«Это исследование лучше многих кандидатских диссертаций»

Ещё одно женское имя в ряду выдающихся деятелей церковного возрождения начала ХХ века – игуменьи Екатерины (Ефимовской) – выходит из тени благодаря исследованию Евгении Парфёновой. Настоятельница Леснинского монастыря состояла в близких дружеских отношениях с многими членами кружка «32-х» петербургских священников, а её служение и понимание «нового монашества» духовно созвучны делу преподобномучениц великой княгини Елизаветы Фёдоровны и матери Марии (Скобцовой). 

«Автор собрала и систематизировала источники, представляющие историю формирования теоретического направления работы Екатерины (Ефимовской), а также реконструировала историю практической активности этой выдающейся христианки в 1885–1915 годы. Получилось добротное микроисторическое исследование», – отметила Надежда Белякова, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН. 

«У меня было ощущение, что я читаю готовую кандидатскую диссертацию. Более того, это намного лучше многих кандидатских и докторских диссертаций, которые мне приходилось читать», – отозвался о работе доцент Свято-Филаретовского института Кирилл Александров. 

«В исследовании представлен круг общения героини, история её отношений с представителями церковной иерархии, участие в полемике в периодической печати вокруг кризиса института монашествующих, отношения с отдельными неформальными духовными авторитетами (старцами), – отметила Надежда Белякова. – Впервые дано систематическое описание принципов организации и направлений работы организованного ею Леснинского монастыря. Данное исследование вводит читателей в междисциплинарный контекст истории женской религиозности и женского активизма в поздней Российской империи, истории развития монастырей на имперских фронтирах, истории женского религиозного образования». 

Десять лет назад на агапе Ассоциации выпускников и студентов Свято-Филаретовского института отец Павел Адельгейм рассказывал о богословском семинаре Анатолия Ванеева, в котором они участвовали вместе с отцом Сергием Желудковым в 70–80-е годы. «Семинар» представлял собой подпольную переписку советской интеллигенции и верующих людей, в том числе священников. Сам Ванеев стал христианином в ГУЛАГе после знакомства с Львом Карсавиным, высланным из советской России в 1922 году на «философском пароходе», арестованным в Литве в 1950-м году и скончавшимся в лагере. 

Архив мученически погибшего исповедника веры отца Павла после его кончины был передан в ГАРФ, и материалы семинара долгое время оставались неисследованными и большей частью неопубликованными. Анна Лепёхина изучила личную переписку отца Сергия Желудкова и отца Павла Адельгейма с членами кружка в контексте церковно-общественной ситуации того времени, результатом чего стало исследование «К вопросу о неформальных религиозных сообществах Ленинграда на примере кружка Анатолия Ванеева в 1971–1985 годы». 

Анна Лепёхина: «Мне интересна жизнь нашей епархии, в которой в советское время возникали разные сообщества, подпольные кружки, и мне захотелось это исследовать. Когда Ольга Борисова, тоже наша студентка, работала над своей монографией о Ташкентской епархии, мы с ней ездили в Псков, уже после убийства отца Павла, смотрели его архивы, пока они ещё были у семьи. И там я обнаружила, что был такой кружок “Открытое христианство”, даже делала какие-то выписки. 

Когда через несколько лет, уже в ГАРФе, я увидела десятки папок и сотни листов этой самой переписки и черновиков, то была поражена теми усилиями, которые люди предпринимали для восстановления общения на богословские темы. В одном из писем отец Павел признаётся, что посвящал этой переписке дни и ночи, месяцы трудов. 

В конце 1989 года в его письмах появляется мысль о том, что нашему народу нужно покаяние – безбожие настолько въелось в сердца, что даже приходя в церковь, люди с трудом изживают своё недоверие к церкви, христианству, и преодолеть эту раздвоенность можно только через особое усилие покаяния. Многое из этих размышлений мы потом читали в книгах отца Павла и слышали в докладах на братских конференциях, но было удивительно прикоснуться к источникам, по которым видно, как это всё рождалось». 

Движение народных трезвенников и его отношения с партией большевиков в 1903–1932 годах исследовал Сергей Шинкевич, продолживший разработку темы своей бакалаврской, защищённой на богословском факультете в 2013 году. 

Сергей Шинкевич: «Я давно интересуюсь темой противодействия алкоголизму – двенадцатишаговой программой и другими подходами. Как-то наш заведующий кафедрой Константин Петрович Обозный мне подсказал, что был до революции такой Иван Чуриков, который народ отрезвлял. Я было отнёсся к его словам скептически, а потом оказалось, что это было не просто отрезвление народа, а целая внутрицерковная миссия. Трезвость – только начало, потому что когда человек в измененном состоянии сознания, он не может слышать, ему нужно вытащить “пробки из ушей”, чем и занимались эти трезвенники. Были ведь и другие церковные и светские общества трезвости, где люди приносили обеты не пить водку, месяц, два, три, год – но дальше-то что? Не пьёт он, а злобу и пустоту куда девать? Чуриковцы понимали, что алкоголизм – не просто болезнь, это симптом глубоких душевных и духовных проблем, симптом лечить бесполезно, надо доходить до причины и начинать с себя. 

Я познакомился с православными чуриковцами – наследниками этого движения, там есть трезвенники в шестом поколении. Меня пробило, когда они рассказывали: “вот, мой дедушка Витя на Колыме…”, “а мой дедушка Вася два раза срок мотал…”. Чуриков не изменял своему призванию, он до конца жизни проповедовал трезвость и посылал проповедовать братьев. Судьбы деятелей трезвеннического движения Ивана Чурикова и Ивана Колоскова – судьбы настоящих исповедников веры. Они и погибли за веру в ярославском политизоляторе в 1929 году, за дело веры». 

Картину церковных объединений Петроградской епархии до и после 1917 года (с 1864 по 1922) воссоздала в своём исследования Анастасия Наконечная. Ещё две работы были посвящены церковной истории Москвы: Светлана Яшина проанализировала изменения в епархиальном и приходском управлении Москвы в уникальный период февральской демократической революции, а Ксения Архипенко реконструировала историю «Кружка ищущих христианского просвещения» в начальный период его существования – с 1907 по 1913 год. 

Ксения Архипенко: «Я, москвичка, однажды поняла, как плохо знаю церковную историю своего города. Отсюда и тема моей работы. Мне интересна история конкретного человека, микроистория. Погружаясь в неё, как будто проживаешь с человеком какую-то часть жизни и видишь, как она повлияла на глобальные процессы – как человек действовал в той или иной ситуации, чем он руководствовался, когда хотел объединиться с кем-то, почему он хотел этого объединения. 

В “Кружок ищущих христианского просвещения” вошли церковные и общественные деятели, многие из которых потом участвовали в Поместном соборе и его подготовке. Центром кружка были Фёдор Дмитриевич Самарин и Михаил Александрович Новосёлов, членами кружка – историк и философ Владимир Александрович Кожевников, отец Сергий Булгаков, доцент Московской духовной академии Николай Дмитриевич Кузнецов, отец Иосиф Фудель, ректор МДА епископ Фёдор (Поздеевский). 

Благодаря этой работе что-то обновилось и во мне, когда я поняла, кто мои единоверцы. Это люди, которые, обращаясь к церковной традиции, обнаружили в ней главное – что невозможно любить, познавать Бога и жить с Ним в одиночку».