Чем рискуют богословы и учёные
Представители научного сообщества сошлись во мнении, что, оценивая научные теории, можно говорить скорее не об истинности, а о правдоподобии. Наука имеет дело с созданием лишь приближенной модели мира, сказал Александр Багров. Среди нескольких альтернативных теорий предпочтение отдается той, которая больше объясняет, помогает осмыслить практику, отметил Григорий Гутнер. Такое вытеснение одних гипотез другими, более плодотворными, венгерский ученый Имре Лакатос назвал «прогрессивным сдвигом проблем». Интересно, что еще до появления критического рационализма американский философ Чарльз Сандерс Пирс говорил о науке как о «евангельском предприятии», имея в виду, что научные гипотезы проверяются евангельским принципом «по плодам».
И в науке, и в богословии основная трудность связана не столько с подтверждаемостью, сколько с опровержимостью построений. «В науке есть критерии истинности и ошибочности, – сказал академик Алексей Старобинский. – Мы можем, не только путем эксперимента, но и чисто математически, обнаруживать ошибочные теории, в которых есть внутренние противоречия, и отказываться от них. Вам в богословии значительно сложнее. Откровение дается конкретному человеку, а человек может ошибаться. Но когда человек говорит не только о том, что ему было откровение, но и что именно он лучше понимает истину, чем все остальные, это опасно. Я с некоторых пор перестал говорить, что есть противоречия между наукой и верой. Есть противоречие между наукой и мнением некоторых людей, которые думают, что они понимают истину лучше других, причем таких людей много и среди светских ученых».
Процедуры верификации и фальсификации отработаны в сфере научной мысли, но гораздо сложнее говорить о подобном критическом подходе к богословию, отметил заведующий кафедрой богословских дисциплин и литургики СФИ Давид Гзгзян. А такой подход позволил бы более ясно увидеть преемственность внутри христианской богословской традиции, выявить принципиальное родство богословия и науки и избежать многих недоразумений, добавил он.
Дискуссия завязалась вокруг вопроса о статусе истины в богословии. Александр Багров высказал предположение, что в отличие от науки, богословие ограничено тем, что мыслит истину как данную свыше завершенную систему догматов, исключающую всякую конкуренцию и разнообразие гипотез. Отец Георгий Кочетков напомнил, что в начале XX века в России православные богословы как раз говорили о том, что догматическая система не неподвижна внутри себя. «Истину нельзя понять догматически, – писал Николай Бердяев. – Истина есть не объективная данность, а творческое завоевание, … творческое открытие, … творческое преображение реальности». Отец Георгий заметил, что богословское знание не претендует на исчерпывающую полноту, оно не есть последняя глубина духовного опыта человека. «Когда мы говорим об Истине, мы говорим о Боге, а не о богословии», – добавил он.
Хотя духовные истины даются как откровение, это откровение живого Бога живому человеку, и нельзя сказать, что оно не подвержено сомнению и не требует проверки. «На каком основании человек доверяет своему внутреннему опыту? Можно ли сделать этот опыт, подобно научному, предметом последовательного обсуждения?» – спросил Сергей Апенко.
Как и естественнонаучная, богословская проверка тоже предполагает сообщество людей, способных увидеть ее результаты. «В вопросах установления истины человек не может обойтись без других, – заметил проректор СФИ Дмитрий Гасак. – В науке часто первичную роль играет интуиция. Но ученый не может сделать интуицию окончательным критерием истинности, он должен ее немножко объективировать. Богословы находятся в таком же положении: необходимо сообщество, в котором результаты их познания могут подвергнуться проверке». Правда, критерии духовной истины строже – они неизбежно включают духовные качества. Алексей Степанович Хомяков писал, что «познание божественных истин дано взаимной любви христиан и не имеет другого блюстителя, кроме этой любви».
При всех безусловных различиях богословского и естественнонаучного методов, реальность, с которой они имеют дело, одна и та же. В то же время альтернативные подходы часто уживаются и в пределах самой науки. «Бывают математические модели, абсолютно разные по своей структуре, по объектам, с которыми они работают, – рассказал академик Алексей Старобинский. – Но после довольно хитрого переобозначения переменных они могут приводить к практически одинаковым результатам, то есть обе альтернативные модели могут правильно описывать реальность. Классический пример – частица-волна в квантовой механике, но сейчас таких примеров обнаружено существенно больше».
Отец Георгий добавил, что во всяком познании присутствует богословский мотив. «Настоящий ученый хочет открывать тайны, хочет познавать мир, но само это желание – не научного происхождения, – сказал он. – В то же время переживание новизны, красоты и гармонии, известное ученым, связано с откровением Божьим в этом мире».
Главное, что роднит богословский и научный метод, – необходимость идти на риск проверки. Ученый рискует, что его теоретические построения дадут прогнозы, которые никогда не оправдаются. Еще больше рискует богослов, поскольку вопросы, на которые ищет ответ он, – о Боге, человеке и его пути. Но может ли человек ими не задаваться?
Познание человеком вселенной, Бога и своего места в мире и пред Богом ставит множество вопросов. Один из них — «Может ли Бог существовать без человека?». С него участники семинара договорились начать очередное обсуждение в марте 2014.
В семинаре приняли участие выдающиеся современные физики, математики и астрономы: академик РАН Алексей Александрович Старобинский (Институт теоретической физики им. Л.Д. Ландау), член-корреспондент РАН Игорь Васильевич Волович (Математический институт им. В.А. Стеклова РАН), доктора физико-математических наук Александр Викторович Багров (Институт Астрономии РАН), Владимир Яковлевич Карпов (Институт электронных управляющих машин им. И.С. Брука), Галина Васильевна Шпатаковская (Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша); кандидаты физико-математических наук Сергей Михайлович Апенко (Физический институт им. П.Н. Лебедева РАН), Евгений Викторович Иванов (ИЗМИРАН), Максим Иванович Зельников (Физический институт им. П.Н. Лебедева РАН/СФИ); Владимир Павлович Логвиненко (РУДН), Сергей Михайлович Неретин (НИЦ «Курчатовский институт»). От СФИ во встрече приняли участие ректор священник Георгий Кочетков, проректор Дмитрий Сергеевич Гасак, заведующие кафедрами института доктор философских наук Григорий Борисович Гутнер, кандидат филологических наук Давид Мкртичевич Гзгзян, Лариса Юрьевна Мусина, ученый секретарь кандидат педагогических наук Александр Михайлович Копировский.
