Архиепископия и перспективы русского православия

В пользу такого выбора высказался глава Архиепископии архиепископ Хариопольский Иоанн (Реннето) и большинство голосов, звучавших на чрезвычайной ассамблее, состоявшейся в Париже 23 февраля. Окончательное решение по данному вопросу Архиепископия примет 10 июня. О том, почему это решение принципиально и для русского, и для мирового православия, рассказали эксперты.

Архиепископия (Русский экзархат в Западной Европе) объединяет 65 приходов, 32 общины, 11 действующих храмов, 2 монастыря и 7 скитов во Франции, Бельгии, Нидерландах, Великобритании, Германии, Норвегии, Швеции, Дании, Италии и Испании. В Архиепископии служат около сотни священников и тридцати диаконов. Bо Франции она является самой многочисленной православной епархией.

Свою родословную Русский экзархат ведет от эмигрантов первой волны, покидавших родину после переворота 1917 года. Создававшиеся ими в Западной Европе приходы находились в юрисдикции Московского патриархата. Однако в 1931 году, после отстранения Москвой основавшего экзархат митрополита Евлогия (Георгиевского) за молитву «о страждущей Русской церкви», эмигрантские приходы были вынуждены перейти в Константинопольский патриархат (КП), получив статус «временного экзархата». В 1945 году была предпринята попытка воссоединения Экзархата с Русской церковью, но ни Константинопольский патриарх, ни большинство верующих Экзархата не поддержали тогда инициативу митрополита Евлогия и руководства Московского патриархата. Спустя полвека, в течение которых было еще несколько попыток изменения юрисдикционного положения Архиепископии, Константинополь подтвердил ее статус экзархата томосом 1999 года. До конца 2018 года экзархат, сохраняя относительную самостоятельность и приверженность русской традиции, оставался в юрисдикции КП.

27 ноября 2018 года Вселенский патриарх Варфоломей решил отозвать дарованный им томос и упразднить Русский экзархат. Свой вердикт Константинополь объясняет стремлением избавиться от параллельного существования на одной территории приходов Архиепископии и других своих епархий. Поэтому русским приходам предписано войти в эти местные епархии КП (Галльскую, Бельгийскую и др.), которые, надо сказать, стали появляться не раньше чем через полвека после русских, послуживших в XX веке главной, если не единственной, силой для распространения православия в Западной Европе.

Всё это происходит в самый разгар скандального образования Константинополем новой Православной церкви Украины (ПЦУ) из раскольнических групп, не признанных ни одной поместной церковью в мире. «Хотя Константинопольский патриархат сегодня видит себя матерью-церковью Украины, – заметил один из виднейших иерархов КП Каллист (Уэр) на недавней богословской конференции в Румынии, – надо признать, что более 330 лет Украинская церковь была частью Русской. Это исторический факт – а как говорил еще Аристотель, даже Бог не может менять прошлое».

В октябре 2018 года, после учреждения ПЦУ и последовавшего за этим разрыва между Москвой и Константинополем, патриарх Кирилл, комментируя свой августовский приезд в Стамбул для дипломатического разрешения конфликта несмотря на жесткую позицию патриарха Варфоломея по Украине, признавался, что был «готов пешком идти куда угодно, только чтобы предотвратить такое развитие событий, которое мы имеем сегодня».

Последовательные образование ПЦУ и роспуск Русской архиепископии многими расцениваются как целенаправленный удар не только по Русской церкви, но и по РФ, то есть попросту как политический заказ Запада и особенно США, где проживает больше половины всей паствы Константинополя. 

Прекращение Москвой евхаристического общения с Константинополем в ответ на действия Вселенского престола обернулось фактическим расколом православного мира при отсутствии вероучительных разногласий. «При всех вопросах к политике Константинополя, есть основания беспокоиться и о решении Москвы разорвать общение», – считает митрополит Каллист (Уэр). С этой позицией согласен и предстоятель Албанской православной церкви известный православный миссионер архиепископ Анастасий (Яннулатос), выступивший с критикой «поспешного решения о разрыве евхаристического общения со Вселенским патриархатом».

Вместе с тем, предстоятель Албанской церкви отказался признать ПЦУ, высказав в своем недавнем письме патриарху Варфоломею «основательные сомнения в отношении узаконения задним числом действительности хиротоний, совершенных изверженным из сана, отлученным и анафематствованным лицом», Филаретом Денисенко, в том числе хиротонии им своего секретаря Сергея Думенко, ныне возглавившего ПЦУ митрополита Епифания.

«События в Киеве и в Париже связаны, но как точно, никто не знает, – говорит ректор Свято-Филаретовского православно-христианского института священник РПЦ МП Георгий Кочетков. – Не было никаких подробных разъяснений со стороны Константинополя, почему они решили распустить Экзархат. Может, они действительно сплачивают свои ряды, ожидая длительного напряжения, раскола или какой-то войны между патриархатами. С этой точки зрения Русская архиепископия, конечно, была бы не самой надежной опорой для Константинополя». 

