Физики и клирики искали смысл науки, познания и жизни

Основной мотив познания – тяга к новому, своего рода потребность, присущая не только homo sapiens sapiens, но и всем живым тварям, и некоторые из людей удовлетворяют эту потребность при помощи научной деятельности. Такое мнение высказал Сергей Рубин, профессор Национального ядерного университета МИФИ.

Но если интерес к познанию – что-то вроде инстинкта, а инстинкт, как известно, – свойство вида, то почему он так локально и неравномерно проявляется в человеческом виде, возразил заведующий кафедрой философии СФИ Григорий Гутнер. «Существуют целые цивилизации, которые обходятся без научно-исследовательской деятельности и не задаются вопросами о структуре вселенной, – сказал он. – Должно произойти какое-то “инфицирование”, чтобы этот интерес проснулся».

«Кроме того, среди исследователей существует мнение, что в человеке инстинкт как момент генетически предопределенных наклонностей и механизмов очень слаб, – добавил он. – Человек – существо, преимущественно мотивированное культурно, а не биологически. От амебы до Эйнштейна не получается непрерывной цепочки: там, где появляется человек, происходит слом».

Ведущий научный сотрудник Института астрономии РАН Александр Багров связывает основной мотив научной деятельности с возможностью ответить на потребности общества. Именно социальный заказ в конечном счете движет наукой, уверен Александр Викторович.

Хотя и государственный, и общественный заказ играет ощутимую роль в истории развития науки, он не объясняет самой мотивации людей, которые из множества запросов откликаются именно на этот и решают заниматься наукой – весьма специфическим видом познавательной деятельности, считает Григорий Гутнер. Учёные – это люди, скорее наоборот, занятые «антиобщественными и бесполезными вещами», социуму непонятными и с точки зрения прагматики бесперспективными: кому в XVII веке были нужны эти странные эксперименты с янтарем и кошачьей шерстью?

«Если бы сами учёные были движимы исключительно общественным запросом, некой насущной потребностью, я подозреваю, наука была бы страшно унылым и неинтересным предприятием, – говорит Григорий Борисович. – А момент творческого поиска, серьезной озабоченности вопросом “а как оно на самом деле?” пришлось бы подавлять, поскольку он толкает науку в бесполезном направлении».

«Когда я поступала на физмат, у меня не было мотива пользу обществу принести, – признается ведущий научный сотрудник Института прикладной математики имени Келдыша Галина Шпатаковская. – Просто нравилось задачки по физике решать».

Академик Алексей Старобинский заметил, что понятие социума само по себе слишком расплывчато, чтобы видеть в его запросах некий монолитный фактор развития науки: «Сам учёный одновременно входит и в социум своей страны, и в специфический социум учёных, и ещё во множество разных сообществ, интересы которых иногда совпадают, а иногда нет».

Продолжая мысль академика Старобинского, ректор СФИ священник Георгий Кочетков добавил, что общество нельзя абсолютизировать. «На нашем простом богословском языке абсолютизация относительного называется идолопоклонством – это вещь в духовном опыте, связанная с какой-то глобальной ошибкой, – сказал отец Георгий. – Нельзя обожествлять все что угодно: инстинкты, социум, красоту, свои ощущения, хотя во всем этом можно найти относительный смысл».

«В общественной жизни тоже может быть смысл, – добавил он. – Мы бы хотели, чтобы он был, и расстраиваемся, когда видим, что его нет: бессмысленное общество не может поставить осмысленной задачи, и если оно какую-то задачу все же ставит, получается безумие или преступление против человечества, что мы целый век наблюдаем в нашей стране и не только у нас».

Науку как общественный институт всегда движет неконсервативное меньшинство, ибо большинство общества ради его стабильности обычно консервативно, уточнил академик Старобинский. «Наука – сверхамбициозный проект, претендующий понять и объяснить все рационально, а желательно еще и предсказать, – говорит Алексей Александрович. – В принципе, такой проект мог бы быть и неосуществим. Но Бог не только создал мир, но и сделал так, чтобы во всех вопросах, не касающихся самого Творца, человек мог его понять без помощи Бога».

Ведущий семинара Максим Зельников поделился, что для него в науке важно «ощущение прикосновения к реальности, которое возникает, когда удается что-то понять, ощущение того, что реальность есть и она нам открылась».

«Что-то начинаешь переживать, когда прикасаешься к человеческой мысли: как я мыслю? как люди мыслят? что происходит, когда человек познает? Это некоторая реальность, с которой ты сталкиваешься и которая тебя увлекает и завораживает, и ее хочется понять», – говорит Григорий Гутнер, проводя аналогию между естественнонаучной и гуманитарной сферами познания.

