Тоталитарное наследие и вопрос о виновности

При всей своей проблематичности и неоднозначности, определенную пищу для размышлений на эти темы дает опыт покаяния немецкого народа. На очередном семинаре «Тоталитаризм: попытка понимания и преодоления» члены кафедры философии, гуманитарных и естественнонаучных дисциплин СФИ прикоснулись к этому опыту через прочтение работы Карла Ясперса.

Предлагаем аудиозапись доклада заведующего кафедрой доктора философских наук Григория Гутнера «Тоталитарное наследие и вопрос о виновности» по работе Карла Ясперса «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии» и его обсуждения, которое состоялось на кафедре 17 сентября.

Названная работа Карла Ясперса – введение в цикл лекций о духовной ситуации в Германии, которые он читал в 1946 году. Хотя Ясперс размышляет о понятии виновности в известных исторических обстоятельствах, его философская мысль выходит далеко за пределы вопроса о тоталитаризме и ставит фундаментальные духовные проблемы. В чем-то она подходит очень близко к евангельскому откровению, а в чем-то перекликается с пророческими словами Достоевского «всякий пред всеми за всех и за всё виноват».

С удивительной глубиной и проницательностью Ясперс разграничивает четыре понятия виновности.

1. Уголовная виновность – это то, что связано с прямым нарушением закона. Ее фиксирует суд.
   
2. Политическая виновность – это такие действия (прежде всего, государственных деятелей и структур), которые ведут к катастрофическим последствиям и за которые приходится расплачиваться всем гражданам государства. Инстанция, вменяющая такую виновность – государство-победитель, потому что политическая виновность фиксируется только для государства, потерпевшего поражение.
   
3. Моральную виновность может ощутить только сам человек за свои собственные действия, в том числе политические и военные (преступления остаются преступлениями, даже когда совершены по приказу и не противоречат закону). Здесь инстанция, вменяющая вину – собственная совесть человека.
   
4. Наконец, метафизическая виновность определяется ответственностью и солидарностью между людьми как таковыми, она делает каждого ответственным за всякое зло и за всякую несправедливость в мире, особенно совершаемые в его присутствии и с его ведома. «Если я не рискнул своей жизнью, чтобы предотвратить убийство других, но при этом присутствовал, я чувствую себя виноватым таким образом, что никакие юридические, политические и моральные объяснения тут не подходят», – пишет Ясперс. «Инстанция – один лишь Бог».

Различив эти виды вины, Ясперс применяет их к ситуации, в которой в 1946 году находятся немцы. Он указывает на уголовные преступления, совершенные многочисленными отдельными людьми, на политическую виновность всех граждан Германии, приведших к власти и в течение 12 лет терпевших нацистский режим.

Говоря о моральных претензиях, которые может предъявить к себе каждый немец, Ясперс называет разные способы снять с себя ответственность за преступления режима: жизнь в маске (лживые заявления о лояльности режиму); лживая совесть («я думал, что посвящаю жизнь чему-то достойному»); частичное одобрение («в нацистской Германии удалось справиться с безработицей, построить автобаны и пр.»), которое оборачивается одобрением полным; удобный самообман («при любом режиме нужно сеять хлеб, защищать родину»); попытка различить активных и пассивных участников («я не был активен, я оставался тем, кем был всегда»); позиция попутчика («ведь надо как-то жить»).

В отличие от уголовной и политической вины, которые предполагают суд внешних инстанций, моральная и метафизическая вина подразумевает готовность самого человека признать себя виновным. Можем ли мы говорить о моральной виновности другого? Для этого Ясперс оговаривает особые условия – это отношения любви.

Наконец, говоря о метафизической виновности немцев, Ясперс указывает на «отсутствие абсолютной солидарности с человеком как с человеком», которое «не снимает своей претензии и тогда, когда нравственно осмысленное требование уже исключается». По замечанию Григория Гутнера, «речь идет о какой-то виновности, которая сродни первородному греху, о том, чего в принципе невозможно избежать, особенно когда ты находишься в тех условиях». В то же время Ясперс видит метафизическую вину и в отчаянии бессилия, которое может возникнуть, когда все преступления уже совершены, и человек понимает, что ничего не мог сделать. Метафизическая вина должна стать, как пишет Ясперс, началом изменения.

Как отметил Григорий Гутнер, когда Ясперс в апреле 1946 года читал свои лекции, он обращался к людям, для которых было очевидно, что нацистский режим привел Германию к катастрофе и соучастие в нем есть преступление не только перед человечеством, но и перед Германией. В России уже входит в пору зрелости то поколение, которое вообще не видело советского режима, родилось после его окончания. «Кажется, что Ясперс адресуется не к нам, хочется отложить эту книгу и сказать, что это было написано в свое время и не для нас, – добавил Григорий Гутнер. – Однако по мере чтения возникает совершенно противоположная мысль. В известный момент ты вдруг чувствуешь, что все, что он пишет, – это про тебя или про твоих очень близких друзей».