Узкие места современной медицины

Едва ли перед первыми христианскими богословами стояли вопросы экстракорпорального оплодотворения, эвтаназии и абортов. Тем не менее современная наука ставит их не только перед учеными, врачами, юристами, но и перед каждым человеком, в том числе христианином. Какие проблемы в области биоэтики наиболее трудны для современных людей и какие вопросы самые обсуждаемые в научном сообществе? Преподаватели Свято-Филаретовского института Олег Ермолаев и Галина Муравник делятся впечатлениями от конференции «Дано мне тело – что мне делать с ним?».

Понятие «биоэтика» появилось относительно недавно, в 1971 году. Этот термин был предложен американским биохимиком и онкологом Ван Ренсслером Поттером. В нашей стране всерьез заговорили о биоэтике в конце XX века. Специалистов в этой области не так много. В основном, это верующие люди, среди которых также есть ученые в области биологии, генетики и медицины. 

К сожалению, в нашей стране да и в Русской православной церкви очень мало внимания уделяется вопросам не только биоэтики, но и этики вообще. Мне часто приходится бывать на книжных выставках, организованных той или иной епархией, участвовать в медицинских конференциях и семинарах. Но Вы не поверите, как мало существует качественной и адекватной литературы, освещающей эти вопросы. Чаще всего мы сталкиваемся с формализацией тех или иных биоэтических вопросов и решений относительно той или иной проблемы у человека или другого живого существа или объекта.

Свято-Филаретовский институт – один из немногих православных вузов, где много лет преподается не только христианская этика, но и курс биоэтики, который читает Галина Леонидовна Муравник, биолог, генетик, ведущий специалист в нашей стране в области биоэтики. В нашем институте издана целая серия книг по христианской этике (в том числе биоэтике) ректора СФИ профессора священника Георгия Кочеткова.

На прошедшей конференции были затронуты, пожалуй, самые актуальные вопросы биоэтики: репродуктивные технологии, телегония, генетический паспорт и другие. Очень жаль, что редко где можно услышать подобного рода выступления.

Один из важных моментов в области биоэтики и биомедицинской этики, особенно при использовании высоких технологий – точная информация о том, какие действия предполагаются в отношении человека или живого объекта, какие могут быть результаты и осложнения.

Как врачу и катехизатору мне часто приходится сталкиваться с теми или иными проблемами, касающимися всех направлений биоэтики. Но хочу сказать, что нет четко прописанных схем и решений по тому или иному вопросу. Всегда требуется личностный, не объективированный подход к человеку и его проблеме. Биоэтика, как правило, касается не только одного человека. Есть те, кто разрабатывает и применяет высокие биологические технологии (врачи, ученые), есть те, на ком их применяют, а еще, как бывает при использовании репродуктивных технологий, есть те, в ком сбывается чаяние человека.

Из церковного опыта могу сказать, что верующий человек не так сильно зависим от высоких технологий и ему гораздо легче принимать решение, потому что он, как правило, знает свое призвание, данное ему Богом в этом мире.

В своем выступлении, которое называлось «Проповедь целомудрия в контексте дискуссии о телегонии», я привела социологические данные, согласно которым 94% студентов считает добрачные половые связи нормальным явлением. Один из присутствовавших в зале, студент РХГА, высказал точку зрения, которая сводится к тому, что идея добрачного целомудрия устарела. Ему было непонятно, почему, если подавляющее большинство считает это нормой, я придерживаюсь другой точки зрения. В христианском вузе такая точка зрения мне показалась неожиданной. Даже среди молодежи, которая себя позиционирует как христианская, в этом отношении все очень неблагополучно. Я ответила высказыванием Григория Померанца: «один человек плюс Бог – это уже большинство». То есть если на стороне человека правда Божья, даже если он один-единственный придерживается этой точки зрения, это все перевешивает. 

