Служение России в деятельности
И. А. Лаговского в РСХД с 1926 по 1941 гг.

Исследование деятельности И. А. Лаговского позволяет говорить, что не только факт его мученичества, а сама его жизнь, неразрывно связанная с таким уникальным явлением Православной церкви, как РСХД, являла образ святости¹. Можно сказать, что И. А. Лаговский «понес на себе» структуру довоенного РСХД: он был членом Центрального секретариата Движения, затем секретарем РСХД в Прибалтике, бессменным редактором центрального печатного органа РСХД – журнала «Вестник РСХД» в довоенное время, ближайшим сотрудником («правой рукой») В. В. Зеньковского в организации и работе Религиозно-педагогического кабинета. Служение И. А. Лаговского в РСХД было вдохновенным, плодоносным. В. В. Зеньковский пишет: « При Лаговском Движение становилось такой яркой церковной силой, такие новые широкие перспективы раскрывались перед ним!»²

Что же было основной движущей силой этого человека, источником его горения?

         Во-первых, конечно, его вера во Христа и Его церковь³. Во-вторых, особая боль И. А. Лаговского о страдающей России и ее матери-церкви. Николай Зернов вспоминает: «Насколько Зандеры чувствовали себя дома в Европе, настолько Лаговский, третий секретарь Движения, всецело принадлежал России. Иван Аркадьевич, несмотря на годы изгнания, не осилил ни одного из иностранных языков. Он не был шовинистом, сочувствовал экуменической работе, но сам жил только родиной, болел ею»⁴.

О принципиальном духовном значении памяти о России для русского человека вообще, и особенно в эмиграции, писал В. В. Зеньковский: с «темой России», с ее «трагической постановкой… связан подлинный религиозный процесс в русской душе»⁵. Он же выделяет два ложных решения вопроса о России в эмиграции, в частности в РСХД. Один из них – путь вдохновенный, горячий, но предполагающий политическую борьбу, в пределе, по словам Г. П. Федотова представляющий «национальное язычество». Другой путь – уход от всякого национального в «космополитическое христианство»⁶, «абстрактное философствование», потеря «живого ощущения своей связи с Россией», в итоге сведение христианской жизни к «храмовому благочестию», обмирщение, зараженность «плесенью обывательщины»⁷.

Обе этих позиции, как считает В. В. Зеньковский, привели к ослаблению Движения, в конечном итоге к его упадку.

Путь настоящего служения России, о котором размышляли такие деятели РСХД, как например о С. Булгаков, Г. Федотов, Н. Зернов, был в том, чтобы постоянно ощущать свою связь с Россией, чувствовать ответственность за происходящее в ней, но перевести духовный поиск из области «интересов России» в сферу ее «призвания», постараться разглядеть истинное «лицо России, затуманенное революционной бурей» для «деятельного служения», христианского возрождения русского человека начиная с эмиграции.

Думается, что этот путь нашел выражение в деятельности И. А. Лаговского в РСХД.

Прежде всего, И. А. Лаговский был главным экспертом в эмиграции по вопросу религиозной жизни и положения церкви в Советской России. Так, о. Сергий Булгаков в письме к Н. А. Бердяеву пишет: «…для изображений судеб русской церкви у меня не хватило бы знаний. Из нас только Ив. Арк. Лаговский ими располагает»⁸.

Как секретарь Центрального секретариата, главного исполнительного органа РСХД, И. А. Лаговский делал доклады о России на съездах, в миссионерских поездках. В них он показывал масштаб действия богоборческих сил в России, то, как коммунизм претворяется в особую религию, со своими обрядами, требниками, делая науку своим соучастником.

Очевидцы вспоминали, насколько духовно важным событием были доклады

И. А. Лаговского о России: залы набивались битком, не хватало сидячих мест, люди стояли, нередко приходило более 400 человек. «Шелест рук, творящих крестное знамение, глубокие вздохи слушателей» сопровождали доклад И. А. Лаговского, который претворялся в молитву о России⁹. По окончании люди не расходились, спрашивали, что можно сделать, чем помочь. Часто выступления И. А. Лаговского о России в его поездках были толчком для миссионерского собирания людей, началом миссионерской работы. То есть можно сказать, что его доклады способствовали как внешнему, так и внутреннему собиранию людей в эмиграции.

В своей публицистической деятельности, будучи редактором журнала «Вестник РСХД», И. А. Лаговский большинство своих статей также посвящает теме религиозной жизни и положению церкви в Советской России.