Отказ Архиепископии подчиниться решению КП был ожидаем. Вместе с тем для сохранения своего уникального канонического статуса в православном мире ей необходимо решить еще один вопрос. Если Архиепископия больше не подчиняется грекам, то необходимо определиться с новой юрисдикцией. Существовать Русскому экзархату абсолютно самостоятельно сегодня не представляется возможным. «Это станет слишком напоминать какое-то сектантское образование: будет очень сложно воспроизводить епископат, рукополагать священников, развивать отношения с разными поместными церквами, – поясняет отец Георгий. – Поэтому предполагается, что Архиепископия войдет в юрисдикцию какой-то из поместных церквей, и достойно уважения их решение собраться в июне для принятия окончательного решения».

Таких юрисдикций в мире насчитывается 15 вместе с Американской православной церковью – ещё одной ветвью русского православия, получившей самостоятельность в 1970 году, но так и не признанной Константинополем.

Тем временем Московский патриарх Кирилл предложил, по мнению отца Георгия Кочеткова, «очень хорошие условия для возвращения русских приходов в Западной Европе в РПЦ». Предполагается сохранение в этих приходах всех особенностей богослужебной практики, устройства приходской и епархиальной жизни, в том числе участия мирян в выборе своего епископа и непосредственном церковном управлении.

«Во время генеральной ассамблеи Архиепископии 23 февраля было зачитано письмо от руководителя управделами Московской Патриархии по Западным учреждениям архиепископа Антония (Севрюка), – говорит бывший прихожанин Архиепископии, ныне член епархиального совета Корсунской епархии МП Никита Кривошеин, внук министра земледелия Российской империи Александра Кривошеина. – В тексте этого письма, обращенного к архиепископу Хариупольскому Иоанну (Реннето), достаточно подробно описаны перспективы сохранения всех особенностей Архиепископии в случае ее решения о присоединении к МП: выборности епископов, участия мирян и всех ее традиций, которые вошли в практику Архиепископии из решений Поместного собора 1917-1918 годов».

«Очень привлекательна и какая-то удивительная внутренняя чистота и честность позиции архиепископа Иоанна (Реннето), – говорит отец Георгий Кочетков, – его призыв к восстановлению доверия между церквами и высказанная им готовность делать шаги ради воссоединения Русской церкви. Мы надеемся, что эти тенденции будут развиваться с обеих сторон и принесут достойный плод».

Возможное воссоединение Архиепископии с Московским патриархатом означает почти невероятную ещё год назад перспективу возвращения в Русскую церковь её духовного, культурного и материального наследия, не только вывезенного из России, но и созданного русскими церковными деятелями уже в эмиграции.

«В Западной Европе нет специально собранного архива эмиграции, нет возможности проследить, где и что хранится, будь то монастыри, храмы или скиты, – говорит Никита Кривошеин. – В своё время большая часть архива собора Александра Невского на рю Дарю была передана в Дом Русского зарубежья и перевезена в Москву лично Никитой Алексеевичем Струве. Сейчас никто не знает, что осталось в подвалах собора – может, только счета за газ и свет, а может, ценнейшие документы».

Русские православные, которых в Западной Европе остается всё меньше, опасаются, что нынешняя неразбериха в связи с устроенным Константинополем юрисдикционным переделом Архиепископии может быть рассчитана и на присвоение греками ее имущества, как это происходит сейчас на Украине с захватом храмов УПЦ МП. 

Из культурных богатств, созданных уже в эмиграции, часть которых остаётся на Западе, эксперты выделяют живописные иконы и фрески инокини Иоанны (Рейтлингер) – духовной дочери отца Сергия Булгакова, церковные облачения, иконы и вышивки преподобномученицы Марии (Скобцовой). 

Все представляет высокую ценность, не только историческую, но и художественную. Так, недавно в Александро-Невском кафедральном соборе Архиепископии на рю Дарю была случайно обнаружена вышитая матерью Марией икона Покрова Богородицы, о существовании которой не подозревали даже специалисты. Среди сокровищ – неразобранные архивы рукописей русских ученых, богословов и святых, в том числе хранящиеся в частных коллекциях по домам.

«Как обещают представители МП, в случае присоединения к РПЦ все материальные ценности Архиепископии и все права собственности за ней сохранятся, подобно тому, как это произошло в 2007 году при объединении РПЦ с РПЦЗ», – рассказывает Никита Кривошеин.

Для Русской православной церкви, конечно, еще важнее архивов, имущества и произведений искусства наследие невидимое – тот опыт жизни, который был получен ею в изгнании, но и в новой свободе тот государства, которой она никогда раньше не знала.

