Теология и поэтика истории

Об открытиях, сделанных при разработке подходов к преподаванию богословских и философских концепций истории в Свято-Филаретовском институте, на конференции СПбДА рассказала учёный секретарь СФИ доцент теологии, доктор филологических наук Юлия Балакшина.

«Когда мы разрабатывали программу “История Русской православной церкви в XX веке”, нам казалось, что в конце образовательного пути будущим историкам церкви важно увидеть исторический процесс как целое. Однако мы столкнулись с тем, что читать дисциплину “Концепции истории в философской и религиозной мысли” в части, касающейся ХХ века, вначале пришлось даже разным преподавателям — настолько непохожими оказались подходы, предложенные с одной стороны русскими религиозными мыслителями, а с другой европейской и американской философией истории, значительно изменившей своё лицо после катастроф ХХ века», — поделилась Юлия Балакшина. 

«Сейчас я читаю эту дисциплину и рассказываю студентам о том, как понимали историю с одной стороны Чаадаев, Хомяков, Бердяев, а с другой — Вальтер Беньямин, Поль Рикёр, Хейден Уайт. И у меня возникло объяснимое желание наметить хотя бы пунктирные нити, соединяющие столь разошедшиеся способы понимания и описания исторического процесса», — добавила она.

В своём докладе «Историческая поэтика и поэтика истории: теологический разворот» Юлия Балакшина сопоставила две методологии, возникшие на пересечении истории и филологии, соединившие методы анализа процессов с методами анализа текстов. Это историческая поэтика, разработанная русским филологом Александром Веселовским (1838–1906), и метаистория американского философа Хейдена Уайта (1928–2018), ставшая одним из явлений «лингвистического поворота» в исторической науке ХХ и ХХI веков. 

Хотя собственно теологические проблемы не были актуальны ни для того, ни для другого учёного — Веселовский работал в филологическом поле, а Уайт, позиционировавший себя последовательным марксистом и формалистом, шёл от философии языка к философии истории, — эволюция исторической поэтики показала, что этот метод может быть применён к разработке некоторых богословских проблем. 

Научная мысль Веселовского исходит из типичных для XIX века установок, что существует «одна всемирная литература» и единый целостный исторический, а значит и историко-литературный, процесс, закономерности которого можно и должно описать. В ХХ веке метод исторической поэтики развивали Владимир Пропп, Ольга Фрейденберг, Михаил Гаспаров, Дмитрий Лихачёв, Александр Михайлов, Юрий Манн, Сергей Аверинцев. 

Последний сокровенно произвёл теологический переворот в развитии этой школы в своей известной работе «Поэтика ранневизантийской литературы» (1977): в двухчастную систему «история — текст» он ввёл третий элемент – человека, через которого и соотносятся все элементы этой системы, поделилась наблюдением Юлия Балакшина. «Когда была написана работа Аверинцева, ни о каком теологическом развороте не могло идти речи, — напомнила она, — но предложенный им антропологический ход не только позволяет анализировать сложнейшие явления духовной культуры, но и даёт особый методологический ракурс, который поэт и мыслитель Ольга Седакова охарактеризовала так: “Аверинцев исходит из презумпции несомненного на наличия у мира и жизни этого общего “смысла” и возможности человеческого ума входить с ним в общение. Этот “смысл” и составляет для него центр всей символической вселенной человеческой культуры”».

Аверинцев, как и Веселовский, сравнивает явления различных литератур и культур, но в поле его внимания попадают не только социальные и жанровые структуры, но «самоощущение человека внутри истории, его догадки о главном — о его “месте во вселенной”». 

Историки и философы после катастроф ХХ века утрачивают веру в единство и целесообразность направленность исторического процесса — теперь он осознаётся как совокупность фактов, значение которых устанавливается историком. Факт сам по себе недоступен, он опосредован источником, требующим толкования и критики. И американский историк и философ Хейден Уайт в истории видит не столько исследовательское, сколько «повествовательное действие», создание нарратива, подчиняющееся законам поэтики истории, которые он и брался описать.

С точки зрения Уайта, в процессе выстраивания исторического нарратива историк использует те или иные модели представления и концептуализации материала. Сущность, законы, причины, цель исторического процесса — вопросы, которые вообще выносятся за скобки в рамках данного подхода. 

«Какой мыслительный ход позволил бы приблизить метаисторию Уайта к метаистории, скажем, отца Сергия Булгакова?» — задаётся вопросом Юлия Балакшина. И вот к какому выводу она приходит.

Согласно Уайту, до того, как историк может наложить на отдельные следы безвозвратно ушедшего прошлого «концептуальный аппарат с целью их представления и объяснения», он должен «схватить», увидеть это прошлое как целое, уяснить себе расстановку фигур, их связи и отношения. Уайт полагает, что этот «префигуративный акт — акт поэтический, поскольку в экономии сознания историка он докогнитивен и некритичен», и механизмы этого поэтического схватывания можно описать при помощи четырёх известных тропов: метафоры, метонимии, синекдохи и иронии. Именно это допущение в процессе исторического познания не рационального, а поэтического акта очень близко русской философской и историософской традиции, уверена Юлия Балакшина.

«Наверное, каждый из присутствующих здесь профессиональных историков может сам отрефлексировать характер производимых им (или происходящих в нём) процедур. Мне кажется продуктивной мысль не только о том, что в этом допонятийном (поэтическом) акте “схватывания” исторического процесса можно допустить возможность сверхрационального откровения, но и о том, что до того, как мысль историка начинают форматировать культурные, идеологические, сюжетологические схемы, всё-таки неизбежен этот момент творческого познания, который открывает путь к высшей правде», — заключила учёный секретарь СФИ. 

На конференции в СПбДА обсуждались вопросы метода богословия истории в контексте современного научного знания, богословское осмысление истории в трудах святителя Викторина Петавского, Евгения Спекторского, протоиерея Сергия Булгакова, Николая Бердяева, Льва Карсавина, протопресвитеров Александра Шмемана и Иоанна Мейендорфа, протоиерея Георгия Флоровского, протоиерея Думитру Станилое, митрополита Иоанна (Зизиуласа), тенденции богословия истории в католической и протестантской богословской мысли XX и XXI века. 

Также была представлена монография доцента кафедры богословия СПбДА священника Михаила Легеева «Богословие истории как наука. Метод». 

Программа конференции доступна на сайте Академии.