Вопрос определения прихода в Предсоборной дискуссии и на Поместном Соборе 1917–18 гг.

XX Сретенские чтения, церковно-историческая секция

21 февраля 2014

Впервые в русском церковном праве понятие приход было канонически разработано в приходском Уставе, принятом на Поместном Соборе 1917–18 гг. Не отвлекаясь на юридические тонкости, важно сказать, что в целом было принято такое понимание прихода, какое сложилось приблизительно в XVI в. «естественным образом», неофициально, без влияния церковной терминологии, а затем уже употреблялось в разговорной речи и официальном языке как само собой разумеющееся. Под приходом понимался церковный территориальный округ, и в этом округе – общность людей, которые окормляются, то есть молятся, приобщаются к таинствам и удовлетворяют другие религиозные потребности, в одном храме, относящемся к этому территориальному округу. С другой стороны, до конца XV в. отношения священника и его паствы обозначались в источниках не всегда в пределах территориальной общины, а и в рамках так называемой покаяльной семьи – людей регулярно исповедующихся и причащающихся у одного иерея и объединенная с ним и друг с другом духовными связями.^¹ Вникая в определения «прихода», которые были даны в нач. ХХ в., в том числе и на Соборе 1917–18 гг., можно заметить, что в той или иной мере в них нашла отражение борьбы между этими двумя моделями прихода.

В центре общероссийской дискуссии тема «определения прихода» впервые появилась, начиная с заседаний Предсоборного Присутствия, в 1906-07 гг. Ее главными участниками были профессора канонического права духовных академий, а также светские юристы. «Ко времени открытия Предсоборного Присутствия,^² – вспоминает Н.А. Заозерский, – в нашей периодической печати накопилось такое значительное количество исследований… и проектов организации православного прихода – частных и правительственных, что казалось бы решить приходской вопрос – дело весьма легкое. Действительность показала, однако же, нечто иное. Выявилось такое различие принципиальных воззрений на сущность православного прихода, что прийти к какому-либо единогласию оказалось невозможно. Этот опыт показывает, что остается еще нечто недосказанное, есть пробел, который нужно восполнить, именно в видах выяснения основных, принципиальных воззрений на сущность православного прихода».^³

Важно подчеркнуть, что при попытках дать определение прихода в нач. ХХ века приходилось пользоваться не устоявшейся терминологией. Так «приход» одновременно мог называться и «малой Церковью» и «общиной», и «учреждением» и «основной ячейкой церковного общества» в силу «плавающих» терминов. Епископ Назарий (Кириллов), например, писал: «Приход есть церковное учреждение общинного характера, в котором путем богодарованных средств, при законных пастырях, достигается общая цель религиозно-нравственной жизни – спасение людей. В древности Церковь каждого города или села представляла собой братство, в буквальном смысле братство, в котором все друг другу помогали: у верующих, – можно сказать словами книги Деяний святых апостолов, – было как бы одно сердце и одна душа. Верующие, составляя одну братскую общину, были в самом теснейшем единении и со своими пастырями; они были соединены в одно тело общностью интересов».^⁴

В определениях прихода, данных в начале ХХ века, нашли отражение и элементы: действующего гражданского права и права канонического, фактическое состояние прихода и идеальное, а точнее новозаветное представление о нем. Не строго разграничены в понятие о приходе его церковно-социальная и гражданско-юридическая природы – как субъекта имущественного права.

Приведем теперь наиболее характерные примеры определений прихода.

В отзыве архиеп. Агафангела (Преображенского) мы читаем: «Является необходимым, прежде всего, признать духовенство прихода, – купно со всеми без исключения верующими этого прихода – одной христианской общиной, малой Церковью, не дробимой частью единого тела Христова, в котором должен жить и единый дух Христов. В церковном приходе должна быть установлена не противоположность, а общность, стремлений к единой общей цели – созиданию всего церковно-приходского народа в истинную Церковь Божью, в напоенное Духом Божьим тело Христово»^⁵.

