Наука или исторический роман?
«Сегодняшний круглый стол — это хорошая возможность поздравить Владимира Юрьевича и отметить его день рождения в дружеском кругу ученых, специалистов по истории. Я надеюсь также, что сегодняшний разговор будет интересным и весьма полезным для всех: и для студентов, и для выпускников, и для преподавателей», — отметил ведущий круглого стола декан исторического факультета СФИ кандидат исторических наук Константин Обозный.
Участники круглого стола обсуждали вопросы, предложенные самим Владимиром Юрьевичем:
- Биография — это жанр науки или литературы?
- Нужна ли схожесть (внутренняя и по складу ума близость) биографа и персонажа?
- О всём ли в жизни персонажа этично сообщать биографу?
- Какие новые подходы и методы полезны в биографических исследованиях?
«Биография была всегда, хотя биографика — новая наука. Почему? Почти до конца минувшего века историки, как правило, воспринимали биографию как не очень серьёзное занятие, не требующее применения специальных методов, и рассматривали её как описательный жанр, который ближе к литературе, — заметил Владимир Юрьевич. — На самом деле всё гораздо сложнее, потому что у этого жанра два полюса: научная биография и исторические романы. Научная биография не допускает вымысла. Главная цель научной биографии — дать новое научное знание. Но научные работы зачастую написаны очень сухо, и широкий читатель, конечно, в первую очередь обращается к тому, что может стать увлекательным чтением. Мне интересно, насколько допустима художественность в биографическом труде, может ли он быть написан не научно-схоластическим языком».
«Когда мы говорим о биографии в научном смысле слова, мы должны поставить перед собой вопрос, что есть эта биография. Биография в любом случае — нарратив, который выстраивается, исходя из каких-то следов прошлого, которые оставил тот или иной человек. И для того, чтобы эти следы прошлого связать в некую целостность, нужна какая-то концепция его жизни, нужно какое-то понимание того, как эта жизнь обрела свой внутренний смысл, к какой цели эта жизнь пришла. Есть существенная разница между хроникой и биографией. И в написании биографии стоит задача выявления целостного смысла жизни человека, — отметила доктор филологических наук Юлия Балакшина. — Мне кажется, что в моменте схватывания чужой судьбы, прояснения смысла этой чужой судьбы по элементам, которые от неё остались, нужен ещё и художественный талант».
Старший преподаватель кафедры церковной и социальной истории СФИ, специалист в области старобряческой церкви Екатерина Алексеева поделилась своим опытом изучения различных старообрядческих движений в Русской церкви, где биография в основном воспринимается как житие.
«Восприятие биографии как жития — это очень ценное свидетельство, даже если оно в чём-то ложное. Благодаря любой биографии для исследователей происходит “очеловечивание” глобальных исторических процессов», — подчеркнула Екатерина Алексеева.
Профессор СФИ, руководитель программ «Социальная история Отечества» и «История зарубежной России», кандидат исторических наук Кирилл Александров рассказал о своем опыте исследований в области просопографии — комплексном биографическом изучении определенных слоев и сословий.
Обсуждение вызвало живой отклик у всех собравшихся. Первый проректор СФИ Дмитрий Гасак отметил коллизию, когда исследователи вынуждены писать историю, отталкиваясь от церковного предания, а не от личности человека.
«Что такое история монастыря и что такое биография монаха, когда человек делает шаг в своей земной истории для того, чтобы его биография как бы перестала существовать? Как писать историю монастыря и биографию монахов, от которых остались, к примеру, только подрясник, камилавка и кровать? Молитвенные чинопоследования общие для всех. Юрий Лотман писал, что нужно заслужить право на биографию. С ним можно согласиться. Но всё-таки жизнь монахов внешне похожа одна на другую: в лучшем случае отличия будут в переходе из одного монастыря в другой или повышении в должности. И при всём старании историков порой они вынуждены, описывая историю монастыря, идти от некоего образа или стереотипа монашеской жизни, который сложился, то есть не от артефактов и документов, а наоборот от некоего предания. И вот здесь получается некоторая коллизия, и было бы интересно обсудить, как её разрешать церковным исследователям», — сказал Дмитрий Сергеевич.
Запись круглого стола доступна в каналах в ВК, RuTube, YouTube.
