Таинственный метод Аверинцева
В издании собраны статьи, лекции, доклады Ольги Седаковой о выдающемся ученом – филологе-классике, библеисте, историке культуры, переводчике с древних и новых языков. Презентация состоялась онлайн на странице клуба «В поисках смысла» в Facebook. Ее вел Александр Копировский, профессор СФИ. Вместе с Ольгой Седаковой о Сергее Аверинцеве вспомнили лично знавшие его коллеги.
В аннотации книги отмечается, что данный сборник – это первый в России опыт творческой биографии С.С. Аверинцева (1937–2004), это первая попытка определить характер его уникального исследовательского метода, это размышления о его особом и новом представлении рационализма. «Книга задумана как попытка увидеть и обдумать масштаб того великого дара, который С.С. Аверинцев принес нашей стране и миру – и напомнить об этом поколениям, выросшим уже после его ухода».
Представляя новое издание, Ольга Седакова рассказала, что можно было бы собрать занимательные истории и воспоминания о Сергее Аверинцеве, их предостаточно. Они были бы яркими, потому что есть множество людей, на которых даже беглая встреча с ним производила огромное впечатление: «Он вел себя не так как другие». Например, многие «с удивлением и благодарностью вспоминают его особую почтительность» и даже комизм, который он сам так любил и «подчеркивал это начало, для него оно было связано с библейской мудростью».
Но автор пошла другим путем: она представила свои размышления о том, «что он делал» и почему деятельность Аверинцева стала «находкой не только для русской культуры, но мировым событием». Седаковой важно было рассказать об особенностях метода и мировоззрения Аверинцева новому поколению гуманитариев, которые, как ей кажется, мало знают о нем, поскольку более востребованным для них оказался М.Л. Гаспаров – коллега и оппонент Аверинцева. «Они всю жизнь вели дружескую полемику», это были «споры энтузиаста и скептика», в частности, в отношении общения в самом широком смысле: «скептик» Гаспаров утверждал, что общение между людьми (и соответственно – между культурами, интеллектуальная и духовная преемственность) маловероятно, «никто никого не слышит». «Человек для человека – китайская грамматика», – утверждал он. «Энтузиаст» Аверинцев напротив – всегда стремился выслушать любого собеседника, в том числе – древнего автора, вслушаться в текст (одна из его ранних статей так и называется «Наш собеседник – древний автор»). «Подход Гаспарова больше отвечал отстраненности, сухости, имперсональности взгляда – и это оказалось более востребовано, доступно и привлекательно для следующего поколения. А аверинцевское не нашло до сих пор продолжения», – полагает Седакова.
Именно поэтому она задалась вопросом об особенностях метода Аверинцева, который непросто уловить, его трудно описать в обычных категориях – например, так, чтобы другие ученые могли им воспользоваться. Автор поэтично описывает метод своего учителя: «Впечатление почти фокуса: он вытаскивает одну нитку, и вокруг нее заплетается вся мировая культура – такая, какой она была со времена Гёте, культура Афин, Иерусалима и Рима». По словам Седаковой, исследовательская мысль Аверинцева исходила из «чувства цельности, перекличек, соответствий», «широчайших перспектив, распределения опор и магистральных линий традиции». «Настоящее так важно потому, и только потому, что через него таинственная глубина прошлого и таинственная широта будущего раскрываются навстречу друг другу», – писал сам Аверинцев.
Этот подход становится очевидным уже в одной из первых работ, где Аверинцев анализирует греческую надпись на конхе алтаря Софийского собора в Киеве. «За одной строкой возникали и библейские, и греческие связи, перекликались и давали прекрасный образ – и поэтический, и аналитический, что было всегда соединено в его методе», – сказала автор книги. Она отметила также, что, будучи современником структурализма, Аверинцев не стал его адептом: «Он не показывал всю кухню, структуру подхода, но всегда давал итог размышлений – и ты отзывался с большим согласием».
Еще одна существенная черта метода Аверинцева – то, что Седакова называет «новым рационализмом». В отличие от рационализма эпохи Просвещения и последовавших за ней двух веков, который отрицал все иррациональное, сводился к аналитике, «техническому методу», рационализм Аверинцева «перекликается с самыми древними представлениями о разуме, который своими корнями имеет мудрость, а мудрость включает и нерациональное». В отличие от «ума умников», высмеянных Честертоном, «сказочный ум», которым обладал Аверинцев, признавал «области, перед которыми ум с удивлением и почтением останавливается». «Изумление, о котором писали Аристотель и Гетё, – последнее усилие ума, ради тайны, которую нельзя подделать, – это тайна живого», – так, словами самого Аверинцева, характеризует особенности его метода ученица.
Воплощение этого метода самим академиком приводило к удивительному эффекту, о котором сказал профессор Копировский: «Он мог подать какие-то сложные вещи так, что большинство людей ощущали расширение сознания – он делал людей выше, чем они были, приобщал их к высокой мысли, к высоким ценностям. Он говорил о тех вещах, которые считались известными, но мир приобретал объемность, он создавал новые грани – и человек начинал радоваться». Седакова пишет: «На его выступления и лекции (на любую, в сущности, тему) сходились толпы. Его мнение по множеству вопросов представлялось важнейшим, как будто это было суждение не отдельного человека <...>, а самой культурной традиции».
