Перейти к основному содержимому
Татьяна Николаевна Панченко
Кандидат философских наук, специалист по русской религиозной философии

Мераб Мамардашвили и его «дальний собеседник»

На конференции «Россия между прошлым и будущим: хранители и самородки» у меня было небольшое выступление о Мерабе Константиновиче Мамардашвили, которого мне довелось лично знать и который для меня в одном лице соединяет верного хранителя новоевропейской культурной традиции и несомненного самородка. Меня попросили написать о нем несколько слов для нашего сайта, что я с радостью и согласилась сделать. Тема немножко изменилась, так как сразу после конференции я занялась подготовкой к печати сборника работ отца Сергия Овсянникова1. Одна из статей сборника называется «Реальность есть риск (если, конечно, реальность есть). Митрополит Антоний и Мераб Мамардашвили». Сопоставление столь разных фигур мне раньше не приходило в голову, но отец Сергий Овсянников сумел увидеть в них много родственного. Я не буду пересказывать его идеи. В начале января книга появится в продаже в Амстердаме, а в конце января – в библиотеке СФИ, и каждый желающий сможет сам прочитать и эту статью, и другие. Я хочу обратить ваше внимание только на то, как удивительно точно отец Сергий описывает атмосферу лекций Мамардашвили. И это при том, что они никогда не встречались, отцу Сергию не довелось присутствовать ни на одной лекции. Однако он описывает эти лекции так, будто сидел там на одной скамье со мной и теперь делится впечатлениями.

Но сначала несколько слов о протоиерее Сергии Овсянникове. Он много лет был настоятелем Свято-Никольского прихода в Амстердаме и скончался в Рождественскую ночь уходящего года. Отец Сергий был человеком многоталантливым. Архимандрит Мелетий (Уэббер), хорошо его знавший, описал отца Сергия с помощью четырех слов, по-английски начинающихся на Р – priest, pastor, poet, prophet. Первые два определения понятны: предстоятель перед престолом Божьим, приносящий бескровную Жертву, и пастырь душ человеческих. Но поэт и пророк? Казалось бы, явное преувеличение, ненужный выспренный тон. Не писал отец Сергий стихов и не предсказывал будущее. Но отец Мелетий объясняет, что не то имеет в виду. Для него пророк и поэт очень близки друг ко другу. Пророк – «говорящий», вестник, несущий слово Божье. А поэт – тот, кто, обладая глубоким внутренним чувством языка, способен выразить словом то, что другой не заметит и уж тем более не сумеет выразить.

В этом смысле отец Сергий несомненно был поэтом, и этот его дар проявился, в частности, в том, как он сумел понять и почувствовать не слышанные им лекции Мераба Мамардашвили. 

Протоиерей Сергий Овсянников с грузинским пастухом. Фото: Джим Форест

Протоиерей Сергий Овсянников с грузинским пастухом. Фото: Джим Форест

Лекции были особенными. Мне повезло: когда я училась в университете, свои первые курсы там читал не только Мамардашвили, но и Сергей Аверинцев, и Александр Пятигорский. Лекции Аверинцева и Пятигорского были замечательными, поражали эрудицией, каким-то внутренним строем. Трудно было удержать в себе то умное и прекрасное, что ты услышал. Их хотелось пересказывать. В отличие от них лекции Мамардашвили пересказать было трудно, почти невозможно. Представьте себе, что вы целый день проторчали в Афинах на рынке и стояли там в группке, что собралась вокруг Сократа, совсем рядом с ним. Но попробуйте потом дома за ужином пересказать, о чём говорил Сократ. Платону удалось… после десяти лет следования за учителем. А остальные пересказывали примеры и сравнения.

Франция, 1990 год. Из семейного фотоархива: mamardashvili.com

Франция, 1990 год. Из семейного фотоархива: mamardashvili.com

Мераба Константиновича часто сравнивают с Сократом. Сократ не писал, и Мамардашвили почти не писал. Все его книги возникли из записей курсов лекций, отредактированных им самим, а большей частью – друзьями и учениками. Писать он не любил, писать ему было трудно. Он старался выражать мысль точно, и каждое предложение разрасталось на полстраницы, приходилось разбирать по членам предложения и многим придаточным. Первая книга2, написанная, когда он еще не начал читать лекции, была издана, как шутил он сам, только потому, что цензоры не смогли ее прочитать. В лекциях Мераб Константинович нашел естественную для себя форму выражения. Ему был нужен слушатель. Он говорил блестяще, завораживал слушателей, и сам прекрасно понимал, что легко овладевает каждой аудиторией. Слушатели растворялись в том, что он говорил; возникала видимость понимания. Один из слушателей, ныне известный философ Валерий Подорога описывает ситуацию так: «это было похоже на небольшие трансы, небольшие выпадения из реальности… находясь в этом пространстве, мы всё понимали. Но как только мы покидали это пространство – понимание резко уничтожалось, оно как будто исчезало, испарялось»3. Когда чудо присутствия заканчивалось, наступал «ужас» (выражение В. Подороги). Оказывалось, что ты ничего не понял. Ты прослушал два часа очень умного человека; он говорил красиво, ярко, он не использовал (или почти не использовал) незнакомых понятий, но всё равно ты ничего не понял. Ты усердно конспектировал лекции, но это не помогало.

Что же это был за такой особый транс, и что давали слушателям лекции, которые они оказывались не в состоянии воспроизвести?

Позвольте привести одно сравнение. Помните, как Николай Александрович Мотовилов опытно узнал, что значит стяжание Духа Святого? Это было, действительно, непосредственное опытное знание, но возможным оно стало только благодаря посредничеству преподобного Серафима.

