздкой, ненужной и лишней. «Нормальный» человек теперь мог считать себя членом Церкви, не имея опыта покаяния за всю жизнь, не принося сознательно и лично обетов верности Христу. Требования и критерии святоотеческой катехизации по сути сохраняло в себе только монашество, но у этого, как известно, была и обратная сторона: при обязательности целожизненного и сознательного посвящения себя Богу для монахов утверждалась необязательность его для остальных членов Церкви.

Существует не только экклезиологический, но и литургический аспект воцерковления, которому также нужно уделить внимание в курсе катехетики. Речь идет о достаточно большом количестве огласительных чинов, в которых необходимо разобраться (от молитв поставления взрослых и младенцев в оглашаемых разных этапов до различных чинов присоединения), а главное, о чине предкрещального покаяния, крещения и миропомазания. Нужно понять основную логику этих молитв, понять, в каких значениях в них употребляется само слово «воцерковление» и на основе этого сформулировать основные типы и способы воцерковления.

Итак, будущий катехизатор должен свободно ориентироваться во всем этом пространстве, потому что служить ему придется в реалиях нашей церковной жизни, не всегда благоприятствующих катехизации, и учебный курс катехетики должен этому помогать, практически заостряя вопросы экклезиологии, литургики и их приложения к современной церковной действительности.

Но главное, что катехетика должна раскрыть будущему катехизатору, – это представление о полноте воцерковления и, следовательно, о полноте катехизации. Нужно показать ему тот источник, который питал апостолов, учителей церкви, древних катехизаторов, у которых не только находились силы и время для полной катехизации, но она представлялась им совершенно необходимой и была неотъемлемой частью их церковной жизни.

Как же нужно видеть и понимать жизнь Церкви и как жить в ней, чтобы «понудить» катехумена, взрослого разумного человека, на путь воцерковления длительностью в 2-3 года, при этом интенсивно общаясь с ним и будучи в нем крайне (и при этом не утилитарно) заинтересованным? Ответ мы можем найти только в изначальной – Троичной, или общинно-братской – экклезиологии, которая видела жизнь Церкви и каждого ее члена в свете тайны бытия Триединого Бога и просвещения Его Светом. Путь воцерковления понимался именно как путь познания этой тайны. Через это и определяется основная граница новозаветной Церкви. А катехизация – помощь в таком познании.

Итак, катехизация – полная святоотеческая катехизация – это помощь уверовавшему человеку в достижении Покаяния перед Отцом, Крещения во Христа, Помазания Духом и служения Евхаристии вместе с Церковью.

Указанный путь воцерковления в нормальном случае должен себя адекватно выражать через совершение таинств слова, предкрещального покаяния («за всю жизнь»), крещения, миропомазания и евхаристии с причащением.

3. Как происходит воцерковление 

Итак, раскрыв для себя суть пути воцерковления, поняв, что происходит, когда человек воцерковляется, будущий катехизатор – благодаря учебному курсу катехетики – должен услышать некий внятный ответ и на вопрос, как происходит воцерковление. Без этого, как и без ответа на первый вопрос, его служение также невозможно.

Если само воцерковление человека есть, как мы сказали, тайна его Покаяния-Возвращения к Отцу, Крещения во Христа и Помазания Святым Духом, что выражается в совершении таинства Просвещения, или крещения во имя Отца и Сына и Святого Духа, то путь приуготовления (иногда очень длительный), принятие даров этого таинства, их усвоение и принесение плодов очевидно представляется процессом синергическим. Для совершения воцерковления необходимо, чтобы действовал Бог, призывая человека в Свой Народ, чтобы действовал человек, отвечая на призыв Божий, а также чтобы действовала Церковь, зная, что хочет Господь и что на сегодня может человек. Поэтому катехизатор, действующий от имени Церкви, призван черпать дерзновение и вдохновение из глубины своего богопознания, церковности и знания традиции.

