Динамика духовного развития человека в педагогических трудах В. В. Зеньковского

В современных педагогических теоретических разработках антропологические представления (представления о человеке обучающемся) чаще всего присутствуют неявно, а значит, и влияют на педагогическую практику без четкого их осознания. Однако педагогическая антропология в России начала развиваться с конца 19 в. Основы изучения человека как обучаемого и воспитываемого в контексте образовательного процесса, всецело согласованного с природой человека, заложил К.Д. Ушинский (в 1868 г. был опубликован первый, а в 1869 г. — второй том произведения К. Д. Ушинского «Человек как предмет воспитания»). Педагогико-антропологические идеи развивал в своих трудах И.А. Сикорский. В работах П.Д. Юркевича достижения психологии, физиологии, философии использовались для религиозно-антропологической интерпретации проблем воспитания и образования.

Педагогическая система В.В. Зеньковского интересна именно тем, что в ней подробно и тщательно представлено антропологическое видение того, как в рамках образовательного процесса последовательно складывается собственно человеческая реальность. Анализ антропологических оснований педагогической теории В.В. Зеньковского важен, так как он позволяет увидеть в историческом контексте, как антропологическая педагогика, базирующаяся на научных, философских, религиозных представлениях о человеке, оказывает значимое влияние на социокультурное бытие людей. Мыслитель вслед за отечественными учеными Н.И. Пироговым, К.Д. Ушинским, П.Д. Юркевичем и В.И. Несмеловым разрабатывает антропологический принцип и применяет его к построению педагогической системы.

Сам В.В. Зеньковский по праву принадлежит к плеяде представителей «новой русской педагогики», педагогики рубежа двух веков, увековеченной именами П. Ф. Каптерева, В. П. Вахтерова, К. Н. Вентцеля, С. Т. Шацкого, П. Ф. Лесгафта, А. Ф. Лазурского, Г. Я. Трошина, А. П. Нечаева, С. И. Гессена, М.М. Рубинштейна. В.В. Зеньковский, хорошо знавший идейные основы воззрений отечественных педагогов, дал их блестящий анализ в очерке «Русская педагогика в XX веке». В.В. Зеньковский настоятельно отмечал, что общими установками отечественной педагогики первой половины XX века (в том числе и советской педагогики) являются идущие от русской философии идеи антропоцентризма, религиозности, социальности и целостности личности, уважения к личности ребенка и свободе его развития.

В.В. Зеньковский отмечает, что в начале ХХ века происходит возвращение в философию и педагогику христианских взглядов на человека. Ссылаясь на труды М.Шелера, П.Вуста, Байнвала, Э.Бруннера, А.Феррьера, В.И.Несмелова, П.А.Флоренского, С.Н.Булгакова, Н.А.Бердяева и Б.П.Вышеславцева ¹ ученый пишет: «за последнее время происходит несомненное возвращение именно к христианской антропологии – и различные авторы стремятся представить в органическом синтезе данные современной науки и современной философии под углом зрения христианского учения о человеке» [1. C.39]. При этом Зеньковский указывает, что «работа эта больше намечена, чем исполнена». [Там же]

К сожалению антропологическое направление педагогических исследований в советской России было ограничено рамками двух основных течений: естественнонаучным, в основе которого находилось и находится ныне понимание человека как части природы, как по преимуществу биологического существа; и социологическим течением, которое считает природу человека почти целиком производной от общества. Теологическая педагогика, базирующаяся на учении о человеке как образе и подобии Божьем, оставалась только в духовных учебных заведениях и в среде педагогов-эмигрантов. Она в силу политических обстоятельств никак не влияла на развитие педагогической мысли России XX века. Лишь на рубеже ХХ и ХХI веков ² проблематика, связанная с теологической трактовкой образовательного процесса, снова оказалась в фокусе внимания педагогов антропологов, изучающих специфику взаимодействия и биологических, и социальных, и духовных факторов в ходе становления личности обучающихся.