Вот строчки из отзыва еп. Евлогия (Георгиевского), в которых он уже описывает одновременно церковную норму и реальность: «Приход есть, бесспорно, то первоначальное ядро, та ячейка, в которой как бы в зародыше заключаются все благодатные силы святой Церкви. Самая небольшая приходская община является «малой Церковью», не лишенной великих церковных дарований… Современный приход – это вовсе не та чудная христианская община любви, не та святая семья Божья, у которой было одно сердце и одна душа: это – случайное собрание чуждых друг другу людей, которые изредка сходятся в храм, чтобы сейчас же разойтись из него в разные стороны совершенно забыв друг друга».^⁶

Мы здесь видим, как объём понятия «приход» – что характерно также для всей Предсоборной дискуссии – говоря в терминах нач. ХХ в., колебался от евангельской «малой Церкви» до «учреждения», в котором приход и прихожане мыслятся то безгласным, бесправным коллективом (с полностью отсутствующими не то что связями любви, а и простого общения), то обществом, наделённым определёнными правами и свободами, созданного для внешних и понятных целей, то общиной, способной различать действие Духа, быть учениками Христовыми и соработниками на Его ниве.

Причем в документах «приходская община» в терминологии нач. ХХ века часто называется «попечительством» или «братством». Однако смысл, который вкладывается в эти понятия, представляет собой ту же палитру: от «малой Церкви» для одних до «Божественного учреждения (установления)» – для других. Т.е. от общины до управляемого иерархией коллектива (см., например, отзыв еп. Христофора (Смирнова)^⁷).

Наиболее острая предсоборная полемика по вопросу «определения прихода» развернулась между формулами, пытавшимися определить приход через понятие «малая Церковь», в смысле собрания верующих, и понятие «от Бога установленного учреждения». Так, например, на заседаниях Предсоборного Присутствия наибольшее число голосов получило определение прихода, предложенное проф. А.И. Алмазовым, которое звучит следующим образом: «Православный приход есть церковное учреждение, состоящее в ведении епископа, для удовлетворения религиозно-нравственных нужд, определенного в числе собрания верующих, под пастырским руководством священника и при назначенным для того церковной властью храме».^⁸ То есть данное определение видит за приходской общностью никак не общину. Речь здесь может идти только об обществе или коллективе, – в зависимости от меры прав и свобод, которыми захотят или смогут наделить прихожан авторы данного определения.

Действительно – задается вопросом Н.А. Заозерский «Разве понятие “церковное учреждение” противно понятию “церковная община”? Ведь всматриваясь в различные части определений мы находим одинаковые элементы, а именно: храм, или церковь, настоятеля и причт, мирян и епископа. В чем же дело?».^⁹

В нач. ХХ в. многие ученые, например, проф. В.В. Болотов,^¹⁰ обращавшийся к опыту жизни древней церкви, или тот же проф. Н.А. Заозерский стали писать о церковной норме, согласно которой приход (παροιϰία) и церковь (ἐϰϰλησία), точнее – παροιϰία – “церковная норма” и церковь-ἐϰϰλησία – христианское собрание, – тождественны. В качестве аргументов ими приводились различные исторические источники, в том числе богослужебные тексты и источники канонического права – 16-18-е правила Антиохийского собора, 15-е Анкирского собора, 6-е правило Гангрского собора и др. Данная точка зрения на приход отстаивала за ним право быть общиной евангельской наполненности.

Согласно же Уставу Духовных Консисторий и церковной практике нач. ХХ в., впрочем, в этом смысле ничем не отличающейся от сегодняшнего дня, приход или приходская община представляет собой элемент целиком привходящий в церковь-учреждение, частью которого является церковь-храм. Согласно этой логике: «приход παροιϰία без церкви храма, здания – явление немыслимое, наоборот, церковь храм, здание без прихода без людей, в смысле приходской общины, παροιϰία или ἐϰϰλησία мыслима, без всякого сомнения»,^¹¹ – так описывает существующее положение дел тот же Н.А. Заозерский.

