Актуальные святые: как дело Кирилла и Мефодия продолжается в наши дни?

– Кирилл Анатольевич, почему создание славянской письменности отмечается как государственный праздник? В чем его значимость?

Кирилл Мозгов: Мы до сих пор пользуемся кириллическим алфавитом, которым, по большому счету, мы обязаны святому Кириллу. Как известно, сам алфавит был создан уже его учениками, но главное – не написание букв. Главным является то, что не имевший ранее письменности славянский народ эту письменность получил. А это качественно новый шаг в истории цивилизации любого народа. Любая письменная культура стоит существенно выше той, которая письменности лишена. Благодаря тому, что появляется письменность, народ знает гораздо больше о своих предках, об истории своей родины, и сам может оставлять свои собственные следы в истории.

Создание письменности – это эпохальное событие для всех славянских народов и для нашего, естественно, тоже. Поэтому не случайно во многих славянских государствах День памяти святых Кирилла и Мефодия отмечают не только как церковный праздник, но и как государственный – День славянской письменности.

– Почему письменность была и остается объектом геополитики?

Кирилл Мозгов: Письменность действительно имеет геополитическое значение, потому что с появлением славянской письменности можно говорить о том, что славянские народы на равных вошли в европейское культурное, экономическое и политическое пространство.

Для всех славянских народов это событие историческое, равных которому во всей истории славянских народов можно насчитать совсем немного. А в чем-то, возможно, абсолютно уникальное, поскольку это гигантский шаг в истории не одного конкретного народа, а всей семьи славянских народов. Это то, что нас всерьез объединяет.

– Что из известного о братьях Кирилле и Мефодии можно считать историческими фактами, а что отнести скорее к области легенд?

Кирилл Мозгов: Исторические факты – это, как минимум, то, что эти братья были греками, но хорошо владели славянским языком, а точнее – македонским диалектом. Потому что с южными славянами братья имели тесное общение: в том регионе, где они родились, было много славян – это земли, которые исторически были ими населены.

Святой Кирилл был, как бы мы сейчас сказали, полиглотом. Он знал очень много языков: и древние языки, латинский, еврейский, арабский и, судя по всему, какие-то из кавказских. Как повествует его житие, он мог выучить новый язык буквально за считанные недели пребывания в новом месте. Даже если считать, что это некоторое преувеличение, тем не менее остается фактом, что он действительно знал много языков и довольно легко их осваивал. Поэтому он, как никто другой, подходил для исторической миссии создания новой славянской письменности. То, что именно его отправили к славянам, целиком себя оправдало.

Очевидно, что он был очень талантливым человеком, в том числе очень одаренным лингвистически. И его житие в этом смысле исторически достоверно.

Что касается роли Мефодия, то он имел опыт административной работы, возглавлял одну из территорий и был, видимо, хорошим администратором и организатором. В одном человеке довольно редко сочетаются и организаторские способности, и серьезные научные дарования. Видимо, братья в этом смысле очень хорошо друг друга дополняли. Не случайно Мефодий стал позже первым епископом в славянских землях.

– Известно, что Кирилл и Мефодий создали новую славянскую письменность невероятно быстро. Существуют версии, что на самом деле они создали письменный язык гораздо раньше. А потом использовали свои наработки. Могло ли так случиться?

Кирилл Мозгов: Подобных версий может быть много, но ни доказать, ни опровергнуть их сейчас мы не можем за отсутствием документальных свидетельств. Действительно, период деятельности Кирилла и Мефодия по созданию письменности – очень небольшой. А работа была проделана огромная.

Ведь алфавит – это только малая часть работы. Когда мы говорим о том, что была создана славянская письменность, речь не идет только о том, что были придуманы символы – буквы. Стояла задача, связанная с передачей устной речи в письменности и задача перевода на новый язык довольно сложных текстов. Составленный св. Кириллом славянский алфавит очень хорошо справился с первой задачей – славянские буквы прекрасно отражают на письме звучание славянской речи.

Но письменность состоит не только из букв. Это лексика, это морфология, это синтаксис. Если в устной речи мы не слишком рефлексируем, почему мы именно так строим предложения, то в письменной речи это необходимо продумывать. Иначе невозможно создавать письменные тексты, тем более невозможно переводить их с других языков. А задача Кирилла и Мефодия состояла в том, чтобы переводить очень сложные византийские тексты, прежде всего – богослужебные тексты и текст Священного Писания. Для этого потребовалось не только перенести на бумагу славянскую речь, но и создать синтаксис для письменного языка.

Синтаксис старославянского языка в значительной мере является калькой с греческого. Впоследствии, когда книжный язык развивался и взаимодействовал с живой речью, мы получили тот письменный язык, который имеем сейчас. А церковный язык, как наследник старославянского, и сейчас сохраняет следы влияния греческого синтаксиса.

Кроме того, на то, чтобы полностью перевести Библию, потребовалось не одно столетие. Деятельность Кирилла и Мефодия занимала краткий период в истории, за это время были сделаны переводы прежде всего тех частей Библии, которые использовались в богослужении. Целиком славянский текст Священного Писания был создан только при Новгородском митрополите Геннадии, а это конец XV века.

– Почему сейчас встает вопрос о переводе богослужебных текстов с церковнославянского на современный русский?

Кирилл Мозгов: Это тема обсуждается давно, уже больше ста лет, и остается довольно горячей. Но тут нужно быть максимально корректным. Прежде всего, старославянский язык – это все-таки язык первой славянской письменности. И церковнославянский язык, будучи его преемником, тем не менее довольно существенно от него отличается. В старославянском языке были носовые звуки и редуцированные гласные, которые потом исчезли. Грамматика была значительно сложнее – если сейчас в русском языке 3 склонения, а в церковнославянском языке 4 склонения, то в старославянском языке было 8 склонений!