Одним из вопросов, традиционно рассматриваемых педагогической антропологией является развитие и становление человеческой личности и его динамика в период интенсивного обучения – период детства и юности. В.В. Зеньковский уделяет осмыслению динамики духовного развития большое внимание. Исходя из центральности в человеке духовного начала, В.В. Зеньковский особое внимание уделяет проблеме раскрытия динамики духовной жизни. Он выявил изменение соотношения духовной и эмпирической сфер в развитии ребенка и предложил именно это соотношение взять за основу для возрастной периодизации. В своих монографиях «Психология детства» и «Проблемы воспитания в свете христианской антропологии» [1,2] указывая, что развитие внутренних сил в человеке происходит аритмично, особенно в детстве, ученый обосновывает требование учета специфики духовного развития при выборе задач и средств воспитания в различные возрастные периоды. ³

Выделяя ступени и формы духовной жизни ребенка в разные периоды детства ученый предлагает следующую возрастную периодизацию: 1) грудной период до 5,5 лет, 2) раннее детство до 7 лет; 3) второе детство до 11.5 – 13 лет (у девочек несколько раньше, чем у мальчиков); 4) отрочество до 15-16,5; 5) юность от 15 – 16,5 – до наступления зрелости. ⁴

Описывая грудной период развития, В.В. Зеньковский подчеркивает, что в это время духовная и эмпирическая сферы ребенка развиваются параллельно, не мешая, не конкурируя друг с другом. Он называл этот период временем наивного эгоцентризма, дуализма духовной и психической сфер, периодом наивной целостности детской души. «В эту пору этот внутренний дуализм, это сосуществование рядом двух путей жизни не замечается ребенком и не таит в себе никаких взаимоослабляющих начал. Как не конкурируют, а восполняют друг друга глаз и ухо, так духовная и психическая жизнь, большое и малое, вечное и преходящее, Бог и маленькая собственная задача созревания не мешают, а восполняют друг друга. В сущности, детство уже дает – хотя и наивное, а потому и подлежащее крушению, но пока все же несомненно целостное стяжение в личности ребенка двух жизней, но так, что одна не мешает другой» [1. C.111]. ⁵

Описывая раннее детство, В.В. Зеньковский указывает на «парадоксальную картину сочетания духовного богатства и медленно возрастающей силы эмпирической психики… Вся сфера эмпирии в ребенке еще не обладает достаточной «силой», чтобы влиять на внутренний мир ребенка; его духовная сфера свободна от давления эмпирии, а изначальная двойственность в духовной сфере еще не имеет опоры в сознании и не может ослабить того света, который исходит от образа Божия в детской душе. Но приходит время, когда эмпирическое сознание оказывается достаточно сильным, чтобы стать самостоятельным центром души». [1. C.113] При этом ученый отмечает начало формирования морального сознания, связанного с оценкой внешнего поведения. «Дитя, конечно, наивно в добре и зле, моральное сознание еще не связывает путей добра и зла с волей, с свободным решением, но вкус ко злу (уже сознаваемому как недолжное, но только не связываемому с чувством свободы) уже есть налицо – пишет ученый – Самое чувство ответственности, рано просыпающееся у ребенка, связано пока с эмпирической активностью, с эмпирическим авторством, но не с «сердцем», не с источником наших обращений к добру или злу. Дитя поймет наказание за дурной поступок, но не могло бы понять идеи наказания за дурную мысль, за влечение ко злу.» [Там же, С.110] ⁶

Говоря о первых периодах жизни ребенка, Зеньковский указывает на присущую раннему детству интуицию смыслов, интуицию восприятия мира «как целого». «Мир для ребенка не есть набор случайных и отдельных фактов, но он весь пронизан смысловыми лучами, исходящими из какой-то точки» – пишет ученый. [1. С.108] «Дитя вживается в весь безграничный мир «смыслов» – в природу, в человеческие отношения, в то, что над человеком (что дитя смутно, но твердо сознает)» [Там же, С.111] Исходя из представлений о человеке как творении Божием, которому изначально присуще религиозное чувство В.В. Зеньковский говорит о «религиозных запросах» детской души ⁷ «дитя нуждается в том миропонимании, при котором для него все в мире восходит к Творцу, к Отцу Небесному».[2] Мыслитель считает, что «в раннем детстве безрелигиозность может быть только искусственной или насильственной; обыкновенно она является вовсе не естественным продуктом соответственных влияний, а просто известным одичанием и огрублением души» [1. C.166] Именно это активное стремление целостного познания мира мыслитель и называет основой духовной жизни этого периода детства, началом и движущей силой религиозного сознания ребенка. «То, что сквозь внешнюю оболочку физического или социального мира для детской души раскрывается таинственная и манящая сфера смыслов, которые дитя пытается постигнуть, – что детская душа наполняется горячим и страстным желанием проникнуть в ту светящуюся сферу, откуда лучи освещают для него мир, – что дитя не просто живет в мире, не просто ориентируется в нем и приспособляется к нему, но любит мир, живет горячим и страстным к нему интересом, стимулирующим всю психическую жизнь ребенка – это является величайшим свидетельством того, что и в ребенке идет подлинная духовная жизнь, зажигающая его душу влечением к бесконечности». [1, С.107]

