Вода живая и новый храм

Прежде всего, Иисус объявляет себя Мессией (Ин 4:26). Это тем необычнее, что Он сохранял свое мессианство в тайне, и, скажем, жители Иерусалима еще долго оставались на сей счет в неведении (Ин 10:26).

Мало того, именно здесь впервые Иисус говорит о Себе: «Я ЕСМЬ», что напоминает об откровении Бога Моисею (Исх 3:14). В контексте всего четвертого Евангелия интересно и то, что здесь Иисус дважды именует себя «Говорящим»: «кто есть Говорящий с тобою…» (Ин 4:10), «Я ЕСМЬ, Говорящий с тобою…» (Ин 4:26). Это неслучайная фраза, ведь уже в Иоанновом Прологе Иисус назван Словом.

Может возникнуть вопрос: разве не звучит Слово лишь тогда, когда его могут услышать? Не сообщает ли Иисус прикровенные учения собеседнику, который едва постигает азы? Есть гипотеза, что самарянка сразу поняла, что Иисус изъясняется метафорически, и ее ответы выстроены также в метафорическом ключе. Но если это и не так, видно, что самарянка – человек незаурядный: не только Иисус переступает границы, отделяющие иудеев от самарян, но и она! В ее словах звучит национальная гордость («отец наш Иаков» – то есть самаряне не полукровки, какими иудеи их считали), но она не боится ставить под сомнение устои своей традиции: из ее вопроса о месте поклонения можно сделать вывод, что она открыта для колебаний и сомнений. Иисус беседует с человеком ищущим.

Но Иисус не вдается в детали иудео-самарянского спора, а переключает внимание с «отцов наших» (Ин 4:19) на Отца Небесного («поклоняться Отцу» Ин 4:21) – кстати, это характерно для Его подхода к подобным спорам и внутри иудаизма («один у вас Отец» Мф 23:9), – открывая учение о «воде живой». Об этой воде сказано, что пьющий ее не возжаждет «вовек». Почему? Не потому, что одного глотка хватит на всю жизнь, а потому, что источник этой воды будет не вовне, а внутри человека («сделается в нем источником воды»).

Но что означает внутренний и внешний характер источника? И связан ли он с вопросом о месте поклонения? Конечно, связан: иначе получится, что Иисус не ответил на просьбу самарянки дать ей живой воды. А дело вот в чем: храм земной (в Иерусалиме или на горе Гаризим) не дает постоянного богообщения; выходит человек из него – выходит из сакральной сферы; Божие присутствие, обитающее в таком храме, не останется с человеком постоянно, да и в храме-то будет как бы поодаль. Не всегда замечают, что в словах Иисуса подразумевается знакомая нам по другим местам Библии концепция храма внутреннего. В этом и состоит ответ на вопрошания самарянки: иудеи правее самарян, но в обоих случаях речь идет о вещах внешних. Между тем ныне открывается возможность устроить Святое Святых в глубине человеческого естества. 

Чтобы яснее понять эту мысль, следует заметить, что Библия нередко уподобляет человека дому/зданию: как говорит апостол Павел – «земной наш дом, эта хижина» (2 Кор 5:1). Когда человек становится на злой путь, этот дом заселяется темными духами (Мф 12:44). Самый трагический вариант – это если дом превращается в гробницу (Мф 23:27). Человек считает себя живым, а его душа стала разлагающимся трупом (ср. Откр 3:1: «носишь имя, будто жив, но ты мертв»). Яркий образ этой реальности мы находим, кстати, в истории о герасинском бесноватом, который жил у гробниц (Мк 5:2)…

Противоположный полюс: как храм мыслится земное тело Иисуса: «Он говорил о храме тела Своего» (Ин 2:21). О том же сказано в Прологе: «И Слово стало плотью и обитало с нами (буквально «…поставило Скинию»)» (Ин 1:14; ср. Евр 9:11).

Согласно учению, которое Иисус открывает самарянке (и развивает в других местах Евангелия), до Воскресения храмом в полном смысле слова может быть только Его тело. Но после Воскресения эта возможность открывается для всех остальных людей: превращения их скромных «хижин» (или, не дай Бог, гробниц) в величественные храмы. «Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин 14:26). Заметим, кстати, что свой вопрос о подлинном месте поклонения самарянка адресовала Тому, Кто Сам есть подлинный Храм. Но в своем ответе Иисус упоминает об этом лишь намеком, а акцент делает на том, что она может стать тем подлинным святилищем, которое ищет, – если откроет в себе духовный кладезь превыше того колодца, из которого черпала воду обыденную.

Заметим, что хотя этот ракурс во многом сосредоточен на личных отношениях человека с Богом, плоды его мыслятся как общинные. Ибо четвертое Евангелие формулирует четкий критерий: как узнать, что вышеуказанное таинство богообщения действительно совершилось? «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13:35).

Неслучайно апостол Павел, развивая эту евангельскую концепцию внутреннего храма (1 Кор 3), имеет в виду оба аспекта. С одной стороны, каждый подлинно верующий человек есть храм Божий. С другой стороны, такова и каждая подлинная христианская община. В обоих случаях применимы увещания Закона и Пророков относительно храма (2 Кор 6:16-17): он должен быть тщательно оберегаем от идолов и воспринимаем как святыня…