«Мое дело говорить, твое – соглашаться, а Божие – совершать»[3], – так говорил своим оглашаемым свт. Кирилл Иерусалимский в середине IV века. Поэтому неизменный вопрос каждого будущего катехизатора к самому себе – что и как мне нужно говорить оглашаемому, чтобы Бог потом захотел это совершать? Учебный курс катехетики должен здесь как-то помогать.

Для этого в первую очередь необходимо понять и узреть духовные принципы таинственного процесса воцерковления, именно они и станут потом основными принципами катехизации. К ним можно отнести: церковность, личностность, целостность, последовательность и целесообразность.

Понимание и усвоение этих духовных принципов не может быть, конечно, задачей катехетики, это плод всей церковной жизни и духовного образования кандидата в катехизаторы (поэтому, кстати, не может быть катехизатором тот христианин, в необходимом качестве церковной жизни и духовного образования которого нет достаточной уверенности). А вот помочь увидеть осуществление этих принципов в процессе воцерковления и сделать выводы, как содействовать их более полному раскрытию в жизни оглашаемого, – это уже задача учебного курса катехетики.

Что же должен услышать будущий катехизатор из этого курса, если резюмировать максимально кратко?

Во-первых, катехизация является принципиально духовным и внутрицерковным процессом, поэтому она не должна совершаться вне связи с конкретным евхаристическим собранием, церковным братством или общиной и без одобрения священноначалия.

Во-вторых, катехизация имеет принципиально личностный характер: ее целью является как соединение оглашаемого с Церковью, так и его рождение свыше (см.: Ин 3:3), что не может произойти без его уникальной встречи со Христом в благодати Святого Духа. Образом, выражающим личностность катехизации, является община учеников Христа, где каждый известен по имени и обретает научение в неповторимых отношениях как с Ним, так и друг с другом. Поэтому катехизатор, подобно Доброму Пастырю, Христу, не наемник, но тот, кто душу свою полагает за овец и делает все, чтобы не погубить никого из тех, кого дал ему Господь.

В-третьих, для традиционной катехизации принципиальна целостность, суть которой в необходимой взаимосвязи закона молитвы, закона веры и закона жизни (lex orandi est lex credendi est lex vivendi). Подготавливаясь к своему Крещению Духом, ученики и слушали проповедь Христа (см.: Мф 5:1, 2), и молились вместе и отдельно (см.: Мк 14:26, 1:35; Мф 11:25), и соучаствовали в Его служении, жизни, радостях и скорбях (см.: Мф 9:19, 10:5, 25; Мк 10:28–30).

В-четвертых, для традиционной катехизации принципиальна последовательность, которая отражает постепенность нарастания Богооткровения и опыта Богопознания в Священной истории. Христос есть исполнение Закона и Пророков, поэтому путь к Нему и соединение с Ним не может исключить их откровения и усвоения. «Верный в малом и во многом верен, и неправедный в малом неправеден и во многом», – говорит Господь (Лк 16:10). Именно поэтому церковная традиция катехизации всегда предполагала различение предогласительного, огласительного и таинствоводственного этапов катехизационного процесса как особых пластов духовного опыта, а также выявляла последовательность духовных состояний человека, обратившегося к Богу.

В-пятых, принципиальной для катехизации является целесообразность. «Будьте разумны как змеи и бесхитростны как голуби», – также учит Господь своих апостолов (Мф 10:16). Применяясь к любой ситуации, любым обстоятельствам – церковным, личным и т. д., – нужно всегда иметь в виду (и в целом, и в частностях) цель катехизации, приближаясь к ней и достигая ее, причем в максимально возможной полноте.

4. Передача методического и практического опыта проведения катехизации

Следующая задача, которую должен решать учебный курс катехетики в свете подготовки катехизаторов, – передача методического и практического опыта организации и ведения катехизации.

Здесь, как нам кажется, необходимо учесть три момента.