Заметим, что он одним из первых в эмиграции обратился к этому вопросу на страницах церковной печати. Благодаря его труду в христианской общественности Европы роль РСХД была признана приоритетной в отношении изучения преступлений против церкви в Советской России. Русская православная церковь в эмиграции даже стала получать финансовую поддержку со стороны англиканской церкви.

Что являлось источником сведений И. А. Лаговского о России? Ответ до конца не ясен. Официально И. А. Лаговский ссылался на антирелигиозные советские периодические издания – «Безбожник», «Безбожник у станка», «Антирелигиозник», «Комсомольская правда», «Учительская газета». Иногда он упоминает и неведомые «авторитетные и осведомленные источники».

Статьи И. А. Лаговского о религиозной жизни и положении церкви в России ценны не только информацией, но и его взглядом на причину духовной катастрофы. Происходящее в России он рассматривает как духовную проблему, проявление мирового богоборчества, «Ярость христоборчества, обрушившаяся на Россию, только наиболее сильно выкинувшееся пламя скрытого темного пожара, опустошающего мир», главной причиной которого является не политика, не какие-то внешние злые силы, а оскудение христианской веры, то, что христианство стало «риторическим», бескачественным, непросвещенным, церковь потеряло соборное начало. «Христос, Христианство, словесно, «риторически» исповедуемые, жизнью или просто «вежливо не замечаются» или отвергаются… и в смысле факта, в истории и в смысле содержания, действия на мир»¹⁰. Так, И. А. Лаговский с горечью говорит о том, что в наши дни, может быть, скоро придется думать об «апологии Христа от христиан… Так далеко разошлись слово и дело…»¹¹. Он призывает увидеть это тихое «обкрадывание мира» за «идеологической шумихой» вокруг выбора строя будущей России.

Церковь не только слаба, в ней из-за потери соборности поселяются чуждые духи – например, дух подозрительности, «боязливый испуг за Церковь Христову», который есть «проявление практического неверия во Христа, в силу правды Христовой», «явление чуждое Церкви, духу Христову»¹². Причина тому – все та же потеря соборности: «Века видимого ослабления, почти угасания соборной жизни в нашей Русской Церкви, до бесконечности притупили, уничтожили основное восприятие Церкви как вечной, всегда торжествующей жизни…это самая страшная духовная болезнь», к церкви относятся « как к реликвии, которую может разрушить любая случайность», - писал И. А. Лаговский в ответ на обвинение РСХД в нецерковности, масонстве¹³.

В полемике с Г. П. Федотовым И. А. Лаговский выражает свою позицию по отношению к такому острому вопросу в среде церковной эмиграции, как верность Московской Патриархии, признание внутрицерковной политики митрополита Сергия (Страгородского). В этом вопросе И. А. Лаговский предлагает взгляд, отличный от взгляда большинства церковных эмигрантов. Известно, что большинство русской эмиграции крайне негативно восприняло Декларацию лояльности 1927 г. В 1927 отошли от Московской Патриархии карловчане, а в 1931 г. и евлогиане вынуждено перешли под юрисдикцию Константинополя. Но не все. И. А. Лаговский вместе с небольшой группой остался верен Московской Патриархии, за что был уволен из Богословского института, оставаясь в Движении¹⁴.

На страницах «Вестника» И. А. Лаговский подчеркивал всю трудность церковной ситуации в России, призывал с пониманием отнестись к вынужденной политике митрополита Сергия, не судить его. Он пишет о том, что путь, избранный митрополитом Сергием более трудный, это путь решения антиномичной проблемы, он тяжелее смерти и тюремного заключения¹⁵. Он отвергает поверхностное, на его взгляд, разделение Церкви в России на «церковь мучеников», «чистую», символом которой являлись соловецкие епископы и на церковь официальную, ложную. «Русская церковь и в Соловках, и в Сокольниках в Москве – одна и та же церковь мучеников, по-разному проходящих свой мученический путь»¹⁶.

 И. А Лаговскому было важно реальное физическое сохранение церкви в России, как «толщи» церковного народа, он не мог смириться с ее физическим уничтожением, и существованием только мистически. Для И. А. Лаговского нет Матери-Церкви – нет «сыновства»¹⁷.

