«Через рукопожатие с отцом Павлом мы знаем многих исповедников»
«Первый раз я увидела отца Павла на конференции, которую проводил наш Институт и Братство, – рассказала учёный секретарь Свято-Филаретовского института Юлия Балакшина на презентации книги свидетельств и воспоминаний, вышедшей в издательстве СФИ к десятилетию кончины отца Павла Адельгейма. – Помню, как позже отец Павел приезжал в Петербург, читал нашу братскую газету “Кифа”, которая тогда только появлялась, давал какие-то свои советы. Но моё воображение как филолога он поразил тем, что наизусть читал огромное стихотворение Алексея Константиновича Толстого, не самого популярного и читаемого в наше время. Отец Павел знал наизусть огромное количество литературных текстов и меня он особо привлёк как человек Церкви, который был открыт к этой культуре, жил в этой культуре и мог свободно говорить на самые разные темы, с культурой связанные».
Вот автобиография отца Павла, опубликованная в его Живом журнале: «Родился я 1 августа 1938 года. После того как мать арестовали, жил в детдоме, затем вместе с матерью находился на принудительном поселении в Казахстане, позднее был послушником в Киево-Печерской лавре. Оттуда в 1956 г. поступил в Киевскую Духовную семинарию. Исключён игуменом Филаретом Денисенко по политическим мотивам в 1959 году и рукоположен архиеп. Ермогеном Голубевым во дьякона для Ташкентского кафедрального собора. Закончил Московскую Духовную академию, назначен в г. Каган Узбекской ССР священником в 1964 году. В 1969 году построил новый храм, арестован, осуждён по ст. 190 (клевета на Советскую власть), приговорен к трём годам лишения свободы. В 1971 году в связи с волнениями в ИТУ п. Кызыл-Тепа потерял правую ногу. Освободился из заключения инвалидом в 1972 году. Служил в Фергане и Красноводске. С 1976 года служу в Псковской епархии. Женат, трое детей, шесть внуков».
«Волнения в ИТУ», в результате которых отец Павел потерял ногу, были покушением со стороны начальника лагеря. «Когда-то мы проводили конференцию “Равнина русская. Опыт духовного сопротивления”, на которую собирали людей, прошедших испытания XX века, и одним из таких людей был отец Павел Адельгейм, – рассказала Юлия Балакшина. – И вот он рассказывает эпизод, как уже после освобождения совершенно случайно оказался в одном купе с начальником лагеря, по вине которого потерял ногу. Мы все ждали, что какая-то если не гневная, то требующая правды и справедливости интонация появится в его голосе, но я запомнила совсем другую интонацию, с которой он произнёс: “Мне так было неудобно, за него неудобно”».
«Помню как в Петербурге в Музее Анны Ахматовой мы устраивали выставку “Граждане Божьего града”, посвящённую духовным учителям отца Павла, с которыми он познакомился в Ташкентской епархии, – поделилась учёный секретарь СФИ. – Отец Павел делился с нами не только воспоминаниями, которые легли в основу этой выставки, но и какими-то предметами, книгами, артефактами, передававшими атмосферу церковной жизни, в которой он вырос. Это было такое прикосновение к истории церкви, к её преданию. У меня было ощущение, что через одно рукопожатие с отцом Павлом мы знаем архиепископа Ермогена (Голубева), архимандрита Севастиана (Карагандинского), матушку Евгению (Миллер) – людей, которые очень много значат для нашей церковной истории. И отец Павел донёс до нас от них не только рукопожатие, но какой-то дух и смысл их жизни, смог передать опыт церкви, связанный с теми, через кого он когда-то в церковь входил. И это ощущение живого предания, ощущение настоящей вдохновляющей церкви было в нём, и он умел нам его передавать».
«В последние годы жизни отец Павел Адельгейм много размышлял о соборности в церкви, – вспоминает основатель СФИ священник Георгий Кочетков. – Он проник в тайну Церкви как братства во Христе, братства в Духе Святом, в тайну Церкви Божией, богоизбранного нового народа Божьего. Свой церковный путь он начал с отрочества, попав с молодых лет в общину ныне прославленного исповедника веры отца Севастьяна Карагандинского. Отец Павел знал, что такое общинная жизнь в церкви, когда во главе стоят люди святые, для него это было главное».
«Я видел, что отец Павел очень близок нашему Преображенскому братству и Свято-Филаретовскому институту и по духу, и по своим учителям, – сказал отец Георгий Кочетков. – Все его церковные корни: и общины отца Алексия и отца Сергия Мечёвых, и выходцы из Александро-Невского братства, и владыка Ермоген (Голубев), от которого отец Павел принял рукоположение, – они все и для нас были родными, очень важными, очень близкими. Неслучайно мы в институте и сейчас занимаемся изучением того времени, когда Ташкентская епархия стала духовным центром Русской церкви, о чём церковные историки на официальном уровне в обозримом будущем говорить не будут. Духовные центры определяются не санами, не положениями в церкви и не формальной иерархией. Бог хочет Сам выделить и наградить тех, кто к Нему ближе».
«Нас с отцом Павлом Господь свёл в 70-е годы, – рассказал отец Георгий. – Он печатался у Никиты Алексеевича Струве в “Вестнике РСХД”, который я в те годы прочитывал от корки до корки. – Когда в 1975 году кто-то из моих оглашаемых оказался в Пскове, я просил их быть поближе к отцу Павлу. Уже тогда он был известен как исповедник веры, как человек, который внутренне сопротивлялся любым антицерковным силам. Он сохранял своё достоинство в любых условиях, в том числе в заключении, несмотря на все опасности, покушения и потери».
Попечителем Свято-Филаретовского института отец Павел стал за несколько лет до своей мученической кончины и незадолго до неё вступил в Преображенское братство. «Он был человеком высшей пробы. Нам хотелось быть ближе к нему, – вспоминает отец Георгий. – Может быть, он не знал всех тонкостей богословия, философии, истории, но его “золотой запас”, его духовный вес и авторитет был обеспечен его святой жизнью. Как я говорил несколько лет назад, мы несколько поздно осознали, что наше время – время отца Павла Адельгейма. Мы знали, что он святой человек, что он мученик, что он сосуд Божьей благодати. А теперь можно лишь повторить, что мы живем в эпоху отца Павла».