а) Во-первых, зная, что одним из привычных и очень опасных для катехизатора искушений является желание найти некую «технологию» катехизации, мы должны сразу разграничить собственно синергический богочеловеческий процесс воцерковления, т. е. катехизацию, и связанные с ним различные учреждения, методики и инфраструктуру, т. е. катехуменат. Катехуменатом мы называем исторически, социально и культурно обусловленные учреждения церкви, создаваемые ею специально для ведения катехизации. Важно, чтобы будущий катехизатор никогда не терял трезвенности от обилия методик и форм, думая, что они могут работать сами по себе, как в обычном образовательном процессе, но помнил, что катехизация постоянно требует жертвы, творческого, мудрого и энергичного усилия. Именно поэтому очень важно различение катехизации и катехумената.

б) Во-вторых, методический материал и практический опыт будущим катехизаторам важно преподавать в системном виде. Им нужно знать не столько разрозненные, пусть и удачные, «авторские случаи», а систему катехизации. Такая система позволяет, с одной стороны, объемно и гибко «обнять» весь процесс катехизации, не схематизируя его, а наоборот, оберегая и направляя. А с другой — с достаточной степенью точности объяснить успешный или неудачный результат применения той или иной методики в каждом конкретном случае.

Легко догадаться, что система катехизации должна отражать и помогать воплощению основных принципов катехизации. Именно через их призму не только необходимо, но и удобно вводить будущих катехизаторов в методику катехизации и анализ ее практики.

Церковность катехизации в методическом и практическом плане предполагает ответственность за нее конкретного церковного сообщества, причем для его членов эта ответственность должна быть осознанной и являться личным духовным приоритетом. Образом, отражающим церковность катехизации, может служить, например, структура православной литургии, предполагающая первую часть, где могут и должны участвовать оглашаемые, и вторую часть, где могут и должны участвовать одни верные. Аналогичная «первая часть», доступная всем оглашаемым, предполагается и в области вероучения, и в области деятельного служения Церкви. Поэтому оглашаемые, даже если они не крещены, уже являются «некрещеными христианами», т. е. в определенном смысле членами Церкви, пусть и «неполными», в силу своей веры, и согласно каноническому праву несут соответствующую каноническую ответственность, в частности, могут подвергаться прещениям за проступки (см.: I Всел. 14; Эльв. 11, 38; Неок. 5).

Следующий принцип – личностность – методически выражается в том, что катехизация должна носить соразмерный конкретному человеку характер, поэтому она лучше всего проходит в малых группах (12-15 человек), где есть возможность знать и поддерживать каждого, регулярно собираясь на свободные по духу общие встречи. Личностность открывает нам, что в основе катехизации лежит сам опыт встречи – с Богом и ближним, всегда уникальный, требующий изнутри верности себе. Логика этого опыта говорит нам о незаменимости катехизатора, его помощников, поручителей: их служение ни в коем случае не есть функция, должность. И оглашаемый нам важен целиком, во всем спектре своих жизненных ситуаций. Поэтому, в частности, всегда нужно стремиться проводить огласительные встречи по домам оглашаемых и не позволять им называть огласительные встречи «занятиями». Иными словами, всячески, даже внешне, хранить настрой на встречу и общение.

Принцип целостности предполагает, что в любой своей разновидности система катехизации должна предполагать одновременное и непротиворечивое научение вере, молитве и жизни и, следовательно, наличие в ней четко продуманных и соотнесенных друг с другом вероучительного, молитвенно-литургического и деятельно-милосердного направлений.

Принцип последовательности методически проявляется в disciplina arcani – определенной «секретности», предполагающей запрет учить или допускать к участию в чем-либо человека, который к этому духовно, внутренне еще не готов. В нормальном случае этот принцип может и должен быть выражен в наличии структуры следующих один за другим этапов катехизации – научения Закону и Пророкам (оглашения слушающих), просвещения и таинствоводства – и, соответственно, в различении среди оглашаемых групп «слушающих», «просвещаемых» и «новопросвещенных». Отсюда вытекает и одно из основных правил катехизатора: никогда не говори всего, что знаешь, но всегда знай, что говоришь.