Александр Копировский вспомнил также давние встречи с Аверинцевым в Ленинградской духовной академии, где, беседуя с семинаристами-греками, Аверинцев вдруг стал читать наизусть по-гречески акафист Богородице, чем поверг греков в изумление. В не меньшее изумление пришли члены ЦК КПСС, когда в 5 томе идеологически выверенного издания «Философской энциклопедии» появилась написанная Аверинцевым статья «Христианство». «Это была фактически проповедь, но не догматическая, а с позиции высокой культуры», – сказал Копировский, подчеркнув, что устами Аверинцева (который тогда еще только готовился к крещению) «Церковь заговорила другим языком – он кого-то вдохновил, а кого-то поставил на место, потому что говорить глупости в его присутствии было невозможно».
Священник Георгий Кочетков, профессор, кандидат богословия, знал Аверинцева с конца 1960-х гг., в 80-е они познакомились ближе. Аверинцев стал алтарником, чтецом и проповедником, стал ходить на исповедь к священнику, и сам его подход к исповеди «был абсолютно нетрафаретным». «Я при жизни был уверен, что он человек святой. У него был уникальный дар общения, это тоже одно из свойств святости. Святой необщительный – не святой, даже если он анахорет», – сказал о. Георгий, при этом добавив, что «он как-то совмещал вещи, которые мы привыкли противопоставлять». Священник вспоминал о том, как в начале 90-х Аверинцев вступил в Преображенское братство и был его активным членом до конца дней, как заинтересованно он относился к своему членству в Попечительском совете СФИ и в редколлегии журнала «Православная община».
Нина Брагинская, доктор исторических наук, профессор НИУ ВШЭ, подруга и коллега автора книги, говорила о преемственности поколений и значении Аверинцева, который сам был сыном ученого-биолога, внуком крепостного и учеником дореволюционных профессоров. «Мы – припозднившиеся дети оттепели, выпускники домашних семинаров. Сергей Сергеевич – из предыдущего поколения, которое создало для нас такую “капсулу”, благодаря чему мы смогли не пойти дорогой отчаяния и проклятий. Он взошел на кафедру в глухое время и спас от удушья многих, нас с Олей точно спас. Он появился как инопланетянин».
Уникальность Аверинцева многогранна: сам себя он в шутку называл «средиземноморским почвенником», и, по словам Брагинской, «был образован бесцельно, непрагматично, а ради понимания всей средиземноморской культуры». Аверинцев «не стал человеком ни гуманизма, ни Просвещения, ни «Бродячей собаки»», отметила она, добавив при этом, что ученый «понял и полюбил Серебряный век», умел беседовать (с некоторыми – лично, но чаще – через тексты) с его ключевыми фигурами, «но не превращал их в кумиров». Эрудиция его – «не горизонтальная, а иерархическая», и это позволяло ему тонко чувствовать меру как золотую середину, свидетельствовало о «трезвом обаянии ума». Трудно точно определить научную специальность Аверинцева: он, конечно, был филолог-классик, доктор филологических наук, но даже если буквально переводить название этой отрасли науки, в случае Аверинцева нельзя однозначно сказать – «любовь ли к слову, любовь ли к Логосу». Все это хорошо показала в своей книге Ольга Седакова, «ум которой примерно такого настроя, как и Сергея Сергеевича», свидетельствовала Брагинская.
Олег Воксобойников, доктор исторических наук и доктор философии, медиевист и переводчик, профессор НИУ ВШЭ не был лично знаком с Аверинцевым. Будучи как раз следующим поколением гуманитариев, о котором говорила Седакова, он не согласился с тем, что научное творчество Аверинцева сегодня потеряло актуальность. Рассказывая о том, как он читает Аверинцева со студентами, профессор отметил: «Текст Аверинцева – чудо, некое произведение искусства, он врастает в клетки. В его методе всегда остается тайна». Именно поэтому представленную книгу, которая стала «творческим теплым синтезом», стоит обсуждать со следующими поколениями, уверен Воскобойников.
Виктория Файбышенко, культуролог, преподаватель СФИ, тоже размышляла о методе Аверинцева, который трудно уловить словами. И все же она считает, что ученый «превращает классические добродетели в метод». В частности, можно говорить о «почтении как методе»: «Необыкновенное свойство научных трудов Серегея Сергеевича – он впускает читателя в свой труд, встречается с ним лицом к лицу, обращается к нему с почтением, и это выращивает читателя. Тексты Аверинцева не сообщают нам теории, но сообщают, что такое мир, он ищет смысловую основу живого. Они открывают особого рода оптику, в которой видно источник света».
Алексей Муравьев, кандидат исторических наук, доцент НИУ ВШЭ рассказал о том, как много значил для него Аверинцев с детства (семьи переплелись многими нитями общих знакомств), как Аверинцев стал его «первым настоящим учителем» и сыграл решающую роль в формировании его как ученого.
Приобрести книгу Ольги Седаковой «Сергей Сергеевич Аверинцев. Воспоминания. Размышления. Посвящения» вы можете в интернет-магазине СФИ. Книга доступна как в бумажном (с доставкой через пункты выдачи Pickpoint), так и в электронном виде.
Источник: Благовест-инфо