«Когда я иду на выставку, я стараюсь брать с собой людей»

– Как вы считаете, с чем связана растущая популярность картинных галерей, музеев и выставок изобразительного искусства? На какой запрос ориентируются их устроители?

Священник Георгий Кочетков: Этот выставочный бум с одной стороны – следствие того, что улучшилось качество выставок и в разработке концепций, и в умении экспонировать и отдельные произведения, и целые коллекции. С другой стороны – и это главное – усиливается интерес людей, и устроители, конечно, ориентируются на растущий в народе голод на прекрасное. И раньше были культурные люди, но само советское время было принципиально антикультурным, нацеленным на массовые развлечения, которые я не отношу к культуре – например, массовое кино. Настоящие культура, искусство, живопись, театр, литература – это серьёзно. И сейчас, когда открылись новые возможности, народ стал понимать, что он чего-то важного не знает и не чувствует, что знали и чувствовали люди в дореволюционной России. Теперь возникла потребность альтернативы тому, чем продолжает жить невежественное и антикультурное большинство. Новые информационные технологии сами по себе этот голод утолить не могут – ни из какого интернета и компьютера много о культуре не узнаешь. За редким исключением это всё фрагменты, клочки, что-то не систематизированное, не осмысленное – количество, а не качество. Чтобы к чему-то всерьез прикоснуться и вникнуть, нужно начинать смотреть, обсуждать, разбираться во всём самому, какие бы ни возникали проблемы. 

– У вас есть свои секреты: как смотреть картину, выставку или целый музей?

Священник Георгий Кочетков: Конечно, мне самому легче, потому что я со средней школы интересуюсь живописью, хожу на выставки, в музеи. И даже сам иногда веду что-то типа комментированного показа. Мне всегда хочется поделиться сразу тем, что я вижу, чувствую и понимаю. Поэтому я стараюсь именно увидеть выставку – оба её масштаба. Во-первых, отдельные произведения – особенно те, которых я не знаю. Во-вторых, выставку в целом: и её оформление, и то, как она осмыслена, и её художественный уровень. Всё это важно. И это невозможно понять, только войдя в зал, а лишь выходя из него, внимательно всё рассмотрев, а то и позднее. Для этого важно потом обсуждать увиденное, иногда что-то сказать и в интернете, Фэйсбуке или Вконтакте, о том, что увидел, почувствовал.

– На выставку лучше ходить одному или в компании, чтобы сразу иметь собеседников? 

Священник Георгий Кочетков: Я стараюсь ходить не один, даже если какая-то выставка явно будет представлять для меня открытие и там найдётся много не виденных мной вещей. Свежее, прямое восприятие любого произведения искусства – это что-то уникальное, даже если оно не всегда сразу точное. Иногда хорошо видеть не только какую-то одну картину, но и всё, что рядом с ней, чтобы с чем-то сравнить – это ещё и какая-то внутренняя работа.

– Когда вы подходите к картине, само собой получается сразу её увидеть? Или есть какие-то общеизвестные рекомендации, метод созерцания произведений искусства?

Священник Георгий Кочетков: Естественно, есть какие-то правила смотрения картин, икон, скульптуры, фресок или произведений декоративно-прикладного искусства. С какой стороны подойти к картине, на каком расстоянии стоять, как найти точку созерцания – всё это нужно знать. Одно из простых правил: смотрите оттуда, откуда лучше всего видно вашим глазам, чтобы равномерно охватить всё произведение, а не отдельный фрагмент. Есть люди, которые сразу изучают таблички-экспликации и считывают только сюжет, но не видят картину, которая – если это настоящее искусство – всегда больше сюжета. И не видят часто именно потому, что не знают, с какой точки её надо рассмотреть. Особенно это касается живописи. Икона – другое дело. Икону иногда можно смотреть с любой стороны – в пространстве храма она предполагает восприятие и справа, и слева, и в анфас. Но и картину, если она представляет собой что-то интересное, надо уметь воспринимать с разных сторон, часто это открывает новые грани смысла.

– Сейчас многие всемирно известные музеи выкладывают свои экспозиции в интернете в превосходном качестве. Как вы к этому относитесь? Насколько это отличается от того, что мы видим, рассматривая оригинал?

Священник Георгий Кочетков: Всё, что выкладывается в сетях, я воспринимаю скорее как нечто вспомогательное, вторичное, необходимое для того, чтобы вспомнить подлинник. Но оригинал не заменит ничто. Я много раз думал, почему современная цифровая печать, высококачественное фото, другие прекрасные визуальные технологии, сколько я ни смотрю, ни в какое сравнение с подлинником не идут. Знакомое «до слёз» произведение оставляет совершенно другое впечатление, когда я вижу его репродукцию. Это касается и архитектуры, и живописи, и скульптуры – всего. Любая фотография, как и репродукция, всё-таки сильно искажает подлинник не только колористически, но и размер, пусть иногда в незначительных нюансах. Сама фактура краски, холста или другой поверхности не может быть абсолютно точно воспроизведена ни в какой копии. Поэтому разница в восприятии подлинника и любой репродукции огромна.

– Надо ли человеку быть специально подготовленным и каким образом, чтобы понимать произведения искусства? Оказывает ли живопись «благотворное воздействие» на тех, кто плохо в ней понимает?