Последний принцип – целесообразности – предполагает продуманную последовательность собеседований и ритмы встреч, что позволяет обретать вдохновение, фокусироваться и обновлять видение цели, а также принимать решения о наиболее адекватных путях и формах катехизации.

в) В-третьих, вникнув в суть основных духовных принципов катехизации, готовящийся к служению катехизатор неизбежно обнаружит, что она не есть обучение или образование, а научение. Здесь сначала идет не изучение материала, обретение знаний, а потом уже действие или практика в соответствии с полученным знанием, а скорее наоборот, знание есть плод совершенного внутреннего или внешнего действия. Обучение происходит «извне», оно вполне может сочетаться с жизненной невключенностью обучаемого и обучающего в изучаемый предмет; научение же всегда совершается «изнутри» и непременно предполагает жизненную включенность, единство судьбы научающего и научаемого. Поэтому студенты должны усвоить следующее краткое определение катехизации: она есть целостное, последовательное, личностное и церковное научение основам христианской веры, молитвы и жизни.

5. Результаты прохождения курса катехетики

Какой же плод, или какие знания, навыки и новые возможности, должен обрести будущий катехизатор, прослушавший учебный курс катехетики?

Важно, чтобы по окончании курса катехизатор обрел понимание и даже некое видение процесса катехизации (воцерковления) как процесса таинственного, а значит объемного, а не одномерного или плоского. Он должен усвоить, что тайна жизни Церкви, принципы духовной жизни связаны самым тесным образом с методикой и практикой катехизации. Поэтому они ни в коем случае не должны входить во взаимное противоречие или дивергенцию, причем не только в реальном жизненном опыте, но даже и на уровне сознания катехизатора.

Также существенно, чтобы будущий катехизатор овладел инструментарием для полноценного анализа любого опыта катехизации (в первую очередь, своего). Различая принципиальное (фундаментальное) и прикладное, традиционное и новое, неизменное и изменяемое, обязательное и факультативное, можно найти и объяснить причину не только неудачной катехизации, но и, что всегда сложнее, хорошего результата. Все это позволяет эффективно накапливать опыт и исправлять ошибки.

Учебный курс катехетики должен открыть возможности и для большей свободы будущего катехизатора в его служении. Ведь катехизация абсолютно несовместима ни с какими трафаретами или шаблонами: наоборот, она всегда имеет дело с новыми людьми в их меняющихся обстоятельствах и внешних условиях. Поэтому творческая верность традиции – необходимое качество катехизатора. И обретению его также может и должен послужить учебный курс катехетики.

Обсуждение доклада

Священник Петр Боев: Скажите чуть подробнее о принципе: «Никогда не говори всего, что знаешь».

Владимир Якунцев: Это не принцип, а хорошее правило. Лучше процитировать уже упоминавшегося сегодня свт. Кирилла Иерусалимского, известного, наверное, больше всего именно в качестве катехизатора. Своим просвещаемым (по-нашему это второй этап) он говорил: если тебя спросят о чем-либо оглашаемые (первого этапа, т. е. слушающие), ты им ни в коем случае не говори. Ибо и больной просит вина, но данное не вовремя оно производит сумасшествие. От этого, по его словам, рождается два зла: и больной умирает, и врач остается в бесславии. И далее: смотри, как бы ты не был осужден как предатель сей тайны*. Вот поэтому и не нужно говорить оглашаемым всего, что ты знаешь.

Давид Гзгзян: Не хочу задавать провокационного вопроса, но это, наверное, плод хорошо сделанного доклада: у меня сложилось ощущение, что Вы очень выпукло предъявили известное различение наставника и начетника. К слову, «не говори всего, что знаешь, а знай, что говоришь» – это принцип еще иудейских мудрецов дохристианской эпохи. По-моему, Гиллелю принадлежит изречение: «Мудрый знает, что говорит, а наученный просто говорит, что знает». В связи с этим вопрос: а есть ли какая-то принципиальная разница между наставником христианским и мудрым наставником вообще? Какая-то изюминка, которая свидетельствует о том, что катехизация – это совершенно уникальный опыт, который есть только в христианстве?