И поэтому для И. А. Лаговского важно показать плоды церковной политики митр. Сергия, что «церковь медленно, но выпрямляется»¹⁸. Он пишет множество статей, с характерным названием «Церковь борющаяся», «Там, где с Богом борются», в которых старается показать, что принадлежность к советскому режиму еще не отменяет церковности конкретных людей, что церковь жива и борется. «Водораздел между служителями Христа и служителями антихриста идет по какой-то иной, более скрытой, более внутренней линии, чем внешняя, партийная принадлежность»¹⁹. Надо отличать «коммунизм, как определенную сложившуюся систему – непримиримого врага Христа и Бога, прилагающего все усилия, чтобы изгладить самую память о Боге, создать безбожное, антихристово государство», и самих коммунистов, людей, которые могут быть и «агитаторами за религию», «активистами, каждый день ходящими в церковь за три версты», «ответработниками», поющими в церковных хорах, «пионерами, убежденно заявляющими: "хоть я и пионерка, а в Бога верить никогда не перестану"»²⁰.

Можно сказать, что в целом И. А. Лаговский был прав, говоря об укреплении, очищении Церкви в России в эсхатологическом смысле²¹, однако, говоря о церкви в России как исторической данности, донося до Движения основные этапы гонений на церковь в России²², он часто и о ней говорит, как о «крепнущей силе», при этом скорее выдавал желаемое за действительное²³.

Множество статей и выступлений И. А. Лаговский, будучи по профессии и по призванию педагогом, посвятил теме духовного состояния детей и молодежи в России, став также лучшим экспертом в эмиграции по этому вопросу. С одной стороны, он отмечает нарастание антирелигиозной пропаганды, то, что она, используя научные методы, борется уже не с религиозным сознанием, а стремится возбудить моральное отвращение к религии на уровне психических предпосылок. С другой стороны, он и здесь старается увидеть сопротивление богоборчеству даже среди детей.

Вся эта развернутая апологетическая деятельность И. А. Лаговского имела одну цель: «Нужно, чтобы все, кто не словом, а делом и жизнью исповедуют Христа… задумались над совершающимся в мире, поняли, что сейчас, прежде всего надо сохранить, укрепить «единое на потребу» – веру во Христа и в Церковь, а остальное – «все приложится»²⁴.

В связи с этим важно отметить, что И. А. Лаговский служил России не только выступлениями и публицистикой, не только призывал к созиданию христианского соборного начала в церкви. Его собственная деятельность в РСХД была направлена на созидание такой жизни: как секретарь он был устроителем съездов, миссионерских поездок, вел кружки; как педагог вместе с женой Т. П. Милютиной организовывал лагеря для детей и молодежи, вместе с В. В Зеньковским разрабатывал концепцию целостной религиозной школы в противовес антирелигиозной советской школе.

 Но особенно надо отметить участие И. А. Лаговского в деле возрождения христианской жизни в Эстонии в 30-е годы (где коренным населением были русские). В Эстонию он был направлен секретарем РСХД в 1933 г. По словам экспертов, именно в Эстонии благодаря деятельности И. А. Лаговского Движение обрело «второе дыхание», тогда как в Европе оно пришло в это время в упадок.

При этом духовное состояние населения Эстонии было тяжелым: сказывались и бедность крестьянского населения, и проникавшая советская безбожная пропаганда, иллюзия советского счастья. Среди сельской эстонской молодежи процветало пьянство и хулиганство. Так, например, в Печерском крае за двадцать лет была осуждена треть населения.

 И вот среди такого духовного запустения работа Движения (которая была здесь и раньше, в основном в городах, среди учащейся молодежи), благодаря деятельности И. А. Лаговского как секретаря, не только значительно расширилась, но при активном участии Николая Николаевича Пенькина, Татьяны Евгеньевны Дезен, возникло новое направление Движения – РХД крестьянской молодежи, оформившееся в 1934 г., было начато создание РХД рабочей молодежи. РХДКМ было особым явлением настоящей, полной церковной жизни: проводились общие и делегатские съезды (приведем свидетельство участника съездов РХДКМ: «Было такое чувство подлинного Христова братства, такое чувство радостной созидающей правды…, что невольно всем хотелось благодарить всех за вся»); шла работа в кружках, образовались новые кружки, были созданы специальные курсы для подготовки руководителей религиозно-культурной работы из среды самой деревенской молодежи, РХДКМ почти сразу стало выпускать собственную газету «Путь жизни» (в ней печатался и И. А. Лаговский) и наладило книгоиздательство, силами движенцев РХДКМ был построен собственный братский дом — общежитие для детей-подростков из далеких деревень, благодаря чему они могли получать среднее образование и воспитывались в христианском духе, велась миссионерская работа. В 1934 на делегатский съезд в Ряпино прибыло 70 человек (делегаты из разных районов Эстонии), к 1939 г. уже в самих этих районах (прежде всего Печерском, Принаровье, Причудье) проходили собственные съезды, собиравшие по 60-100 человек. В Печерском крае было охвачено движенской работой 15 деревень, 254 человек, 9 кружков (кружки от 6 до 37 человек).