Священник Георгий Кочетков: Конечно, как-то воздействует, но живопись действительно надо научиться понимать, и не всякий человек может научиться этому быстро. Но и тут есть подходы. Когда я иду на выставку, то всегда стараюсь приглашать с собой людей, которые, как мне кажется, восприимчивы к красоте, к гармонии, способны к восприятию артефактов. И сам стараюсь просто делиться своими впечатлениями, без всяких претензий на полноту понимания, знания контекста. Конечно, хорошо, когда смотрит специалист. Но и у профессионала могут быть свои ограничения – он часто подходит предвзято, с концепциями, которые сформировались ещё до того, как он впервые увидел оригинал. Специалисты порой выражают себя больше, чем дух и смысл произведения искусства. Мне часто приходится не соглашаться в тех или иных моментах со специалистами. Мне кажется, что каждому человеку надо учиться воспринимать красоту как красоту, гармонию как гармонию, дух и смысл как таковые, заложенные в каждом произведении искусства, если оно что-то значит.

– Есть ли у вас какое-нибудь наблюдение за тем, как влияют произведения изобразительного искусства на человека? Что-то происходит с тем, кто «насматривает» это?

Священник Георгий Кочетков: О да! Происходят иногда просто удивительные, даже чудесные вещи. Человек вдруг начинает понимать и видеть то, что он никогда не видел и не понимал, расширяется не просто кругозор, но растёт какое-то духовное поле, что чрезвычайно важно для современных людей, часто очень далёких от внимания к духовным событиям и смыслам. Поэтому тут без всяких сомнений есть духовная польза. Открытие человеком глубины и смысла любого значительного произведения искусства – это уникальное и ни с чем не сравнимое событие. Это то духовное богатство, которое человек накапливает всю жизнь и которым может всю жизнь пользоваться, даря его другим и стараясь осмыслять и воплощать то, что ему открылось.

– Можете ли вы сейчас назвать такое произведение или автора, которые были открытием для вас в последнее время?

Священник Георгий Кочетков: Могу сказать, что сейчас меня вновь интересует великолепная русская живопись начала XX века. Я стараюсь просматривать всё заново, и тут открытий просто не счесть. Выставки Филиппа Малявина, Бориса Григорьева, даже Петра Кончаловского и Александра Яковлева – производят настолько свежее и большое впечатление, что воспринимаются как открытие новых имён, подобно тому, как раньше я заново открывал для себя Врубеля. Одно время я как-то очень уныл по отношению к русским художникам Сурикову и Репину. Может быть, этому поспособствовала слишком идеологизированная в советское время экспозиция Третьяковской галереи и Русского музея. Но последняя выставка Репина реабилитировала для меня этого художника – я нашел у него замечательные, великие произведения и очень обрадовался, что Репин пусть и не самый крупный русский живописец, но настоящий большой художник. То же самое было с выставкой Серова. Часто бывает так, что кого ты любил, вдруг теряют привлекательность, гаснут после посещения ретроспективных выставок. Так было у меня и с Модильяни, Тернером и с Левитаном, уж не говоря про Шишкина или Боровиковского. Но бывает и обратное, как с недавней выставкой Натальи Гончаровой. Я не слишком её отмечал, но посмотрев выставку в Москве – просто в неё влюбился, увидев, что это гениальная художница, самая крупная женщина-художник за всю историю мировой живописи. И даже сильно уступающий ей Михаил Ларионов, её муж, чья выставка тоже была недавно, достоин того, чтобы признать в нём очень серьёзного художника. 

– Что открывает русская живопись XX века? Это философский, пророческий, как считают некоторые, или, скорее, эстетический взгляд на мир?

Священник Георгий Кочетков: Всё очень по-разному. Во-первых, это часто новое оригинальное измерение, новый масштаб мира и человека – особое отношение к человеку, к природе, к обществу. Это именно совершенно оригинальная живопись – особые краски. При всех внешних влияниях и русская живопись, и русская иконопись – это неподражаемые, совершенно особые духовные дары, особая красота, то, что восполняет изобразительные, изящные искусства – мировую культуру. Без этого она просто не полна, причём существенно неполна. Так же, как нельзя представить себе историю мировой живописи без Италии или Франции, так нельзя и без русской живописи. Принципиальное значение имеет многообразие художественного опыта. Я считаю, что русская живопись недооценена в мире, в этом виден какой-то провал западных музеев, экспозиций, западного искусствоведения, которое обычно всё-таки даёт прекрасные образцы. Это, может быть, самый значительный их недостаток: у них в коллекциях почти нет русской живописи и они её просто не знают, или априори не ценят. Или знают очень фрагментарно, частично и неглубоко. Даже в парижской галерее Орсе всего лишь несколько русских картин. Правда, хороших, но по ним ничего нельзя сказать о русской живописи в целом и о её оригинальности и достижениях. И так во всех крупнейших галереях мира.

Так что здесь есть чем заниматься и что смотреть. Много интересных вещей сейчас вынимают из запасников. Я люблю ходить по областным художественным музеям, где всегда найдёшь свои жемчужинки. Русскую живопись в провинциальных музеях, я считаю, обязательно нужно расширять, всем показывать, пропагандировать. А вот западную – наоборот. Она в провинциальных областных музеях совсем убогая, даже если есть несколько хороших вещей. Я бы вообще всю западную живопись из областных музеев передал в Эрмитаж и Пушкинский музей, пусть бы эти музеи немножко обогатились. А вот некоторые центральные коллекции русской живописи, я считаю, нужно разукрупнить, для того чтобы во всех областных городах нашей страны русское искусство было достойно представлено и чтобы всегда люди могли пойти, посмотреть и восхититься тем, чем были Россия и русский человек до Октябрьского переворота, до их уничтожения. 

Источник: Русская планета