Владимир Якунцев: Среди перечисленных мною пяти принципов три последних, конечно, не специфичны для христианского опыта наставления. Целостность, последовательность, целесообразность можно найти во многих практиках. Уникальными являются первые два – церковность и личностность. Собственно, они определяют содержание катехизации и ее цель. Как мне видится, кардинальное различие кроется именно здесь: катехизатор – наставник, учитель, пастырь в силу своей приобщенности к тайне жизни Церкви и, можно надеяться, своего рождения свыше, т. е. личного познания Христа в результате встречи с Ним. Поэтому во всяком его слове, во всяком его примере, даже когда он молчит, как мы вчера вспоминали, всегда должна быть, выражаясь библейским языком, некая соль и благоухание познания Господа. Формализовать это очень сложно, я не знаю, как в словах это точно выразить, – это как бы некий воздух, который все наполняет.

Александр Копировский: Мне кажется, принципиальное отличие христианского катехета от любого мудрого наставника – иудейского, буддийского или какого-либо еще – в том, что он не боится оказаться не в роли учителя. Ведь он одновременно и учитель, и учащийся. Понятно, что ему вряд ли нужно учиться у своих учеников, для них он все-таки наставник и в некотором смысле, как мы уже не раз говорили, лицо иерархическое. Но все-таки очень важно, что он не просто «носитель мудрости». Он должен твердо помнить заповедь Спасителя: если не будете как дети, то в Царство Небесное – со всей вашей премудростью – не войдете (ср.: Мф 18:3). Поэтому готовность умалиться в процессе изложения истин веры и жизни (тем, для кого они – большое открытие), это, мне кажется, принципиально отличает христианского наставника от всех прочих наставников. А во всем остальном они очень близки.

Дмитрий Гасак: Действительно, осознание духовного пути как некоторой последовательности – это, в общем-то, не находка христиан. Библейская традиция тоже знает подобную логику. Это нашло выражение в древних апокрифических текстах, в частности, в Песне об Иосифе и Асенеф, учительной книге, принадлежащей иудейской традиции. Линия жизни там тоже представляется в виде некоторых этапов: вначале – беззаконное существование, потом – некая встреча или потрясение, раскаяние, принесение обетов и выход на путь истины. Христианское оглашение во многом сходно с этими этапами духовного пути, за исключением одного: в них ни слова не говорится о Христе. Хотя там есть жертвенный мотив: раскаявшись в своем грешном образе жизни, человек должен принести жертву. Но самого новозаветного откровения, связанного с Крестной Жертвой, Воскресением и жизнью в Духе Святом в народе Божьем, в Церкви, как раз нет. Именно этот момент мне кажется центральным, его катехизатору никогда нельзя забывать. Иначе он легко может превратиться просто в некоего мудреца, учителя…

Давид Гзгзян: Я хотел бы продолжить мысль Александра Михайловича Копировского. Если мы просто констатируем, что о Христе и Святом Духе больше нигде, ни в одном другом опыте не идет речи, то в каком-то смысле это может показаться тавтологичным: мол, вы, христиане, говорите о своем, а мы – о своем. То есть эта обращенность ко Христу, личностность и церковность должны быть как-то дополнительно выражены, конвертируемы во что-то принципиально важное в жизни, пусть даже некими специальными, методически окрашенными словами. Мне тоже кажется, это связано с умалением, с тем, что церковность представляет собой в сущности то, что жизнь катехизатора когда-то, в определенный момент будет связана общностью судьбы с теми, кого он оглашает, и он перестанет быть для них иерархическим лицом. Вхождение в церковь – это принципиальное событие, которого нет больше нигде, потому что, кроме как в церкви, нет этого опыта соединения в единое мистическое тело, нет того, что теперь мы «все на одно», что у нас общая жизнь и с Богом, и друг с другом. И в этой абсолютной общности мы становимся самими собой, но только при условии, что оказываемся именно в такой общности. Ни один другой опыт наставничества этого не может предполагать в принципе. Я думаю, что-то самое важное нащупывается именно здесь.