В этом новом направлении, являющемся прежде всего опытом соборной подлинно христианской жизни, воплотилась также и идея народничества, объединения интеллигенции с народом с помощью общего языка Православия: «Не было ни «учителей», ни «учеников», не было ни «интеллигенции», ни «простого народа», а были сотрудники и соработники на ниве Христовой, дети единого народа, единой культуры и — еще глубже… — дети Единой Православной Церкви»²⁵.

 С приходом советской власти в Эстонию в 1939 г. РХДКМ было закрыто, однако дело И. А. Лаговского и его сподвижников стало основанием возрождения христианской жизни в опыте Псковской миссии на оккупированной немцами территории.

И. А. Лаговский, как и его сподвижники Н. Пенькин, Т. Е. Дезен, не покинули Эстонию при наступлении советского режима, хотя могли это сделать. Были арестованы по 58 статье, затем после пыток и допросов расстреляны в июле 1941.

Таким образом, можно сказать, что деятельность И.А. Лаговского в РСХД была примером внеполитичного настоящего христианского служения России: как через обличающее богоборчество слово, которое было постоянным напоминанием в среде эмиграции о духовной катастрофе происходящей в мире и особенно проявившейся в России, об ответственности за духовное возрождение в России; так и через дело - созидание христианской жизни построенной на основах соборности среди русской эмиграции в РСХД и особенно в РХДКМ в Эстонии. Сама жизнь И. А. Лаговского, неразрывно связанная с РСХД, и его мученическая кончина показали, что он сам явился возрожденным во Христе русским человеком, чья святость признана церковью²⁶.

Возможно именно такого чувства причастности России и ее церкви, какое было у св. мч. И. А. Лаговского, не хватило РСХД для осуществления своей миссии духовного возрождения России.

_____________

¹ Современный эстонский исследователь А. Иванен, благодаря которому собирается материал для канонизации по делу РСХД в Эстонии, приравнивает деятельность И. А. Лаговского к «апостольскому служению».

² Зеньковский В. В. Мое участие в РСХД // Из моей жизни. Воспоминания. М. : Дом русского зарубежья, 2014. С. 314.

³ «Мы делаем не движенское дело, а церковное. За движенское не будет мучеников», – пророчески сказал ближайший сподвижник И. А. Лаговского в Эстонии о. Александр Киселев (Киселев А., прот. Жизненный путь протопресвитера Александра Киселева. Режим доступа: http://suroz.russian-albion.com/ru/protopresviter-aleksandr-kiselev/jiznennyy-put-protopresvitera-aleksandra-kiseleva).

⁴ Зернов Н. М. За рубежом: Белград – Париж – Оксфорд: Хроника семьи Зерновых (1921 – 1972). Париж, 1973. С. 145.

⁵ Зеньковский В. В. Мое участие в РСХД // Из моей жизни. Воспоминания. М. : Дом русского зарубежья, 2014. С. 231.

⁶ Федотов Г. П.

⁷ Яркой иллюстрацией этому служит секретарский отчет И. А. Лаговского о встрече с бывшими членами РСХД в Болгарии в 1936 г.: «Старые члены Движения вспоминают о нем как о неком светлом явлении юности: «Любим Движение, хотим с вами видеться». Бридж. Сливовая водка. Материальная устроенность. Быт сложился» (Архив РСХД. Кор. 2. Папка 1. (Протокол заседания Секретариата РСХД от 3 апреля 1936 г., 9 мая. С. 20). 

⁸ Братство святой Софии. Материалы и документы.1923-1939 гг. Москва. Париж. Русский путь. YMCA-PRESS, 2000. С. 249.

⁹ Лаговский И. Почти на Родине // Вестник РСХД. 1930. №10. С. 7.

