«Вы эмигранты, а мы не эмигранты»

Семь пассажиров — это философы Николай Лосский, Николай Бердяев, Семён Франк, Иван Ильин, Фёдор Степун, протоиерей Сергий Булгаков и социолог Питирим Сорокин.

«Вот семь имён, они выбраны и случайно, и не случайно, — отметил декан философского факультета МГУ кандидат философских наук Алексей Козырев, принявший участие в проекте в качестве одного из экспертов. — Забавно, что двое из них — Степун и Сорокин — пассажиры не пароходов, а поездов, хотя в метафорическом смысле они, конечно, тоже “философский пароход”». 

Придуманное Сергеем Хоружим в 1990-м году выражение «философский пароход» —  собирательное название пассажирских пароходов и поездов, на которых из России в 1922 году по инициативе Ленина и Троцкого были высланы представители русской интеллектуальной элиты. 

Никаких специальных рейсов, предназначенных для отправки философов, конечно, не было. Высылаемые — как правило, на допросах ВЧК — писали под диктовку следователя бумагу с просьбой разрешить им выезд с семьёй за свой счёт и там же подписывали уведомление, что за самовольное возвращение в пределы РСФСР они будут расстреляны. После этого их отпускали на несколько дней — собрать вещи, уладить дела с получением визы и найти деньги на билет.

Сперва советское правительство обратилось к Германии с просьбой о разовом представлении виз всем депортируемым. Но, как вспоминал один из пассажиров отправившегося из Петрограда 16 ноября 1922 года парохода Preussen Николай Лосский, «канцлер Вирт ответил, что Германия не Сибирь и ссылать в неё русских граждан нельзя, но если русские учёные и писатели сами обратятся с просьбой дать им визу, Германия охотно окажет им гостеприимство». 

«Я хотел бы вспомнить, как они уезжали, — говорит Алексей Козырев. — На пароходе они сочиняли речь, которую должны были сказать по прибытии в Германию русским эмигрантам. Поручили это, кажется, Ильину — и он репетировал, готовился. Но когда они прибыли в Штеттин, никаких эмигрантов не было — их встретили немцы. Они прибыли в Берлин — их встретили немцы, очень ласково, гостеприимно: разместили, предоставили жильё. А ведь что они хотели сказать в этой речи: вот вы эмигранты, а мы не эмигранты, мы не отрывались от своей страны, мы не считаем себя чужими своей стране — нас выслали сюда поневоле, мы не хотели сюда уезжать. Это удивительное свойство этих людей, которые, даже пребывая в изгнании, духом своим оставались со своей страной. Вспомним военные дневники Булгакова, которые он написал в 1942–1944 годах. Вспомним Бердяева, как он болел о победе Красной армии, советской армии. Это были люди, которые центр своего сердца, своего духа оставляли на своей родине». 

Среди экспертов проекта также литературовед Ирина Роднянская, декан богословского факультета СФИ Давид Гзгзян, заведующий кафедрой философии и религиоведения ПСТГУ Константин Антонов, основатель СФИ священник Георгий Кочетков, старший научный сотрудник Института философии РАН Александр Цыганков, научный сотрудник Инновационного центра Нишского университета Ромило Александр Кнежевич, профессор кафедры русской философии и культуры СПбГУ Игорь Евлампиев. Через свидетельства широкого круга экспертов — тех, кто сегодня издаёт, изучает и развивает наследие изгнанников, устроители выставки постарались показать современное значение их вклада в мировую культуру, помочь прикоснуться посетителям экспозиции к их уникальной судьбе и вступить в диалог с мыслью тех, кого большевики выслали из страны сто лет назад под угрозой расстрела. Отдельные свидетельства экспертов представлены на стендах, а полностью интервью с ними опубликованы на онлайн-лэндинге philoship.ru. Помимо учёных и философов, о значении русского наследия для западной культуры свидетельствуют люди церкви и деятели искусства — например, американский музыкант Том Уиллетт, издавший сборник цитат из «Смысла творчества» Бердяева для знакомства своих коллег и учеников с находками русского философа.