Наталья Адаменко: Мне кажется, важно акцентировать то, что сам предмет «катехетика» в опыте нашего института существует не изолированно: он не просто вписан в общий учебный план, но ему предшествует миссиология, после него идет гомилетика, и оба эти предмета внутренне связаны с катехетикой. В итоге у студентов формируется целостное видение пути воцерковления человека и дальнейшей его жизни в церкви. Сейчас мы наблюдаем разрыв в церковном сознании, когда все в церкви существует как бы отдельно: миссия, катехизация, клирики, миряне и т. д. Его, в частности, удается преодолевать через последовательный и целостный опыт преподавания перечисленных предметов, которые непосредственно связаны с проповедью Евангелия людям, находящимся вне, на границе или уже внутри церкви. Я думаю, этот опыт очень ценен не просто сам по себе, а как общецерковное достояние.

Священник Игорь Киреев: Благодарю Владимира Ивановича Якунцева за такой замечательный доклад, я слушал его с большим интересом. Также важно замечание Натальи Александровны Адаменко. В связи с этим у меня вопрос: как предмет катехетики связан у вас с реальной практикой? Теоретически он выстроен основательно, но действительно ли озвученные принципы в той или иной мере осуществляются, каков итоговый результат, и как это в целом поверяется жизнью?

Владимир Якунцев: Этот вопрос требует большого обсуждения. После обеда у нас запланирован отдельный доклад Марии Дикаревой на эту тему. Кратко скажу, что проблем с практикой действительно немало, Александр Михайлович Копировский об этом уже упоминал. Не могу сказать, чтобы мы шли совсем ощупью, но какая-то конкретизация опыта происходила все же постепенно. Недаром, например, СФИ теперь не называется миссионерско-катехизаторским институтом: все-таки вряд ли возможно жестко соединить катехизационную практику и образовательный процесс. Они должны быть связаны, но каким-то иным образом. Эта практика у нас когда-то была включена в учебный план, теперь нет. Сейчас есть намерение реализовать что-то подобное процессу взращивания катехизатора «у ног учителя», но не в рамках учебного процесса. Такой проект существует на стадии становления.

По поводу реплики Дмитрия Сергеевича Гасака и по теме наставничества. Конечно, очень сложно не утонуть в принципах и не потерять свежего и ясного взгляда на путь в целом, то есть не превратиться в некоего менеджера или методиста от катехизации. Сам дух новозаветного откровения, сердцевина его опыта должны наполнять катехизацию. Поэтому очень важно, чтобы к Ветхому завету мы шли от Нового, а потом возвращались обратно к Новому. Именно в таком порядке. Тогда возникает какая-то верная наполненность оглашения.

В то же время нужно трезвиться – во всяком случае, я всегда какое-то усилие здесь делаю – и никогда не спешить с возвещением христианского откровения, как это бывает у протестантов. У них проповедь предельно христоцентрична: сразу прямо о Христе, ни вправо, ни влево, и они полагают, что это бьет «в десятку». Думаю, это не так. У подавляющего большинства тех, кто приходит на катехизацию, вера во Христа сначала присутствует скорее как некое принципиальное доверие. А личной встречи с Ним еще, может быть, и не произошло. Христос и вера в Него подобны правильному ответу в конце учебника. А вот самому решить задачу, чтобы обрести этот ответ, оказывается не так просто. Очень велик соблазн все подогнать под уже известный верный ответ, но этого надо всячески избегать.