Для второго детства, по мнению В.В.Зеньковского характерно смещение сознания к полюсу внешнего мира. Духовная жизнь начинает следовать за эмпирической. Характерными чертами этого возрастного периода мыслитель считает стремление приспособиться к миру и людям, к порядкам и законам природы и социальной жизни. Это время увлечений сказочными и историческими героями, подражания старшим и их идеалам, освоения социальных «моделей». В духовной сфере, пишет ученый «намечается отход от прежней духовной установки, намечается духовный поворот к миру, стремление войти в мир, слиться с ним и овладеть им». [Там же, С.115] В своих лекциях по педагогике ученый отмечает, что гипноз повседневной жизни настолько силен, что дети особенно легко меняют местами практическую и духовную задачи и ставят на первый план вопросы практические.

В.В. Зеньковский называет этот период временем «обмеления» духовной жизни, отмечая «потерю ее глубины», при этом происходит освоение норм и правил, в том числе моральных и эстетических. «Духовная жизнь гораздо определеннее и яснее струится через моральную сферу – второе детство есть классическое время оформления моральных идей и правил (конечно, гетерономного характера). Не только житейская трезвость и реализм характеризуют второе детство, но формирование моральной трезвости «практического разума» – отмечает ученый. [1. С.115]

Следующая фаза развития – отрочество – знаменуется интенсивным половым созреванием. «После периода трезвости и погружения в «порядок» природы, социальной и моральной жизни подросток чувствует себя подхваченным новой и неведомой ему силой, которая действует в его собственной глубине». [Там же, С.117] Происходящие телесные и психологические изменения находят отражение в духовной сфере. «Духовный лик отрока определяется все же тем, что его духовность, уже навсегда сросшаяся с его эмпирической личностью, становится свободной от плена внешнему миру. Правда она в новом – жутком и страшном, но и творческом плену таинственной силы пола ⁸, она воспламеняется тем огнем, который разгорается в темной глубине юного существа». [Там же, С.120] В.В. Зеньковский характеризует этот период как время мечтательного эгоцентризма и субъективизма. Ученый пишет: «Духовный мир подростка снова эгоцентричен, снова твердой точкой кристаллизации является личность сама в себе, все вращается вокруг нее и для нее – но вместо ясно очерченных и определенных линий ограниченного, конечного мира, это «все» выходит далеко за пределы этого мира, нарушает все законы и правила; мечта и реальность вновь оказываются плохо различимы. Наступает странный рецидив того, что было в раннем детстве, где игры заменяют реальность – с тем лишь различием, что в раннем детстве для игр нужна хотя бы «капля» реальности – здесь же всякая даже «капля» реальности мешает, здесь все берется в субъективном плане, – что и позволяет смешивать реальное и вымышленное. Воображение занимает непомерное место в душе, но оно не преображает, не одухотворяет реальность, как в раннем детстве, а наоборот устраняет реальность, заменяет ее». [Там же, С.119]

В.В. Зеньковский считает, что именно с периода отрочества начинается настоящее самосознание. Он подчеркивает: «Совсем новый стиль замечаем мы в духовной жизни в этом периоде: вновь чувствует себя душа перед лицом безграничной, бесконечной перспективы, которая однако не вне его, а в нем самом, в таинственной глубине души. Перспектива эта темна и неясна, от нее исходят излучения, которые с какой-то силой одержимости оплетают душу. Она не сплошь морально темна, скорее она морально двусмысленна, ибо в ней начатки и страстных порывов к самопожертвованию и начатки самого грубого и неприкрашенного эгоизма, – но она несет с собой свои императивы, которых подросток не умеет объяснить другим, но которым он не может не отдаваться с какой-то сладостной и стыдливой страстностью». [Там же, С.118]

В подростковый период «всходы морального мистицизма, т.е. построение своего поведения в соответствии с тем, что обладает внутренней, не от разума, не от традиции, а собственной светящейся силой и непререкаемостью. Этот очень знаменательный, очень творческий, но крайне хаотический новый стиль в моральной психологии лучше всего характеризует строй духовной жизни, обретающий неожиданно крылья – еще молодые и ненадежные, но изнутри растущие, кажущиеся «своими»» – пишет ученый. [Там же, С.119] При этом В.В. Зеньковский отмечает эмпиричность этого мистицизма: «отрочество религиозно пусто, хотя очень мистично – но мистикой земной, даже подземной, но отнюдь не небесной». [Там же, С.120]