«Нельзя сказать, что столетие “философского парохода” сейчас не освещается, но зачастую что-то недоговаривают и какие-то нотки бывают фальшивыми, — отметил ректор СФИ доктор исторических наук Алексей Мазуров. — Эта операция, конечно, была продолжением гражданской войны в ином плане. Это была циничная борьба большевиков за власть. Подобного рода репрессиям была подвергнута прежде всего университетская профессура. Борьба шла за молодёжь, за то, что будет передаваться молодому поколению и какие семена будут посеяны».

«Ленин, предложивший заменить расстрел высылкой, лично занимался подготовкой этой кампании вместе с Троцким, Дзержинским и другими и придавал ей огромное значение, потому что боялся потерять власть, — напомнил директор Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына кандидат исторических наук Виктор Москвин. — Русская интеллектуальная элита не принимала большевизм как таковой, а влияние этих людей было огромным. Большевики почувствовали угрозу для своей власти, и был нанесён продуманный, тщательно спланированный удар». 

Нельзя не отметить, что это изгнание не только сохранило жизни выдающимся русским учёным, богословам и мыслителям, но и сделало их творчество известным во всём мире.

«В этом доме я не раз слышал слова Никиты Алексеевича Струве, что он благодарен Ленину только за то, что тот сохранил жизнь Бердяеву, Булгакову и многим другим выдающимся представителям русской науки. Помнится, в Ливнах, на родине отца Сергия Булгакова, Никита Алексеевич говорил, что отец Сергий для православия столь же значим, как Фома Аквинский для католицизма. И подобное можно сказать о многих из тех, чьи имена представлены на этой выставке», — добавил Виктор Москвин.

«Те, кто был вынужден уехать философским пароходом во время этой кампании, конечно, стоят особняком, и их ни в коем случае не нужно целиком ассоциировать с эмиграцией, — подчеркнул первый проректор СФИ Дмитрий Гасак. — Были эмигранты, а были изгнанники. Меня снова поразили процитированные здесь на одном из столбов слова Троцкого, сказанные им американскому журналисту: “Вы должны оценить нашу предусмотрительную гуманность”. Те, кто знает, что за этими словами стоит — и последующую историю, и тот исторический момент, когда они были сказаны, и то, в связи с чем были высланы эти деятели русской культуры, понимают меру цинизма этих слов. Конечно, о гуманизме советской власти говорить не приходится ни в коем случае и никогда. И слова Никиты Алексеевича Струве о благодарности Ленину — это не благодарность “советскому гуманизму”, а скорее пророческое свидетельство сродни словам Бердяева, который говорил, что готов взять ответственность и за Ленина. Мне хотелось бы отметить именно их ответственность за русскую культуру, за Россию, за то пространство — и историческое, и географическое, и национальное, и культурное, — в котором Бог им дал родиться, жить и действовать. То, что они сделали — это настоящий подвиг. И для нас нынешних, для всех, кто хоть в какой-то мере считает себя русским и отвечает за Россию, за землю и за народ, их пример является указующим путь. Другое дело, что в нынешней ситуации свои трудности, и нам тоже предстоит искать путь, внутренне преемственный тому, который они тогда нашли».

На выставке также представлены редкие зарубежные издания и автографы из собрания Дома русского зарубежья и частной коллекции Виктора Щедрина. Выставка проводится при участии православного Братства во имя новомучеников и исповедников Церкви Русской.

Экспозиция будет открыта до 19 октября в будни с 11:00 до 19:00 и по предварительной записи в субботу. Записаться на экскурсию можно по телефону или электронной почте (бесплатно): +7 (968) 927-27-22, f.parokhod@gmail.com.

Выставка задумана как передвижная. Уже в сентябре она будет представлена в двух городах — в этот же день экспозиция открылась в Санкт-Петербурге в Российском государственном педагогическом университете имени Герцена.