К десятилетию кончины Владимира Бибихина

Сергей Хоружий, физик, философ, переводчик:

Да, десять лет. Для русской философии, русского философского сознания это были – десять ЕГО лет, десять лет, прошедших под знаком Бибихина. Неустанными усилиями Ольги Евгеньевны Лебедевой, жены философа, все эти годы в России выходили и продолжают выходить в свет его новые и новые труды – прочитанные им оригинальные авторские курсы лекций, сохраненные в его архиве. Они читались 15, 20 и более лет назад – и однако они воспринимаются сегодня как совершенно актуальные, говорящие на самые нужные и важные темы дня: «Собственность», «Правда», «Энергия», «Введение в философию права»... Книги встречают живой интерес, читаются и обсуждаются, и некоторые из них становятся подлинными философскими событиями. Две книги Бибихина стали первыми лауреатами новоучреждаемых книжных премий: «Витгенштейн: смена аспекта» (2005 г., Премия за лучшую книгу по философии) и «Дневники Льва Толстого» (2014 г., Премия Фонда А.М. Пятигорского). Наконец начинает происходить то, что, увы, так и не началось при жизни мыслителя: продумывание его мысли, осмысление его идей, вбирание его творчества в активный рабочий фонд идущего философского развития. Вехой на этом пути стала первая Международная конференция, посвященная этому творчеству: она прошла в Петербурге в мае 2013 г. Наметились и перспективы выхода творческого наследия Бибихина за пределы российской культуры, в горизонт европейской мысли: известный Институт Наук о Человеке Венского университета (Австрия) выделил грант, в рамках которого уже начата работа по переводу трудов философа на западные языки.

Итак, рецепция творчества Владимира Вениаминовича Бибихина, рецепция самого феномена Бибихина как особого мира, как большого явления русской мысли, несомненно, продвигается. Но это – едва ли не единственный отрадный факт в сегодняшней жизни философской и гуманитарной культуры в нашем отечестве. Встреча с мыслью Бибихина, ее прочтение, пусть худо-бедно, но состоявшееся, – это почти и все дельное, ценное, что сумело произойти в этой жизни за все десятилетие после его ухода. Что, собственно, еще было за это время, кроме убогого мельтешенья сонмищ так называемых «философов», лихорадочно занятых имитацией философствования, рьяным сооружением всех конструкций, что создают внешнюю видимость его? Ни новых имен, ни ярких произведений. Куда-то делась русская мысль – отгул взяла? Или как в ранней юмореске Антоши Чехонте, «Русская мысль у квартального»? Без малого век назад в Пушкинском Доме Блок незадолго до своего ухода возвещал об опускающемся мраке и завещал в нем аукаться именем Пушкина. Сегодня имя Владимира Вениаминовича Бибихина – в числе тех, которыми мы можем аукаться в новой мгле. Только вот те, кто оставались тогда, чтобы аукаться в опускавшемся советском мраке – Павел Флоренский, Алексей Лосев, Густав Шпет... – не нам, нынешним, чета...

Источник: газета «Кифа»

С конца 1980-х Владмир Вениаминович Бибихин читал авторские курсы лекций в МГУ, Институте философии, Свято-Филаретовском институте, Институте имени святого Фомы. Вот что вспоминают о нем те, кто слушал его лекции и общался с ним в СФИ.

Лариса Мусина, заведующий кафедрой Священного писания СФИ, до 2010 года – редактор редакционно-издательского отдела:

В связи с тем, что мы публиковали доклады Владимира Вениаминовича в сборниках институских конференций, мне приходилось общаться с ним в качестве редактора редакционно-издательского отдела. Владимир Вениаминович слыл человеком независимым, кто-то даже считал, что он невыносим и с ним невозможно общаться. А в моем случае был совершенно конкретный редакционно-издательский вопрос. Владимир Вениаминович занимался философией языка, и было известно, что свободно обходится с «оковами казенной грамматики», считая, что «правила расстановки знаков препинания сочинены в канцелярии» и далеки от того, что является настоящим письмом и литературным творчеством. Соответственно, он ставил знаки препинания в своих работах совершенно по-своему. Поэтому у редактора была конкретная проблема: что с этим делать. Но как только я к нему подошла (он тогда пришел на молитву в институтскую часовню – он перед своими лекциями иногда приходил на вечерню), и только я начала говорить – он сказал: «Ну конечно, ну что вы, ну как же может быть по-другому? Вы же издаете сборник конференции, конечно, пунктуация должна быть унифицирована!» И я поняла, что характеристика «невыносимые люди» нуждается в комментарии.

Борис Колымагин, поэт, журналист:

Нет, он не из старых интеллигентов, «бывших», превратившихся в одночасье в бедных русских. Его социальный статус понятен: интеллектуал. По крайней мере, в тренде. Он современен, преподает в «вышке», говорит о политике, идеологии, кризисе, то есть о том, что востребовано. Но одновременно в публичной риторике мы слышим его слова о бытии и свободе: они не отдают архаикой. И он искренне недоумевает: почему все потянулись к деньгам?

Философ действует в социуме. И остается свободным. То есть пытается отвечать на возникающие проблемы не по подсказкам господствующего дискурса, а исходя из себя. Жесткая сила вещей и свободный человеческий дух на путях потерянной и строящейся жизни. Скажем так, нарисуем такую романтическую картинку.

Я помню его сероватую, слегка потертую кофту, звучащие в разных аудиториях слова: на презентации книги о братстве св. Софии, на философской конференции, на семинарах в СФИ на Покровке.

Да, семинары, наверное, самое продолжительное время общения с Владимиром Вениаминовичем. Нас, старшекурсников, немного. Бибихин чувствует себя спокойно: знает, что никто не зашипит сладострастно в лицо: «Еретик!». А ведь по всей белокаменной в фундаменталистских кругах шипят: охота на меневцев и кочетковцев в разгаре.

Бибихин читает курс о Григории Паламе. Размышляет о позициях его противников. Находит, что и у Варлаама, нападавшего на святителя, были законные недоумения: есть в паламизме то, о что можно споткнуться. И спотыкаются – до сих пор.

Маргарита Шилкина, декан факультета религиоведения СФИ:

Во время учебы в СФИ на старших курсах мне посчастливилось дважды слушать курсы лекций Владимира Вениаминовича Бибихина. Пересказать то, что он говорил, невозможно, хотя толстая тетрадка с конспектами лежит в тумбочке до сих пор. Но в лекции важно каждое слово, каждое – на своем месте. Иногда это именно только слово, потом молчание, потом размышление вокруг этого слова. Остался в памяти целостный образ: нас несколько человек сидим в актовом зале, Владимир Вениаминович, в сером джемпере, невысокий, говорит негромко, скорее размышляет, чем рассказывает, и приглашает к этому размышлению нас. Аристотель, Палама, энергия, раннее христианство и догматические поиски… Откровение новой мысли происходит у тебя на глазах. Нельзя сказать: «я ничего не понимаю» (хотя и правда, не понимаю) – надо не понимать что-то готовое, а делать то же самое открытие вместе с ним. Он относится к нам как к равным, как к тем, кто любит и хочет мыслить, и одновременно хочет поделиться тем, что знает он и не знаем мы. Так относился к своим слушателям Сергей Сергеевич Аверинцев — уважительно, никогда не снисходительно. Мы интуитивно чувствуем, что нам в жизни выпал какой-то очень большой подарок, но внешне все так просто, обычно, что и мы держимся свободно, не боимся «не сдать зачет». Нам просто интересно.

Эти и другие воспоминания полностью можно будет прочитать в ближайшем номере газеты «Кифа».