Он был настоящим учителем и до последних дней оставался верным призванию

Григорий Борисович Гутнер родился в 1960 году в Москве. В 1983 году окончил Московский институт нефтехимической и газовой промышленности (кафедра прикладной математики). В 1998 году защитил кандидатскую, а в 2009 – докторскую степень по философии. Руководил в Свято-Филаретовском православно-христианском институте (СФИ) кафедрой философии и гуманитарных дисциплин. Был ведущим научным сотрудником Института философии РАН. В последние несколько лет вёл в СФИ круглый стол по философскому осмыслению тоталитаризма, активно участвовал в круглом столе «Физика и богословие» с ведущими российскими физиками-теоретиками и профессорами СФИ. Григорий Борисович много лет преподавал в СФИ философию и историю научной мысли, а также читал курсы этики и логики в Богословском колледже.

Что чувствует человек, когда уходит близкий, родной, когда уходит брат или учитель? Человек в таких случаях всегда чувствует невосполнимую потерю. Мы можем засвидетельствовать, что Григорий Борисович был человеком глубокой и искренней веры, что он был настоящим братчиком, настоящим учёным, честным человеком, который внимательно смотрел за качеством своей христианской жизни, что, конечно, очень много в наше время.

У него прекрасная семья. Я надеюсь, что она останется с Господом и в братстве, а дети будут расти благополучно и постараются сохранить всё самое доброе и хорошее, что они видели от отца. Надеюсь, что и семья духовная – община, в которой он жил, – тоже будет стараться чувствовать себя наследниками всего доброго, хорошего, мудрого, что они видели в Григории Борисовиче. Они сейчас, так же как и мы все, молятся о нём и о том, чтобы Господь принял его в Свои селения и ввёл в Царство Небесное. Мы все молимся о вечной памяти о брате нашем Григории!

Всегда хочется, чтобы светлые люди оставляли после себя светлую память и чтобы она не меркла, не терялась. В наше забывчивое время очень важно не забывать главного – что Господь просвещает человека, и этот свет не меркнет. И мы должны жить так, чтобы он не мерк в нас.

Для института и для всех нас уход Григория Борисовича – большая потеря. В наше время сомнений, которое трудно назвать христианским, он был с одной стороны учёным, человеком мысли, настоящим знатоком современной философии, а с другой стороны – человеком верующим, и не просто верующим, но и церковным. И, что чрезвычайно важно, он сумел соединить веру и знание не только в своём разуме, но и в жизни. И я думаю, что это имело плод и в его преподавании, и в его научных трудах, и в его церковной жизни, и просто в человеческом общении.

Он был замечательным учителем, педагогом, настоящим профессором, стремился пробуждать мысль студента – и все, кто слушал его лекции в нашем институте или где-то в других местах, я думаю, никогда его не забудут. Одновременно он был и замечательным методистом, с ним было легко работать, и у него многие многому учились. Надо сказать, что свою преподавательскую и научную деятельность он, несмотря на болезнь, не оставил и остался верным своему призванию до самого конца.

Нельзя не сказать о нём и как о брате. Его духовный путь был непростой, в какой-то период он дистанцировался от братства, но после некоторого размышления и опыта жизни, после молитвы уже на каком-то новом этапе принял осознанное решение войти в братство, был членом общины. Он понимал, что так же, как христианская мысль, и христианская вера должна быть воплощена, и замечательно её воплощал буквально до последних дней.

Тяжело говорить о близком человеке в прошедшем времени. Теперь Григория Борисовича мы будем вспоминать, слушая его лекции, читая его книги, статьи. Обязательно нужно издать сборник о тоталитаризме, которым он долго занимался и нас всех смог заинтересовать. Но ушёл не просто большой учёный, хотя настоящих ученых крайне мало – много людей учащихся, много наученных, научившихся, а учёных единицы.

Человек ушёл, не падая, как желтый листок с дерева, а на взлёте. Он ещё очень много мог сделать, и, наверняка, сделал бы. Мне кажется, что как раз в последние годы наступил его настоящий расцвет – внутренняя свобода, зрелость, сила, спокойствие. Он стал не просто прекрасным знатоком философии, а действительно мудрым. В нём всё как-то успокоилось и соединилось. Когда-то раньше, были, может быть, не очень точные движения, но уже в течение многих лет, и в последние годы особенно, всегда было это ощущение внутреннего мира. А это значит, что человек созрел для Царства Небесного.

Мы продолжаем сожалеть и скорбеть от расставания с ним, потому что рядом с ним было просто очень хорошо. Я был, когда его причащали предпоследний раз, а в последний раз это видно по фотографиям: это зрелый человек и в то же время простой, как дитя, а таковых и есть Царство Небесное!