В определении прихода, как “Богоустановленном учреждении” прихожане мыслились вторичной составляющей прихода по отношению к приходскому храму и причту. Поэтому таким важным завоеванием нач. ХХ в. представляется утверждение в составе приходской общины священно- церковнослужителей, в противовес принятому пониманию рубежа XIX-XX вв., согласно которому в состав приходской общины входили только окормляемые миряне. Например, мнение большинства епископов нач. ХХ века было таково: «Считать, что “православный приход такой-то церкви” должен состоять из клира этой церкви, купно со всей его паствой, тесно между собой связанни составляющодну нераздельную духовную общину».^¹² Думаю, что здесь будет уместно выразить надежду на то, что когда-нибудь такими же “купно” с “малой Церковью” связанными окажутся и епископы. Во всяком случае, некоторые синодальные иерархи нач. ХХ в. видели епископа Церкви, в том числе, и членом конкретной “приходской общины”, “братства” или “попечительства”. Еп. Иоанникий (Казанский), например, писал: «Необходимо восстановить – насколько это окажется удобным и возможным при современных условиях – по началам древне-христианских общин, из которых каждая, как бы мала или велика ни была по своему составу, представляла из себя одно тело во Христе, как бы тесную семью во главе с епископами и пресвитерами…».^¹³

С другой стороны, были и определения, называющие приход “общиной” и “малой Церковью”, но по сути, отделяющие прихожан в особый класс “управляемых”. Согласно этим определениям приходская община оставалась общиной при церкви (здании), а не самой церковью (ἐϰϰλησία). Поэтому, наряду с вышеизложенной борьбой определений приходов, одной из центральных тем предсоборного периода был вопрос отношения к храму. Так в связи с этой полемикой в нач. ХХ в. появился ряд интересных работ, посвященных исследованию места храма в христианской и языческих религиях.^¹⁴

В работе IV отдела Предсоборного Присутствия мы можем найти голоса епископов в поддержку определения прихода, в котором в качестве необходимого его критерия подчеркнуто отсутствует указание на то, что приход – это объединение христиан при храме.^¹⁵ Эта гибкость мысли части русского епископата не была воспринята большинством Собора 1917–18гг. Что касается соборного приходского Устава, то в нем выявилась компромиссная позиция, пытающаяся примирить два взгляда на приход: как на “общину” и “малую Церковь” и как на “установление” при церкви (храме).

Возникновение полемики по всем этим вопросам было спровоцировано тем, что к началу ХХ в. последний рубеж и оплот прихода – его “каноническая граница” – начал пропадать, явно оформившись уже в событиях 1917 г. Вот, что пишет в «Отзывах», например, московская комиссия, возглавляемая митр. Владимиром (Богоявленским): «Основную ячейку церковной жизни должен составлять приход… Но здесь мы должны отметить то печальное явление, что в настоящее время приходская жизнь у нас на Руси проявляется весьма слабо, а во многих местах её и совсем нет. Здесь я разумею приходскую жизнь в больших городах. Там пастырь не знает даже, где пределы этих приходов и кто их прихожанин. В этом слове "прихожанин" выражается и вся сущность нынешних отношений пасомых к пастырям. Прихожанином, считается только тот, кто приходит в церковь за какой-нибудь требой, и только тогда, когда, приходит. А ушел он – вместе с тем перестал быть и прихожанином. Пoшел в другую церковь, к другому священнику, – стал прихожанином другой церкви и другого священника…».^¹⁶

Несомненно, описываемому процессу способствовал бурный экономический рост страны, сопровождавшийся резким и не подлежащим никакому контролю перемещением российского населения. «Разложение же и омертвение приходской жизни особенно заметно в городах, и какие отсюда грустные и страшные последствия. Какой упадок религиозно-нравственной жизни!», – восклицает владыка Евлогий (Георгиевский).^¹⁷ И наверное, мы здесь не найдем более яркий пример узнавания времен и сроков, хотя и не единственный, чем пример отца Иоанна Кронштадтского, который, уловив начало разрушения территориального принципа в приходской жизни, поставил в центр своего пастырского служения Евхаристию. Надо сказать, что сам Устав 1917–18гг., также как и Устав, ныне действующий, ни в каком смысле не учитывают этой перемены, и даже запись прихожан в приходскую книгу не в состоянии дать главного ответа на новый вопрос. Тем не менее, в оправдание решений Собора 1917–18гг., стоит указать на то, что один из пунктов вводной статьи приходского Устава содержит ссылку на 80-е правило VI Вселенского Собора об отлучении от Церкви пропустившего евхаристическое собрание без уважительной причины три воскресенья подряд. Очевидно, здесь мы видим одну из первых, робких попыток сблизить мистериальные и канонические границы прихода. Робких потому, что в самом Уставе 1917–18гг. мы не найдем никакого развития этой мысли, и вопрос о членстве в приходе по-прежнему решен в нем исключительно на основе единой территории. Что касается архиерейской мысли или мысли профессуры Духовных академий, то у них мы практически не встретим ни призыва к участию в Евхаристии, ни понимания того, что само участие в ней может быть одним из необходимых критериев членства в приходе.^¹⁸ В целом, это нечувствие синодальной иерархии особенно ярко видно в свете пастырства российских праведников рубежа XIX–XX вв., св. прав. о. Иоанна Кронштадтского, о. Алексия Мечёва и других, которые в центр своей приходской деятельности поставили созидание того, что мы сегодня называем «молитвенным собранием верных». Они стали объединять людей, ищущих духовной жизни, созидая собрание верных, в первую очередь, в Евхаристии и в других храмовых молитвах и таинствах, а также стали заботиться об общей внебогослужебной жизни своих прихожан. И поскольку храмовая молитва стала молитвой собрания, невозможно было не заботиться о духе и смысле богослужения, т.е. о том, что тогда называлось «уставным богослужением». Своих прихожан эти пастыри приглашали в приход как в «свой монастырь», приглашали на единственный и общий путь Жизни, путь ученичества у Христа.