Юлия Балакшина: По идее в курс катехетики должен входить обзор всего спектра трактовок понятия воцерковления, существующих в настоящее время. Предполагается ли в рамках данного курса лишь теоретический обзор существующих подходов или после прослушанного курса катехизатор потенциально может трудиться в разных парадигмах этого спектра?

Владимир Якунцев: Я старался обозначить, что очень важно дать представление о полноте катехизации и воцерковления. К сожалению, всерьез катехизация может существовать только как плод определенного экклезиологического сознания, и даже не столько сознания, сколько вполне конкретной веры и опыта церковной жизни. Сейчас среди духовенства и мирян катехизацией глубоко интересуются те, кто задумывается о каких-то критериях качества по отношению к собственной церковной жизни. А те, у кого сложившаяся церковная практика не вызывает, так сказать, никаких вопросов и боли, могут и объяснять, и оправдывать полное отсутствие катехизации.

Не факт, что катехизатор сможет осуществлять свое служение в любых условиях. Нужно быть готовым к возможному конфликту. Конечно, он не должен быть бунтарем, но при этом прекрасно понимать, что происходит, почему его не принимают, почему считают какие-то его предложения лишними и т. д. А в самом курсе катехетики не стоит, на мой взляд, тратить много времени на то, чтобы показать весь этот спектр возможностей. Ведь в подавляющем большинстве случаев учатся церковные люди, все имеют опыт, практику, память о собственном воцерковлении. Здесь важно просто помочь осознать какие-то вещи, наладить между ними связи.

Зоя Дашевская: Еще из посланий ап. Павла известно, что катехумены обращают внимание на своих церковных учителей и отличают их друг от друга. Понятно, что катехумены будут замечать тонкости и различия, может быть, скорее психологического плана. Поэтому и появляются «Павловы», «Аполлосовы», «Кифовы», «Христовы» и т. д. Но чем обеспечивается единство огласительного предания с точки зрения традиции научения катехетов? Курсами катехетики? Или какими-то иными способами?

Владимир Якунцев: Ответ здесь может быть или слишком простым, или… 

Священник Георгий Кочетков: Традицией пророчества.

Владимир Якунцев: Да, традицией пророчества и учительства. Есть единый дух, который всегда имеет вполне определенное направление. Каждый учитель и, в частности, катехизатор как-то очень по-своему, неповторимо раскрывается в этом духе. Но все при этом исходят из единого основания, из одного источника черпают и всегда одно имеют в виду.

Александр Копировский: На меня много лет назад, когда я сам еще был оглашаемым, большое впечатление произвела статья В. Н. Лосского «Предание и предания». Стало ясно – простите, что пересказываю одну из огласительных бесед, – что есть Священное писание, и есть Священное предание. Писание, понятно, – это Библия. А Предание, думал я, – это все многообразие особенностей церковной жизни, обрядовых деталей. Однако у Лосского я впервые прочитал убедительно написанное: Предание – это то, что передается тайно, внутренне. Тайно – не в смысле секретно, а в духе. Исторические детали на это наслаиваются, но как раз в этом духе поверяется, истинны они или нет, хороши или, может быть, совсем нехороши; где подлинное зерно, а где просто старое заблуждение. Сама передача духа и есть свидетельство о подлинности Предания. Конечно, слова Писания «дух дышит, где хочет» иногда трактуются как абсолютный божественный произвол. Но мы ведь знаем, что духу в иных местах дышать просто не дают – значит, его там и не будет. Ведь и Христос, как сказано, в Капернауме «не мог сотворить… ни одного чуда… И удивился неверию их» (Мк 6:5–6). Ну а там, где чудеса все же происходят, – мы можем судить по плодам, что действие духа есть. Итак, Предание действенно, хотя эта действенность, конечно, не гарантирована, потому что она не объективируется. Но без внутреннего ощущения того, что Бог действует, которое постоянно находит подтверждение и у самих оглашаемых, и у других катехизаторов, вести оглашение было бы просто невозможно, оно бы сразу выродилось.