Описывая стадию юности, В.В. Зеньковский указывает на завершение «диалектики духовного и психофизического развития», о нахождении интуитивного «равновесия между эмпирическим и духовным составом человека». [Там же, С.121] Он говорит о синтетическом соединении в это время всех предыдущих периодов развития. «Юность тем и прекрасна, тем и чарует, что в ней, «по естеству», еще раз выступает рядом духовная и эмпирическая сторона в нас – и в этом их взаимопроникновении заключено настоящее мистическое и эстетическое достижение. Здесь нет прелестной, но наивной и потому подлежащей скорому распаду ранней детской близости двух сфер в человеке; от юности всегда веет гениальностью, хотя бы блестками ее, хотя бы только в отдельных ярких точках – ибо здесь духовный мир действительности одухотворяет и согревает эмпирический состав человека. Этот духовный мир не оттеснен «приспособлением» к жизни, как во втором детстве, он свободен и полон того дыхания бесконечности, которое никогда не выступает в своем эмпирическом выражении так полно, так ясно и так пленительно, как именно в юности. […] Она тоже живет полом, она полна его огнями и исканиями, но это не все, чем юность живет, – перед ней вновь открывается бесконечный простор неба, и оттого в юности столько естественного великодушия и благородства, столько духовной прямоты и доброты. Личность достигает своего почти уже полного расцвета, еще не исключая того многообразия, которое в ней есть, но так легко и радостно относясь к нему, словно в нем есть неистощимое богатство сил». [Там же, С.122]

При этом равновесии духовного и психофизического, при высоком творческом потенциале, героизме, легкости самопожертвования в юности не происходит осознания «эмпирическим сознанием подлинного смысла того, чем живет и держится она». Зеньковский говорит о присущем данному периоду развития состоянии «духовной слепоты». «В этой духовной слепоте при изумительном духовном богатстве не только обнаруживается то, что юность все же входит в общую систему детства, но проявляется вся трагическая неустроенность человека, общая повинность греху, лежащему в мире». [Там же, С.124] «Основной темой» юности, идущей к зрелому, ответственному периоду жизни, мыслитель видит тему: «как найти себя в Боге, уже будучи в Нем» – тему спасения. Он считает, что тема спасения по существу ставится для воспитания, для педагогического мышления именно юностью, когда человек одной ногой в зрелости, и все то, что ждет в зрелом возрасте, как бремя и неправда, изнутри уже связано с юностью. Свобода уже в полном расцвете, но она так двусмысленна, что ее нужно спасти, «как дар, как силу творческую и благодатную». Основную проблему этого периода развития ученый видит в формировании индивидуализма – обособления как в отношении социума, так и в отношении природы и Бога, «утилитарно-техническое или беспечно эстетическое отношение» к ним. Он показывает, что личность, развиваясь, неизбежно обособляет себя, при этом, в отличие, например, от Н.О. Лосского, подчеркивает, что психоматериальная действительность является не источником, а проводником духовного обособления. «Как из социальной слепоты в духовном нашем мире естественно проистекает искривление морального сознания и растет естественный, но роковой индивидуализм, так из забвения нашего родства с природой, из нашей космической слепоты входит существеннейшее искажение в наше личностное самосознание». [Там же, С.127]

Способ преодоления «фатального обособления» личности, «неверного ее погружения в себя» В.В.Зеньковский видит в «оцерковлении личности» ⁹, ставя это как основную педагогическую проблему. «В Церкви постепенно, через процесс внутренней жизни и через благодатное срастание с Церковью в таинствах, в молитве, мы начинаем понемногу опытно опознавать изначальное единосущие которое ныне лишь в Церкви может быть реализовано. […] И мы, взрослые, не можем дать этого юности – ни через беседы, ни через прямые приказания – а лишь через тот неуловимый процесс оцерковления, в котором вся суть педагогического процесса». [Там же, С.126]

В.В. Зеньковский подчеркивает, что главной задачей при построении теории школы является понимание, что школа не просто должна помочь детям стать самостоятельными, крепкими, здоровыми людьми, готовыми эффективно функционировать в обществе. Главное упущение в школе – это то, что организация внутреннего мира остаётся без всякого внимания. Должен быть восстановлен идеал целостности воспитания, что бы оно охватило всю личность ребенка, а это невозможно без развития педагогической религиозной антропологии. В представлении православной педагогической культуры духовно-нравственная сфера есть глубинный уровень личности, где духовный идеал Творца определяет субъективные духовные ценности и ориентации человека, они остаются жизненными вне зависимости от изменения внешних условий жизни. Это и определяет построение иерархии педагогических ценностей при решении вопроса воспитания.