Тем не менее, несмотря на то, что единство территории в основных Предсоборных документах и на Соборе продолжало быть одной из основных характеристик приходской общности, оно уже не было единственной. Некоторые, – например, архиереи конца синодального периода начали искать для приходской общности “новые критерии”, показывая более разумный и гибкий подход к “территориальной проблеме”, чем тот, который явлен, например, в соборном Уставе 1917–18 гг., имеющем общий критерий членства для всех приходов России – территориальный.

Принципиально иное отношение к необходимости сохранения территориального единства прихода можно прочесть, например, у того же митр. Владимира (Богоявленского). «Попечительства, равно как и другие свободные религиозно-нравственные союзы и братства (курсив – О.Ф.), не только не излишни, но на учреждение и развитие их должно быть обращено самое серьезное внимание епархиальной власти и настоятелей церквей».^¹⁹ Здесь стоит подчеркнуть то, что, говоря об этих свободных союзах, митрополит не имел в виду учреждений, находящихся в подчинении у прихода, так называемых “приходских комиссий”.^²⁰, а говорит об «учреждениях» свободных от жизни в приходской парадигме. Схожую свободу суждений мы можем увидеть и у некоторых других иерархов этого времени.^²¹

Таким образом, мы видим, что часть иерархии констатирует, что приходская общность нач. ХХ века не обязательно определяется проживанием в одном районе или прикреплённостью к храму-зданию.

Действительно, творческая мысль церковного общества нач. ХХ в. – как иерархии, так и авторов богословской, пастырской и публицистической литературы – была сосредоточена на поиске механизма реформы. Для всех них это и был поиск пути воплощения духа соборности. Сто лет назад большинству российского общества, этот путь к соборности приходской жизни виделся в предоставлении приходской общине прав юридического лица, права распоряжения церковными суммами и имуществом, в выборе священников и лиц клира, в устройстве органов приходского управления.^²² По каждому из этих пунктов мы можем увидеть целый спектр мнений. Т.е. здесь мы видим взгляд на приходскую общину как на общество.

Что касается некой наиболее предпочтительной «модели» прихода, предложенной в рамках предсоборной дискуссии и на Соборе 1917–18 гг., то здесь, наибольшее сочувствие получила идея организации прихода как общины, состоящей при приходской церкви (т.е. что-то среднее между коллективом и обществом).

Предсоборной же мечтам церковного общества о «малой Церкви» и «братстве во Христе» удалось осуществиться уже после 1917 г. Тогда прозвучал, в частности, и призыв патриарха Тихона о создании братств,^²³ которые стали достаточно быстро появляться по всей стране. Это, безусловно, свидетельствует не столько о наличии самих братств в конце синодальной эпохи, сколько о присутствии в предреволюционной церкви сродного опыта, в той или иной мере обращенного к новозаветной перспективе и выявлявшего давно забытую церковную норму “общения святых”, в которой канонические, мистериальные и мистические границы церкви совпадают. Так в послереволюционных братствах все церковные таинства, и в первую очередь таинства Крещения и Евхаристии, снова стали совершаться в таинстве собрания верных во Христе, которое само есть богослужение и таинство.^²⁴