Академик Старобинский убеждён, что при наличии всех названных факторов, главный двигатель науки – тяга человека к творчеству. «Наука держится где-то посредине между производством и творчеством, свободным от общественного заказа», – подытожил он.

Второй излюбленный вопрос физиков, который обсуждали в этот раз – о смысле жизни. Каждый человек может найти смысл в своих повседневных действиях или в планах, связанных с более отдаленной перспективой. Но не всегда удается собрать эту цепочку целей в одно, усмотреть за ними единый смысл. На уровне устремлений мы чаще приписываем чуть ли не абсолютное значение конечным, относительным целям.

Разговор показал, что бесполезно искать смысл в прагматической плоскости. «Попытка обосновать смысл жизни утилитарно, сводить вопрос о смысле к вопросу о той или иной цели снижает его, как бы понижает в цене сам вопрос», – уверена Екатерина Полякова, профессор Грайфсвальдского университета имени Эрнста Морица Арндта.

Более жизненным и правдивым оказался не вопрос о том, существует ли окончательный, единый смысл жизни, а вопрос: хочу ли я, чтобы он существовал? В чем «смысл смысла» для человека?

Как заметил первый проректор СФИ Дмитрий Гасак, «хотя жизнь иногда дает основания сомневаться в существовании смысла, но что-то в человеке не позволяет ему смириться с его отсутствием».

«Нельзя смысл жизни человека не соотносить с Богом, с Его жизнью и той жизнью, которую Он дает человеку – каждому человеку и всем вместе, и обществу в том числе, – уверен отец Георгий. – Для меня смысл связан с целостностью, полнотой, с тем, что мы называем образом и подобием Божьим в человеке. Нет Бога – нет человека. И творчество, о котором сказал академик Старобинский, – это и есть богоуподобление. Неслучайно никто из людей не согласен быть нетворческим, так же как никто не хочет быть бессовестным, даже в наше столь бессовестное и нетворческое время, потому что творчество и совесть – это качества человека, восходящие непосредственно к Богу».

«У человека, который несет в себе божий дух, все вещи в его внутренней жизни могут восполняться, обретать какую-то полноту и целостность, даже если они объективно сейчас не таковы. Человек имеет способность всё “достраивать”, как бы открывать. К сожалению, мы в свое время немного не договорили об открытии и откровении. И эта способность к творчеству есть во всяком человеке, другое дело, что она может быть закрыта, а может быть раскрыта».

«Научные достижения всегда относительны, – добавил отец Георгий. – Эти достижения человеческого духа и разума больше апеллируют к рацио, но ученые же люди, и они не хотят ограничиваться только рациональным. Вопрос о смысле жизни человека становится каким-то лучезарным, светлым. Он не отягощает человека, как атлантов, которые держат что-то на своих плечах, а позволяет ему возвыситься, воспарить, не уходя от реальности жизни в некий идеализм».

Конференция «Физика и богословие» началась в СФИ в марте 2013 года и ставит своей целью свободный диалог и углубление взаимопонимания между представителями фундаментальной науки и христианского богословия.

В очередном круглом столе, состоявшемся в СФИ 12 июня, приняли участие главный научный сотрудник Института теоретической физики имени Ландау РАН академик Алексей Старобинский; ректор СФИ кандидат богословия профессор священник Георгий Кочетков; ведущий научный сотрудник Института астрономии РАН доктор физико-математических наук Александр Багров; профессор Национального ядерного университета МИФИ доктор физико-математических наук Сергей Рубин; главный специалист НИЦ «Курчатовский институт» Сергей Неретин; профессор Грайфсвальдского университета имени Эрнста Морица Арндта доктор философских наук Екатерина Полякова; ведущий научный сотрудник Института прикладной математики имени Келдыша доктор физико-математических наук Галина Шпатаковская; первый проректор СФИ Дмитрий Гасак; профессор СФИ кандидат педагогических наук Александр Копировский; заведующий кафедрой философии, гуманитарных и естественнонаучных дисциплин СФИ, ведущий научный сотрудник Института философии РАН доктор философских наук Григорий Гутнер; заведующий кафедрой богословских дисциплин и литургики СФИ кандидат филологических наук Давид Гзгзян; заведующий кафедрой Священного писания и библейских дисциплин СФИ Лариса Мусина; старший научный сотрудник Физического института имени Лебедева РАН, старший преподаватель СФИ кандидат физико-математических наук Максим Зельников.