Если это сравнение кажется слишком возвышенным, я заменю его другим, обыденным. Допустим, ребенок учится кататься на велосипеде, и у него не получается. Тогда кто-то, умеющий, предлагает сеть вместе на двойной велосипед. И сразу все прекрасно. Ребенок крутит педали, сохраняет равновесие, ветер свистит в ушах, душа поет от радости: могу! Но «могу» длится до тех пор, пока он на втором сидении, за спиной того, кто умеет. И ему предстоит еще не раз разбить колени, пока не научится ездить сам.

Иными словами, я хочу сказать, что возможно опытное знание, очень странное, одновременно твоё и не твоё, а как бы подаренное тебе. Нечто подобное происходило и на лекциях Мамардашвили. По отношению к нему странно звучит устойчивое выражение «читать лекции». Он никогда не читал, не пользовался записями, просто говорил. И на глазах у слушателей рождалась мысль. Совершался философский акт.

Фотография И. Пальмина. 1980 год. Из семейного фотоархива: mamardashvili.com

Фотография И. Пальмина. 1980 год. Из семейного фотоархива: mamardashvili.com

Мамардашвили многократно повторял, что философия – не сумма и не система знания. Философия просто не живет в форме суммы знаний. «Философский акт – это некая вспышка сознания», «происшедшее, вспыхнувшее», то, что «невозможно повторить»4. Это всегда личный акт. Чтобы его совершить, нужно пройти некий путь, самому что-то духовно пережить, научиться вслушиваться в голос собственной души. Что же тогда делать преподавателю философии, если философское знание непередаваемо? Учитель может индуцировать переживания и состояния ученика, помочь ему в движении… если тот готов услышать, если первая половина пути им проделана и ученик сам уже столкнулся с проблемами, которые культурная традиция называет философскими. 

Мераб Мамардашвили различал два рода философских текстов: прямые и косвенные. Прямые требуют усилия понимания; он приводил в пример тексты Иммануила Канта. Читатель (практически каждый) сначала чувствует себя слабоумным, но преодолев смущение и чувство собственной несостоятельности, осознает, что кантовские тексты хотя и сложны, но доступны аналитическому выражению. 

Тексты второго рода – косвенные, или выразительные – требуют интерпретации и расшифровки. Они передают, прежде всего, духовное состояние или состояние сознания автора. Это своего рода проповеди5

Думаю, именно на эту ассоциацию философского текста с проповедью (не важно, устного текста или письменного) и откликнулся протоиерей Сергий Овсянников. В том, что делал Мераб Мамардашвили в аудитории, он опознал действо, многократно им наблюдаемое в беседах митрополита Антония Сурожского. Оба они, утверждает отец Сергий, были проповедниками в том смысле, что могли передать слушателям своё духовное состояние и, тем самым, перевести их в иное состояние. «Здесь важен даже не предмет их бесед, а энергетический заряд, который они несли; это был акт, действие молнии, который переставлял собеседника по лествице бытия»6

И к владыке Антонию, и к Мерабу Мамардашвили можно применить образ, обычно относимый к Сократу – повивальной бабки, помогающей при родах. Они помогали второму рождению человека, в Духе. Отец Сергий пишет, что многократно был свидетелем того, как второе рождение совершалось при владыке Антонии, ибо «Владыка сам был местом, где происходила встреча человека и Бога». (Удивительно точная и красивая метафора!) А потом он добавляет, что никогда не был свидетелем второго рождения на лекциях Мераба Мамардашвили, но уверен, что оно происходило7

Я читала эти слова отца Сергия и удивлялась тому, что ему, никогда не слышавшему лекций Мамардашвили, удалось понять их лучше, чем многим слушавшим. На лекциях происходила не передача знания, а движение «по лествице бытия». Отец Сергий оказался для Мераба Константиновича «дальним собеседником», тайным адресатом, неожиданным, но избранным8.

1 Освянников С., прот. Встань и иди. Амстердам : Иверон, 2019.
2 Мамардашвили М.К. Формы и содержание мышления. М. : Высшая школа, 1968. 191 с. 
3 Подорога В.А. Начало в пространстве мысли (Мераб Мамардашвили и Марсель Пруст) // Конгениальность мысли. О философе Мерабе Мамардашвили : сборник. М. : Прогресс, 1999, С. 128.
4 Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию // Как я понимаю философию : сборник статей. М. : Прогресс, 1990, С. 19.
5 См. Мамардашвили М.К. Очерк современной европейской философии. СПб. : Азбука, 2014. С. 12-13.
6 Освянников С., прот. Реальность есть риск (если, конечно, реальность есть). Митрополит Антоний и Мераб Мамардашвили // Встань и иди. Амстердам : Иверон, 2019.
7 Там же.
8 См. Мандельштам О. Э. О собеседнике. Режим доступа: https://rvb.ru/mandelstam/01text/vol_1/03prose/1_253.htm

Об авторе
Контакты

Лицензия на осуществление образовательной деятельности от 29 декабря 2022 года
Свидетельство о государственной аккредитации от 26 января 2023 года
Свидетельство о церковной аккредитации № 26 от 1 декабря 2022 года

Все документы
Реквизиты СФИ

ИНН: 9701225665, КПП: 770101001
Р/с: 40703810838120100621 ПАО Сбербанк
К/с: 30101810400000000225
БИК: 044525225
ОКТМО: 45375000
ОГРН: 1227700696850
ОКПО: 74556262
ОКВЭД: 85.22

Ситуационный центр Минобрнауки по COVID-2019 («Горячая линия» с 8:00 до 20:00 по московскому времени): +7 (495) 198-00-00