«Говоря в терминах Русского зарубежья XX века, встреча “белой” и “красной” церкви была бы полезна для того чтобы они перестали быть “белой” и “красной”, а стали просто Церковью Христовой, но на основе всего того лучшего, что было в этих церквах, – считает священник Георгий Кочетков. – В эмигрантской церкви были великие мыслители, философы, богословы, историки, учёные, просто церковные деятели, святые в конце концов. Достаточно назвать имена отца Сергия Булгакова – величайшего православного богослова XX века, отцов Николая Афанасьева и Иоанна Майндорфа, Павла Евдокимова, Николая Бердяева, мать Марию (Скобцову). Но и у нас тоже есть замечательный, ещё мало понятый, плохо воспринятый, но имеющий мировое значение опыт новомучеников и исповедников Церкви Русской. Если эти две части русской православной традиции встретятся, то, этого будет достаточно, чтобы церковь у нас возродилась, а значит, возродились страна и народ. Здесь есть и некоторый нравственный долг, который наследникам русских эмигрантов нужно исполнить перед своими отцами, перед Богом и церковью, независимо от политических предпочтений, от возможных критических замечаний в адрес современных реалий Русской православной церкви – независимо ни от чего».

Первая волна русской эмиграции увезла с собой высшие достижения, то лучшее, к чему пришла Русская церковь накануне и после переворота 1917 года, всё то, что связано с решениями и наработками трагически прерванного большевистской революцией Поместного собора 1917-1918 годов – по мнению митрополита Каллиста (Уэра), «не менее новаторского и радикального, чем II Ватиканский собор для католиков». Пока решения Поместного собора не исполняются, это создает колоссальный разрыв традиции – нет преемства с тем, что вызрело в недрах Русской церкви к началу XX века.

«Для нас очень важно то, как живет Русский экзархат, – говорит отец Георгий Кочетков. – Всё-таки именно они больше всего настаивают на исполнении решений Великого Московского собора 1917-1918 годов: на активном ответственном участии мирян в жизни церкви – не только богослужебной, но и культурной, экономической, общественной, на выборности священников и епископов, на возможности и необходимости служить на национальном языке, которая была провозглашена собором, но подавлялась в советской России. Присоединение к нашей церкви приходов Архиепископии помогло бы нам со временем признать этот опыт как возможный для всех: опыт общей жизни, общей культуры, близости священнослужителей и мирян, – который хоть и не всегда достигается на практике, но по крайней мере устанавливается как норма». 

За сто лет церковная жизнь в Советском союзе и РФ была особым образом отформатирована, маргинализирована, загнана в пространство храмов и действительно изрядно «покраснела». Лучшие люди церкви, ее интеллектуальная и богословская элита высылалась и уничтожалась, были запущены «аутоиммунные процессы», разрушающие церковь изнутри: к рукоположению и поступлению в семинарии органами власти допускались худшие, в самой церкви внедрялось доносительство, от имени иерархов, а то и всей патриархии издавались антицерковные постановления и прославлялись коммунистические лидеры, гнавшие христиан и хулившие Бога.

Такое тесное сращение с антихристианской-антихристовой властью обернулось утратой свободы на много лет вперед. Спустя тридцать лет после падения советской власти, церковь до сих пор живет на отпущенные государством сомнительные кредиты: финансово-экономические, политические, законодательные. Эпоха мученичества и исповедничества, несмотря на падение «красной» власти в стране, до сих пор не закрыта, и показательно, что наши святые современники уже давно страдают от церковной власти больше, чем от государственной, как это было с последним мучеником Русской церкви отцом Павлом Адельгеймом, убитым пять лет назад.

«Очень крепка вертикаль церковной власти, административные методы управления превалируют над собственно церковными, основанными на доверии и общении с Богом и друг с другом, и это мешает соблюсти принцип соборности, которая всегда должна идти “снизу”, – считает священник Георгий Кочетков. – Русской церкви сейчас нужен прецедент такой жизни, которую мы видим в практике Архиепископии – ориентированной на дух соборности и свободы. Но и Константинополь должен определиться с тем, насколько важна роль мирян в церкви, насколько церковь зависит или не зависит от националистических тенденций и политической конъюнктуры, диктующей те или иные решения церковному руководству».

По мнению отца Георгия, мы присутствуем при некоем историческом сдвиге. «Либо церкви будут освобождаться от политических и националистических влияний, пусть даже и через кризис, через страдания, через отказ от опоры на внешний авторитет и чуждые силы, либо будут всё больше терять самостоятельность и превращаться в архаический институт или идеологический придаток государства», – уверен священник.

Состоится ли долгожданное воссоединение русского духовного наследия, влияние которого в XX веке ощутил весь христианский мир? Как ни желанно возвращение Архиепископии в юрисдикцию РПЦ, едва ли стоит возлагать основную надежду на решения синодов, объединение структур, согласование календарей, богослужебной практики или взаимное признание святых, канонизированных с обеих сторон. Опыт обеих ветвей русского православия – и в ГУЛАГе, и в изгнании – свидетельствуют о том, что только движение «снизу» способно отвоевать церковь у сил мира сего, освободить ее для служения Богу и людям. 

Источник: Русская планета