Источники и литература

1. Зеньковский, В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии / В.В. Зеньковский. М. : Издательство Свято-Владимирского Братства, 1993. 224 с.
2. Зеньковский, В. В. Психология детства. / В.В. Зеньковский. Екатеринбург : Деловая книга, 1995. 347 с.
3. Смирнова, Н.Б. Антропологические и аксиологические основы педагогических воззрений В.В. Зеньковского: дис. канд. пед. наук 13.00.01/ Н.Б. Смирнова. М., МПСИ, 2011. 159 с.

¹ Речь идет о следующих работах:M.Scheler «Die Stellung des Menschen im Kosmos» (1928); P.Wust «Dialektik des Geistes» (1928); Bainval "Nature et surnaturel"; Brunner (Эмиль Бруннер ) «Gott und Mensch»; А.Ferriere (Адольф Ферьер) «Le progres spiritual»,Geneve,1927; Несмелов В.И. «Наука о человеке». в двух томах. Казань, 1889-1901.[108]; Флоренский П.А. "Столп и утверждение истины" (1914) [148]; С.Н. Булгаков «Свет Невечерний: Созерцания и умозрения.» (1917), «Агнец Божий» (Париж, 1933) [24, 25]; Н. Бердяев О назначении человека. Париж: Современные записки, 1931.[10]; Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса. [32]. Проблемы закона и благодати.- Париж, 1931; Сердце в христианской и индийской мистике. - Париж, 1929

² В работе Б.В. Емельянов и Т.А. Петрунина «Очерки педагогической антропологии в России» представлено исследование педагогико-антропологических интеллектуальных традиций, которые авторы раскрывают на материалах творчества славянофилов, Н.И. Пирогова, К.Д. Ушинского, П.Д. Юркевича, Л.Н. Толстого, П.Ф. Каптерева, В.П, Вахтерова, П.Ф. Лесгафта, К.Н. Вентцеля, В.Б. Зеньковского. [45] Так же эта проблема освещена в работе Ильяшенко Е.Г. Становление педагогической антропологии в России. [78]

³ В книге «Психология детства» речь идет в основном об одной из форм духовной жизни –моральной сфере. В.В. Зеньковский отмечает, что если моральная жизнь и не занимает центрального места в детском возрасте, но «моральное здоровье детской души является, быть может, самым важным, самым глубоким фактором ее развития» [2. C.156]

⁴ По мнению В.В. Зеньковского детство в самом широком смысле этого понятия длится до 23-25 лет. [2]

⁵ В.В. Зеньковский, указывает на такое соотношение духовной и эмпирической жизни как на духовную задачу для взрослых: «пребывание в тварном мире и даже служение ему ни в малейшей степени не должно ослаблять или затруднять окрыленность духовной жизни, цветение в нас духовной силы. Мы не можем снова стать детьми, да и ценности в этом нет, что неизбежно лишь для детства – в наивности и неосознанности своей двойной жизни, - но то равновесие, которое у ребенка является неустойчивым, уступая место другим периодам развития (а для нас, взрослых, задачей как раз является создание тоже равновесия, устойчивого и «критического», т.е. осознанного и свободного от наивности) – это равновесие и определяет духовно психологическую высоту ребенка. [1. С. 111-112]

⁶ Более подробно этот вопрос рассмотрен в ХV главе книги «Психология детства»

⁷ Взгляды Зеньковского разделялись и другими религиозноориентированными философами и педагогами. Например о. Сергий Четвериков писал «помогая ребенку познавать Бога мы не навязываем ему чего-либо чуждого и несвойственного его природе, мы только помогаем ему из самого же себя извлекать, как бы освобождать из пеленок, в самом себе усматривать те прекрасные свойства и движения души, которые вообще свойственны человеческой душе, и что уже живет в природе человеческой как ей необходимая потребность» [134. C.9]

⁸ Зеньковский отмечает огромное значение правильного понимания «жизни пола», выделяя в ней две важных составляющих: развитие сексуальности и эроса. Он указывает, что правильное устроение жизни пола является задачей, мимо которой не может пройти ни один человек. Тем более важно осознание этой проблематики для педагогики. Мыслитель посвящает этому вопросу свою работу «Беседы с юношеством о вопросах пола», позже переработанную и дополненную, изданную под названием «На пороге зрелости».

⁹ Вопросы «оцерковления жизни» теоретически осмыслялись и развивались представителями РСХД на заседаниях православного братства Святой Софии, в которое с 1924 года входил В.В. Зеньковский и на семинарах о.С.Булгакова в Париже. [20]