Герои или предатели: кем были священники, служившие на оккупированных немцами землях

Речь в фильме идет о Псковской православной миссии – одной из наименее изученных страниц истории Великой Отечественной войны. В советское время этих священников однозначно причисляли к врагам народа, коллаборационистам, сотрудничавшим с немцами. Их равняли с полицаями и другими предателями, идейно перешедшими на сторону врага.

Что в действительности представляла собой Псковская православная миссия? Верно ли, что ее создатель митрополит Сергий (Воскресенский) был двойным агентом НКВД и гестапо? Были ли входившие в миссию священники предателями или героями? Об этом, а также о том, можно ли считать фильм исторической реконструкцией, рассказал в интервью «Мир 24» историк, научный консультант фильма «Поп», специалист по жизни церкви на оккупированных территориях, декан исторического факультета Свято-Филаретовского православно-христианского института Константин Обозный.

«С одной стороны, большое достижение, что такой фильм вообще вышел, – говорит историк. – Когда я читал комментарии в соцсетях, большая часть отзывов была негативной. Писали, что эти священники – это предатели, прихвостни. Таких откликов было примерно две трети, и только треть – позитивных. Это говорит о том, что фильм попал в болевую точку, вызвал сомнения и размышления».

Однако, по словам эксперта, этот фильм нельзя воспринимать как иллюстрацию к историческим событиям периода немецкой оккупации. «Я написал к сценарию очень много замечаний, но какие-то моменты все-таки оставили в изначальном варианте, – говорит он. – Взять хотя бы версию, что Гитлер был заинтересован в церковном возрождении. Это что же, получается, что Гитлер был чуть ли не другом православной церкви? Конечно жалко, что в фильм попал такой тезис. Это та идея, которая была в пропагандистских книжках еще в советский период: что и Гитлер, и фашисты были заинтересованы в возрождении церковной жизни в России. Но это же абсолютно не так! Так что это один из серьезных ляпов».

Другие исторические неточности, по словам специалиста, не такие принципиальные, но их все равно довольно много. Таким образом, картину Владимира Хотиненко никак нельзя считать точным отражением реалий того времени. В фильме показана судьба священника, который служил на оккупированной территории, а Псковская миссия – это исторический фон, на котором разворачивается его судьба.

Кто организовал Псковскую миссию

Официально в советской историографии священников Псковской православной миссии принято было считать чуть ли не штатными идеологическими работниками Рейха.

Оккупационные силы действительно не препятствовали возрождению церковной жизни на захваченных территориях. По словам Константина Обозного, нацисты пытались использовать религиозный подъем населения и деятельность Псковской православной миссии в своих целях. «Прежде всего в пропагандистских, – говорит историк. – Они хотели показать населению, что немецкая власть, по сравнению с советской, толерантна, гуманна, веротерпима».

Эта пропаганда, конечно, падала на взрыхленную почву, потому что легальная церковная жизнь на территории северо-запада России, где действовала Псковская миссия, к 1941 году была практически уничтожена светской властью. На огромной территории, где проживало порядка двух миллионов человек, действовало всего лишь 10-12 храмов.

Нацистская пропаганда активно использовала религиозный вопрос, и в оккупационной прессе выходили публикации о том, что немецкая оккупационная администрация передает церкви чудотворную Тихвинскую икону, или, например, те богослужебные книги и предметы, которые большевики изымали при закрытии храмов и хранили в музейных запасниках.

Немецкое командование хотело добиться лояльности местного населения в тылу, пока не закончатся военные действия на восточном фронте. Кроме того, у Германии имелись православные союзники (Румыния и Болгария).

Разрешение на открытие миссии получил у немецких властей экзарх Московского Патриархата в Прибалтике митрополит Сергий (Воскресенский). Он подписал соответствующий указ и 18 августа 1941 года отправил миссионеров из Риги в Псков.

«Митрополит занялся этим вопросом, потому что к нему в Ригу из псковских районов стали приходить делегаты от православных приходов с просьбой прислать священников, – говорит Константин Обозный. – Как только установилась немецкая оккупационная власть, люди в городах и селах сами начали открывать храмы: сбивать замки с дверей храмов, возвращать утварь, иконы, ремонтировать церкви, украшать их. Но не было священнослужителей, чтобы освятить храмы и возобновить богослужебную жизнь, начать совершать таинства и так далее».

Поэтому можно сказать, что инициатором церковного возрождения стали верующие люди северо-западных земель, которые обратились к митрополиту Сергию, а он пошел им навстречу.

НКВД, гестапо и другие

В самых разных источниках можно найти версии о том, что Псковская православная миссия была инициирована то ли НКВД, то ли гестапо, то ли сразу двумя этими спецслужбами.