¹⁰ Лаговский И. Мир окрадываемый // Вестник РСХД. 1938. №3. С. 5.

¹¹ Там же. С. 7.

¹² Лаговский И. Всем подозревающим // Вестник РСХД. 1932. №2. С. 20-24.

¹³ Там же. С. 23.

¹⁴ Об этом пишет жена И.А. Лаговского – Т. П. Милютина (См. Милютина Т. П. Люди моей жизни / предисл. С. Г. Исакова. Тарту : Крипта, 1997. 415 с. Режим доступа: http://www.golubinski.ru/russia/miliutina/auth_pages1474.html ).

¹⁵ Лаговский И. А. «Мне отмщение и Аз воздам» // Вестник РСХД. 1930. №12. С. 17.

¹⁶ Там же.

¹⁷ И. А. Лаговский пишет: «Многие говорят о Православной Церкви в СССР, возглавляемой митрополитом Сергием…: никакой матери Церкви в России нет. Есть только слепое орудие антихристовой власти» …Кто хоть раз до последней сути вдумывался во тьму смертную этих слов, тот не мог отнестись к ним только как к словам… если это слово о Церкви русской правдиво, то все ткани сыновних отношений к матери Русской Церкви распадаются, разлагаются, смердят» (Лаговский И. А. Церковь борющаяся // Вестник РСХД. 1928. №10. С. 14).

¹⁸ Там же.

¹⁹ Там же.

²⁰ Лаговский И. А. Церковь борющаяся // Вестник РСХД. 1928. №10. С. 14.

²¹ И. А. Лаговский пишет: «Многие показательные “мелочи” и “особенности” советской религиозной действительности говорят о том, что от прежнего “бытового”, “равнодушно-почтительного” отношения к делу веры не осталось и следа… скрытый огонь веры снова обрел свою очистительную жизнь… и действие… творит новую жизнь» (Лаговский И. А. Да воскреснет Бог // Вестник РСХД. 1935. № 6–7. С. 16.)

В 1939 г. он пишет, что «Церковь стала великой духовной силой», которая «внутреннем деланием» обновляет «душу России», ее подвиг «приближает времена и сроки внешнего освобождения… изнутри… силами самого же народа» (Лаговский И. Православная Церковь в Советской России 1937–1938 гг. // Вестник РСХД. 1939. № 2. С. 24).

²² Например, о таких акциях как кампания по вскрытию церковных мощей, колокольная кампания, закрытие храмов (см.: Лаговский И. Там, где с Богом борются // Вестник РСХД. 1930. № 4. С. 24).

²³ Так, в 1935 г., когда положение Церкви в России становилось все более тяжелым, он пишет: «…и то малое, что попадает на страницы советской прессы, дает многое — рождает определенное чувство крепнущей силы… и грядущей победы… свидетельствует о неискоренимом желании веры» (Лаговский И. Да воскреснет Бог // Вестник РСХД. 1935. С. 6–7. С. 11).

²⁴ Лаговский И. Мир окрадываемый. С. 7.

²⁵ Лаговский И. А. Завершительный шаг // Вестник РСХД. 1934. №7–8. С. 30.

²⁶ При этом важно заметить, что остается проблема непризнания святости И. А. Лаговского Московским Патриархатом. 20 октября 2010 г. патриарх Кирилл подписал соответствующее распоряжение об отказе признания его святости. Н. А. Струве приводит аргументы МП из соответствующего документа, где сказано, что мученики «были сломлены следователями и подписали самооговоры и оговоры других лиц. Такое поведение на следствии ставит препятствие для их канонизации… ибо канонизация святых не может подавать малейшего повода к соблазну». Цит. по: Струве Н. Отказ Московской Патриархии в канонизации святых мучеников Ивана Лаговского, Николая Пенькина и Татьяны Дезен // Вестник РХД №201. 2013. С. 3). Н. А. Струве не согласен с этим обвинением, приводя в доказательство опубликованные допросы И. А. Лаговского ранее в «Вестнике РХД». Он также считает, что сама постановка вопроса – суждение о святости человека по следственному делу – «едва ли не безумие». Н. А. Струве видит главную причину в «желании Московской Патриархии отмежеваться от духовного достояния русской эмиграции» (Н. А. Струве. Отказ Московской патриархии… С.4). Точку зрения Н. А. Струве разделяют такие исследователи жизни и деятельности И. А. Лаговского, как, например, С. Исаков, А. Иванен.