Церковнославянский язык, конечно, наследник старославянского, но это все-таки не одно и то же. Поэтому когда говорят, что современный язык богослужений – это то, что нам дано святым Кириллом, то это не совсем так. Язык за несколько веков претерпел довольно существенные изменения. И наши церковнославянские тексты – это совсем не те тексты, которые были не только в IX веке, но даже во времен прп. Сергия Радонежского.

Конечно, книжный язык гораздо меньше меняется и гораздо более консервативен, чем живой разговорный язык. Если в момент создания письменности дистанция между письменным и разговорным языком была очень небольшой (как и сейчас различается наш письменный и разговорный язык), то потом эта дистанция увеличивалась. И ряд реформ, которые были в истории языка, заканчивая самой сложной по своим последствиям «никоновской» книжной справой, существенно отодвинули церковнославянский язык от живого языка славян.

Русский язык очень сильно обогатился за счет церковнославянского языка, но ни на Руси, ни даже у южных славян уже несколько столетий нет живой связи между церковнославянским языком и языком живой речи, как нет и понимания церковнославянского языка без его специального изучения.

Современному русскому человеку церковнославянский язык почти совсем непонятен. Есть иллюзия понимания за счет наличия похожих слов. Но часто это так называемые «ложные друзья переводчика», когда слово внешним своим обликом похоже на знакомое. Например, «очи мои выну ко Господу», «грех мой предо мной есть выну», где «выну» – наречие, означающее «всегда», а не форма глагола, как может показаться. И таких примеров очень много.

Но даже замена нескольких непонятных слов не делает язык понятным, в чем я многократно убеждался за почти 20 лет его преподавания. Сам синтаксис церковнославянского языка очень сильно связан с греческим языком и вовсе не близок нам сегодня. Поэтому если мы хотим, чтобы язык молитвы был для людей родным, а не искусственным, то встает вопрос о переводе.

При этом надо отметить принципиально важный момент: сам церковнославянский язык – это в значительной степени результат работы переводчиков. Большая часть церковнославянских текстов – это переводные тексты. Поэтому нет смысла говорить о переводе богослужения с церковнославянского на русский. Зачем делать перевод с перевода?

Богослужебные тексты и Писание надо переводить с языка оригинала. Как правило, это греческий язык. Такие переводы были, они делаются и сейчас, в том числе и в нашем Свято-Филаретовском институте.

Так что с языка оригинала переводить богослужебные тексты на русский можно и нужно. В этом смысле русский и церковнославянский находятся в равном положении, здесь нет проблемы.

Как нет проблемы и богословской, о чем еще в 2000 году на юбилейном Соборе Русской Православной Церкви сказал митрополит Филарет (Вахромеев), возглавлявший тогда Синодальную богословскую комиссию. Он говорил, что в православной церкви нет никаких догматических положений, касающихся языка, поэтому никакой язык не может быть в этом смысле сакральным.

Можно вспомнить историю с трехъязычный ересью, утверждавшей в христианстве особый статус избранных языков. Ее как раз и опроверг святой Кирилл, которого мы сегодня вспоминаем. Он доказал, что не бывает специальных языков для обращения к Богу, поскольку любой язык достоин того, чтобы люди на нем молились Богу. Поэтому, я считаю, важно чтобы у людей и сегодня была такая возможность. Если кто-то хочет молиться по-церковнославянски, то ни в коем случае не надо его этой возможности лишать. Если кто-то хочет молиться по-русски, то и здесь тоже не должно быть никаких препятствий. Как, впрочем, для любого другого языка.

– О чем принято молиться святым Кириллу и Мефодию? Есть ли какие-то сферы жизни, которые в народном сознании «закреплены» за ними? В чем они помогают?

Кирилл Мозгов: Я затрудняюсь сказать о «закрепленных сферах». Но если всерьез об этом говорить, то для нас всегда важна уникальность каждого святого. Ведь не случайно эти люди стали святыми: они особо были приняты Богом. Это значит, что то, чем они жили, и дало возможность назвать их святыми, это было ценно в очах Божьих. Можно вспомнить мудрость святого Кирилла, которая позволила ему сделать удивительный дар для славянских народов в виде создания письменности. Можно вспомнить его убежденность в том, что каждый человек должен обращаться к Богу на своем языке. Поэтому святого Кирилла можно просить об обретении осмысленности нашей молитвы. Потому что как иначе молитва сможет иметь действие? Это же не заклинание! Чтобы молитва была действенной, она должна быть понятна не только Богу, но и самому человеку.

– Как вы считаете, что сейчас могло бы быть нужным и полезным для развития современного русского языка?

Кирилл Мозгов: В последние десятилетия часто говорили о том, что русский язык страдает, что он погибает, что он захвачен то англицизмами, то сленгом, то еще чем-то. Во-первых, я абсолютно уверен, что русский язык справится с любыми «нашествиями», он действительно велик и могуч.

Но если мы хотим, чтобы наш язык продолжал обогащаться и развиваться, то для этого ему необходимо быть и языком молитвы тоже. Потому что молитвенный, или литургический регистр, стиль русского языка – это то, что должно стать для него существенным приобретением.

Уже существует немало молитв на русском языке, такие как Молитва Оптинских старцев, написанная еще в XIX веке, очень известный акафист «Слава Богу за все», а также современные богослужебные переводы.

Я считаю что те, кто утверждает, будто русский язык недостоин быть языком молитвы, его либо плохо знают, либо не любят. Во всяком случае, относятся к нему пренебрежительно, что очень странно для людей, кому этот язык родной. А если мы любим родной язык, то пожелаем ему того достоинства, пример которого и показали святые братья Кирилл и Мефодий.

Источник: МИР 24