Также на конференции прозвучал чрезвычайно интересный доклад Александра Мкртичевича Гзгзяна, посвященный новым репродуктивным технологиям. Он очень крупный в данной области практикующий специалист, прекрасно владеющий материалом. Но я была очень удивлена и даже огорчена обозначенной им позицией. В курсе биоэтики мне приходится говорить о многочисленных проблемах, связанных с тем, что мы защищаем жизнь и права человека только с момента его рождения. Человек на стадии эмбриона законодательно не защищен, лишен каких-либо прав. Поэтому на конференциях по биоэтике давно дискутируется вопрос принятия закона о защите прав эмбриона. Однако, по мнению Александра Мкртичевича, пятидневные эмбрионы, с неизбежным уничтожением которых связана технология экстракорпорального оплодотворения — это лишь «комочки клеток». Такой эмбрион станет личностью, когда сможет существовать самостоятельно вне организма матери. Но молодой человек, задавший вопрос, заметил, что если пользоваться этим критерием, то новорожденный ребенок тоже не может самостоятельно существовать — его нужно кормить грудью, ухаживать, и если его оставить одного, он тоже не сможет выжить. Я не могла не присоединиться к этой дискуссии и сказала, что, на мой взгляд, мы, христиане, должны опираться на позицию, высказанную раннехристианским богословом Тертуллианом: «Тот, кто будет человеком – уже человек».

В ходе дискуссии также был задан вопрос о том, когда душа входит в этот «комочек клеток», какие есть богословские мнения об этом, а также высказано пожелание дискуссию перевести с уровня физиологии на уровень духовный. Конечно, определить научными методами, когда душа входит в эмбрион, невозможно, да и само понятие «душа» в строгом смысле лежит вне научного контекста. Но на этот счет существует учение церкви, различные богословские мнения, и все они согласны в том, что с самого начала это уже человеческое существо во всей его трёхипостасной полноте (тело–душа–дух). Поэтому все права, которые распространяются на человека, должны распространяться и на эмбрион, включая право на жизнь.

Редукция эмбрионов, применяемая в технологии ЭКО – это одно из ее узких мест. Ведь эмбрион – это диплоидная клетка (зигота), и в нем присутствует вся полнота генетической информации, необходимая для того, чтобы он стал человеком. Нужно только 280 дней и определенные условия для прохождения эмбриогенеза. И нам не дано право решать, жить ему или нет. Но если сейчас на законодательном уровне признать, что эмбрион – человек, и у него есть юридические права, то практическое применение технологии ЭКО окажется под большим вопросом, поскольку избежать редукции эмбрионов пока технически невозможно. А это означает, что специалисты, работающие в этой области, потеряют свои рабочие места и доходы. Вероятно поэтому многие из них выступают в защиту ЭКО, закрывая глаза на сопровождающие его проблемы.

Александр Мкртичевич обнажил и другую проблему, связанную с ЭКО. Он рассказал, что к нему иногда обращаются пары после 50 или даже 60 лет, когда очевидно, что люди вышли из репродуктивного возраста, но технология ЭКО или суррогатное материнство позволяют им иметь детей. Это похоже на каприз. Кто-то заводит кошечку или собачку, а кто-то хочет ребеночка. А ведь его нужно не только родить, но и воспитать, вырастить. И нет юридических оснований таким людям отказать. Но к юридическим мерам, запрещающим подобную практику, Александр Мкртичевич относится скептически, считая, что люди все равно найдут возможности их обходить. По его мнению, это в первую очередь вопрос этики, а не законодательного регулирования. Например, существует своеобразный «туризм» из Польши, где запрещены аборты, в Германию, где они разрешены; из стран, где запрещена эвтаназия, в Голландию и Бельгию. Тем не менее, на мой взгляд, адекватные законодательные меры могли бы сыграть здесь положительную роль, тем более что в законе есть ограничения по возрасту для суррогатных матерей.

Состоявшаяся дискуссия лишний раз свидетельствует о том, что в обсуждении проблем биоэтики должны принимать участие не только медики и ученые, но и богословы, философы, юристы.