По словам Константина Обозного, у всех были свои интересы в этом деле. Несколько лет назад одним из общероссийских телеканалов был снят фильм, главная мысль которого – что сотрудники Псковской миссии в своем огромном подавляющем большинстве сотрудничали с советской разведкой и вся их деятельность была направлена на победу над фашизмом. «Но это все же перекос в одну сторону, – говорит историк. – Что касается митрополита Сергия, российский исследователь Игорь Александрович Курляндский раскопал интересный документ органов НКГБ, в котором написано, что митрополит сотрудничал со спецслужбами. Но нельзя сказать, что НКВД было заинтересовано в создании Псковской миссии. Никаких документальных подтверждений этому нет. Точно так же, как нельзя сказать, что в этом были заинтересованы немецкие оккупационные власти».

По словам исследователя, высшее руководство Рейха в Берлине относилось к этой идее весьма скептически. Там считали, что оставить экзархом на этой территории митрополита Сергия – это вообще ошибка, потому что он был человеком очень популярным среди русского населения. В Берлине считали, что сама деятельность Псковской православной миссии создает прецедент укрепления национального сознания, идеи единого русского государства и единой русской церкви, что для руководства рейха было крайне нежелательно.

«В целом главная модель отношений, которая диктовалась из Берлина для оккупационных властей: не препятствовать церковному возрождению, но и не поддерживать его, – говорит историк. – В смысле не поддерживать материально – стройматериалами, средствами. Кроме того, немецким военнослужащим было строго запрещено участвовать в православных богослужениях. Ведь среди них попадались и православные – те самые балтийские немцы, которые в свое время вынуждены были оставить свои поместья, свою родину и уехать в 1918–1920 годах в фатерланд. И вот во время войны некоторые из них вновь оказались на территориях Прибалтики и Северо-Запада. И с этими немцами – представителями, в общем-то, русской культуры, которые оказались на другой стороне баррикад, – у наших священников были контакты. Но совместные богослужения с местным населением пресекались: для немцев были свои богослужения и свои капелланы.

Враг Сталина – значит, друг немцев?

И все же, почему митрополит Сергий пошел на компромисс с немцами? Считал ли он, как и часть православного духовенства за рубежом, что немцы – это та сила, которая поможет свергнуть коммунистов? По словам Константина Обозного, многие из тех, кто всей своей душой ненавидел большевистский режим, и в русском зарубежье, и на советских территориях, на каком-то этапе питали надежду, что немцы освободят территории и появится возможность не только церковного возрождения, но и государственного восстановления независимой России. Но уже к 1942–1943 году стало понятно, что у руководства Третьего рейха совсем другие цели.

«Да, положение экзарха Сергия было непростым. С одной стороны, ему было важно сохранять юрисдикционное единство с Московской патриархией, в этом он был очень последователен. И весь период оккупации Прибалтийский экзархат и Псковская миссия находились в каноническом общении с Московской Патриархией, то есть оставались ее частью, – говорит историк. – Но в то же время экзарх буквально с первых же дней немецкой оккупации начал очень жестко критиковать советскую власть и Сталина, открыто говорил о преследованиях христиан в Советском Союзе».

И когда с осени 1943 года начал раскручиваться «новый» курс сталинской религиозной политики на смягчение государственных гонений в отношении РПЦ и восстановление патриаршества в Москве, митрополит Сергий активно его критиковал. Говорил, что это лишь пропаганда и большевики хотят использовать церковь в своих внешнеполитических целях. Утверждал, что Сталин, когда добьется результата, по-прежнему будет гнать и уничтожать церковь. Известны слова экхарха о том, что «Сталин – не Савл, и Павлом не станет». Это была очень серьезная критика, тем более от епископа Московской патриархии.

Но рассуждения о том, что, если митрополит Сергий – враг Сталина, значит, он должен быть другом немцев, не верны, хотя немецкая пропаганда активно использовала его выступления. А сам митрополит Сергий доходил до того, например, что отправлял поздравительные телеграммы фюреру, и служил молебны за победу немецкого оружия. Но нужно понимать, что это было вынужденное поведение, точно так же, как поведение митрополита Сергия (Страгородского), который поддерживал советскую власть и восхвалял Сталина.

«Там, в СССР, было «красное» сергианство. А на оккупированных территориях, было «коричневое» сергианство», – говорит историк (тут сергианство – церковная политика митрополитов Сергия (Страгородского) в Москве и Сергия (Воскресенского) в Прибалтике – прим. ред.). Конечно, это были компромиссы, он шел на них, но это давало возможность сохранить церковную жизнь на Псковщине, в Прибалтике, добиваться своих целей, связанных и с миссией, и с духовным просвещением. А также и с благотворительной и духовной помощью военнопленным, и с развитием христианской работы с детьми и молодежью».

К началу 1944 года на этих территориях было открыто и действовало более 400 православных храмов. Один из членов Псковской миссии писал: «Мы к немцам относились как к меньшему злу. То, что это зло – мы не сомневались. Но они были меньшее зло по сравнению с большевиками». И, скорее всего, экзарх Сергий вполне разделял эту точку зрения.