Источники и литература

Собрание определений и Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. – репр. изд., 1994–2000.
Журналы и протоколы заседаний высочайше учрежденного Предсоборного Присутствия. Т. I–IV.– СПб., 1906–1907.
Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. СПб., 1906. Ч. I–III.
Прибавления к отзывам епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. СПб., 1906.
О благоустроении прихода // Сводки отзывов. СПб., 1906.
Болотов В.В. Лекции по истории древней церкви. В 4 тт. Т.3. М., 1994. – репр. изд.
Воронов Л. Догматическое богословие. М., 1994.
Заозерский Н.А., проф. Что есть православный приход и чем он должен быть. Сергиев Посад. 1912.
Стефанович П.С. Приход и приходское духовенство в России в XVI–XVII вв. М., 2002.

____________________

^¹См. Стефанович П.С. Приход и приходское духовенство в России в XVI-XVII вв. М., 2002. С.236-237.

^²То есть к началу1906 г.

^³Заозерский Н.А., проф. Что есть православный приход и чем он должен быть. Сергиев Посад. 1912.С.1-2.

^⁴ОЕА.Ч.2.С.424.

^⁵ОЕА.Ч.2.С.301.

^⁶ОЕА.Ч.2. С.471.

^⁷«Помочь делу может восстановление приходских братств, но не в смысле благотворительных только учреждений, каковое значение братства получили только в позднейшее время, когда истинная идея братства исчезла из сознания общества, а в смысле живых органов, проникнутых идеей братства во Христе и могущих оживлять и вдохновлять весь церковный организм. Пока не возлюбим братство в самом широком смысле как древне-церковную, из существа христианства вытекающую и существу Церкви вполне отвечающую, жизненную норму, до тех пор никакие реформы не воскресят настоящую, истинную жизнь Церкви, умиравшую именно с угасанием и умиранием в Церкви идеи братства во Христе». – ОЕА.Ч.2.С.59.

^⁸Журналы и протоколы. СПб., 1907. Т.3. С.301.

^⁹Заозерский Н.А. Указ. Соч. С.12.

^¹⁰Болотов В.В. Лекции по истории древней церкви. В 4 тт. Т.3. М., 1994.

^¹¹Там же. С.13.

^¹²Алексий (Опоцкий) / ОЕА. Прибавления. С.72.

^¹³ОЕА.Ч.1.С.358.

^¹⁴См., напр., IV Отдел / Журналы и Протоколы. СПб., 1907. Т.1. С.24-27; Т.3. С.357-360.

^¹⁵См., напр., мнения архиеп. Сергия (Страгородского), еп. Кириона (Садзагелова) / Журналы и протоколы. СПб., 1907. Т.3. С.301.

^¹⁶ОЕА. Ч.3. С.231.

^¹⁷ОЕА.Ч.2. С.472.

^¹⁸Единственный отзыв, в котором она вспоминается, как одно из средств к «оживлению приходской жизни» является ответ еп. Арсения (Стадницкого), где под самым последним пунктом “е” написано: «возможно частое приобщение Св. Таин всех христиан».^.

^¹⁹ОЕА. Ч.3. С.235.

^²⁰О благоустроении прихода / Сводки отзывов. СПб., 1906. С.15.

^²¹Еп. Стефана (Архангельский). Так он пишет: «В тех городских приходах, где преобладает в составе прихожан элемент текучий (чиновники, заводские рабочие и пр.) и где организовать общину на прочных основах отдельного юридического лица будет затруднительным, общины могут получать характер свободных религиозно-нравственных союзов или братств (курсив – О.Ф.); причем все права и обязательства общины усвояются и распространяются только на непосредственных участников этих союзов».^.

^²²«…Нашей же задачей было оживление приходской жизни через привлечение к живому участию в общем церковном деле всех членов Церкви, в том числе и мирян, привлечение всего Тела Христова к полноте жизни во Христе, – разъясняет сопредседатель отдела о приходе Предсоборного Присутствия, еп. Стефан (Архангельский). – Мы старались привлечь весь приход к полноте церковной жизни и церковных интересов, в том числе, правда, интересов и экономических, как стоящих в тесной неразрывной связи с первыми».^.

^²³Церковные Ведомости. 1918. №15.

^²⁴См., напр.: Шеметов Н. (псевд.), Бычков С.С. Православные братства // Вестник РХД. 1980. №131.