В последние десять лет, по словам историка, в отношении Псковской миссии наблюдается новый поток негатива. В интернете можно найти такие оценки, что даже советские пропагандисты отстают от современных критиков. «Можно только советовать тем, кто хочет заниматься этой проблемой, читать документы и разбираться, – говорит Константин Обозный. – Члены Псковской миссии, конечно, не были советскими людьми, хотя некоторые из них имели советские паспорта. И у большинства из них никаких оснований любить советскую власть, конечно же, не было. Но в то же время это не мешало им помогать именно советским военнопленным, поддерживать партизан, собирать какие-то средства для партизанских отрядов, хотя это было смертельно опасно. Потому что по оккупационным законам за поддержку партизанского движения их должны были либо отправить в лагерь, либо расстрелять».

Были и случаи, когда партизаны убивали священников. Это говорит о том, что Псковская миссия была неудобной, не угодной ни нацистскому режиму, ни советскому. Она вызволяла людей из духовного рабства, просвещала их, давала им надежду и опору на Христа, настоящее воцерковление, освобождение от страхов, предрассудков. А для любого тоталитарного режима самое страшное – когда человек внутренне становится свободным, перестает бояться и ведет себя последовательно.

Поэтому до сих пор историки спорят и о том, кто же все-таки убил экзарха Сергия – агенты Москвы или сотрудники гестапо: основания были и у одних, и у других.

Герои, предатели или мученики

А что же стало в конце войны с представителями священства, входившими в Псковскую миссию после войны? Судьбы были разные. Кто-то эвакуировался и оказался на территориях Германии, занятых союзниками – в английской, в американской зоне оккупации. Как рассказывает Константин Обозный, они оставались до конца 1940-х годов в лагерях перемещенных лиц, как бывшие советские граждане: прибалты, украинцы, белорусы, русские, которые не хотели возвращаться в Советский Союз. Среди них были клирики Псковской православной миссии и клирики от Прибалтийского экзархата. Потом некоторые из них оказались в США и служили в Американской автокефальной церкви, в том числе епископ Иоанн (Гарклавс) Рижский. Он увез с собой за океан, в Чикаго, Тихвинской образ Божьей Матери, который был главной святыней Псковской Миссии и покровительницей беженцев из СССР.

Но гораздо большая часть сотрудников Псковской миссии, включая все ее руководство и наиболее активных деятелей – мирян и священников – были арестованы, подвергнуты репрессиям и получили от десяти до двадцати лет исправительно-трудовых лагерей. Все они были осуждены по политическим статьям: как сотрудничавшие с оккупационными властями, как агенты СД и гестапо, как те, кто выдавал советских патриотов или собирал секретные сведения и передавал их врагу.

Начальник Псковской миссии протопресвитер Кирилл Зайц, будучи 76-летним старцем, получил двадцатилетний срок исправительно-трудовых лагерей. В 1948 году он погиб в Карлаге.

Многие современные критики либо не знают, либо делают вид, что не знают, что в 1956 году дело в отношении управления Псковской православной миссии было пересмотрено. Пересмотр велся очень тщательно: нашли следователей, свидетелей, нашли всех подследственных, кто был еще жив, допросили, сделали запросы в Москву, а также в архивы гестапо и СД. Оттуда пришел ответ, что никто из этих священников и мирян не был агентом немецких спецслужб.

Следствию удалось передопросить свидетелей, и оказалось, что они давали ложные показания, поскольку и на свидетелей, и на подследственных оказывалось давление. Причем не только психологическое, но и вполне конкретные пытки и издевательства: их избивали, не давали им спать – а многие люди были очень пожилого возраста. Кто-то соглашался подписать признание, что он агент немецких спецслужб, брал вину на себя. В общем, следствие очень часто велось без улик, без документов, опираясь только на лжесвидетельства и домыслы.

В 1956 году было принято решение, что следствие проходило с нарушением «социалистических норм законности», допускались необъективные методы ведения следствия, и поэтому приговор 1945 года был отменен. Тех, кто еще остался в живых, освободили из лагерей, а через какое-то время они были амнистированы и реабилитированы.

Когда «оттепель» закончилась, то закончилась и эта волна реабилитации. Следующая началась на рубеже 80-х и 90-х. Тогда было реабилитировано очень много членов Псковской миссии. Потом опять этот процесс завершился, хотя далеко не все еще реабилитированы.

Но и сейчас есть последовательные гонители Псковской миссии, в том числе некоторые историки. Среди них есть и такие, кто считает целью своей жизни добиться отмены реабилитации членов Псковской миссии и доказать, что все они – преступники, враги народа и сотрудники оккупационных властей. Это – к вопросу о том, считать ли деятельность Псковской миссии предательством или подвигом. Смотря кто будет считать!

Источник: МИР 24