О местной соборности, «симфонии» и всеобщем спасении

Евгения Литвиненко в своей работе попыталась ответить на вопрос, чем было подготовлено известное решение патриарха Тихона (Беллавина) о создании «духовных союзов» в Российской Православной церкви после 1917 года. Проведенное исследование подтвердило гипотезу о том, что призыв к устроению «духовных союзов» отражал опыт по взаимодействию с объединениями неприходского типа, собиранию братств и укреплению местной соборности, приобретенный будущим патриархом в дореволюционный период его служения на Американском континенте.

Интересно, что он воспринимал братства как особую соборную черту русской церковной традиции. В 1906 году он говорил, что славянская эмиграция и православие смогут внести «в духовную сокровищницу американского народа присущие славянской натуре и русскому православному люду порывы к небесному, стремление к всеобщему братству, заботу о других, смирение, покаянные чувства, терпение».

Отделение церкви от государства, которое произошло в России лишь в 1917 году, в США было реальностью уже в конце XIX века. При этом в Америке церковь не сталкивалась с гонениями со стороны государства. Эти условия благоприятствовали раскрытию – в том числе через устроение братств, объединявших людей разной культуры и происхождения, – соборности и других традиционных качеств церкви, во многом утраченных в константиновскую эпоху. Важную роль здесь играла личность самого святителя, который, по свидетельству протопресвитера Иоанна Мейендорфа, «по темпераменту не был ни революционером, ни реформатором, и тем не менее, где и когда только он мог, – а в Америке возможности были большие, – приступал к устройству свободной Церкви».

Тему духовных союзов продолжила работа Светланы Яшиной, посвященная деятельности Совета объединенных приходов города Москвы, созданного в 1918 году и фактически ставшего новой формой церковного управления в условиях изменившегося положения церкви в государстве. В это время в России возникло движение за создание церковных объединений, в центре внимания которых было восстановление соборности и вовлечение мирян в церковное управление, богослужение, духовное просвещение, благотворительность. Московский Совет объединял представителей клира и мирян Московской епархии, избранных на приходских собраниях и собраниях благочиний. Руководство Совета также было выборным.

Совет просуществовал менее двух лет, но в течение этого времени все основные вопросы церковной жизни Московской епархии решались под его руководством и при его участии. Опыт Совета позволил увидеть, как подобные формы организации церковной жизни могут не разрушать существующую систему управления, а, напротив, укреплять взаимосвязь церковной иерархии с духовенством и народом.

Братскому движению в дореволюционный период была посвящена работа Лилии Клейменовой. Она представила первое исследование деятельности наиболее заметного церковного объединения в истории Туркестанской епархии – Семиреченского православного братства, просуществовавшего с 1869 по 1918 год. Ей удалось выявить основные этапы жизни и направления служения братства, из которых самым плодотворным оказалось просветительское, объединившее наиболее образованных людей Туркестана.

Татьяна Васильева в своей работе рассмотрела изменения в законодательстве Российского государства в отношении старообрядческих сообществ и влияние этих изменений на церковную и общественную жизнь старообрядцев в 1905-1914 годы. Принятые в начале этого периода законы свидетельствовали о новом этапе в формировании вероисповедной политики государства. Старообрядцы получили право открыто исповедовать свою веру, иметь своих законоучителей, строить храмы и регистрировать общины, проводить соборы и съезды.

Однако законодательные реформы не были доведены до конца, и на практике жизнь старообрядцев по-прежнему часто контролировалась местными властями. Ряд важных положений так и не были приняты, и к 1914 году законодательство в отношении старообрядцев перестало развиваться. Попытки продвинуть законопроект, дающий им право свободно исповедовать свою веру, провалились, поскольку государство не могло отказаться от парадигмы существования неразрывно связанной с ним господствующей церкви.

О миссионерской деятельности человека, который твердо знал, что интересы государства и церкви совпадают, поскольку российское государство – истинно православное, рассказала Олеся Свечникова. Ее исследование было посвящено одному из руководителей Забайкальской духовной миссии архиепископу Вениамину (Благонравову) (1825-1892). Инородцы искренне заверяли его, что признают преимущество христианской веры перед ламаизмом и язычеством, однако предпочитали оставаться в своей вере. Не видя надобности в разъяснении им основ христианства перед крещением, владыка много сил потратил на то, чтобы законодательным путем облегчить для миссионеров их христианизацию. Лично содействуя появлению большого количества крещеных людей, совершенно не знающих основ христианства, преосвященный Вениамин в то же время предписывал обязательное введение в храмах религиозно-нравственных бесед, а в отдаленных местах, куда редко добирались священники, – совершение синаксарных богослужений мирянским чином.

Столь экстравагантные (хотя можно предположить, что не исключительные для своего времени) воззрения не помешали архиепископу Вениамину более тридцати лет вести дружескую переписку с начальником Алтайской миссии архиепископом Владимиром (Петровым), имевшим по многим вопросам противоположную точку зрения, а также с казанским миссионером Николаем Ивановичем Ильминским и обер-прокурором Синода Константином Петровичем Победоносцевым. Эта переписка послужила важным источником для работы Олеси Свечниковой.

Екатерина Пащенко в своем церковно-историческом исследовании погрузилась в глубокое Средневековье и разбиралась в проблеме церковно-государственных отношений в Византийской империи в IX-X веках. Произведенный анализ исторической хроники Продолжателя Феофана – известного, но неизученного в этой перспективе источника – позволил студентке охарактеризовать эволюцию политической доктрины Византийской Империи в рассматриваемый период (после реформ первых императоров Македонской династии). «По ходу повествования образы патриархов бледнеют, и из ярких церковных деятелей они превращаются в символические фигуры, – пишет Екатерина Пащенко. – Это скорее всего отражает концепцию идеальных церковно-государственных отношений с точки зрения источника: лучше всего, чтобы вся власть сосредоточилась в руках боголюбивого и благочестивого императора, который обеспечит в империи мир и благоденствие, а бездеятельный патриарх дарует православному правителю религиозную санкцию».

Наталья Лихтенфельд сделала предметом своего исследования мозаики признанного мастера Александра Корноухова. На примере избранных композиций ей удалось раскрыть богословское содержание замыслов мозаичиста и особенности его художественного языка и показать, что Корноухов сумел «найти срединный путь между скучным хождением след в след образцам и самонадеянным блужданием вдали от традиции». Она продемонстрировала, как художник свободно, но без произвола вводит в свои композиции новые сочетания фигур, создает целые ансамбли, органично вписывая их в необычную храмовую архитектуру, и открывает для последователей путь творческого отношения к преданию.

Обзор современного состояния дискуссии о паллиативной помощи и эвтаназии в Русской православной церкви и светской медицинской этике представила в своей работе Екатерина Серебренникова. Врач по профессии, она объяснила свой интерес к теме необходимостью разработки не только сугубо медицинских критериев по данным вопросам, но и оценки их с этической точки зрения, поиска оснований, на которые можно будет опираться в принятии решения в том числе верующему человеку.

Сегодня все больше стран легализует эвтаназию в том или ином объеме. Даже в таких странах как Англия, где хорошо развита паллиативная помощь, призванная обеспечить человеку достойное умирание, у неизлечимо больных людей иногда остается желание добровольно уйти из жизни. Обзор трудов по богословию, этике, праву и медицине, а также официальных светских и церковных документов показал, что главные «неизвестные» в дискуссии – проблема смерти и представление о достоинстве человека, которые невозможно унифицировать в секулярном и христианском дискурсе. Есть ли смерть бессмысленный и нежелательный естественный процесс или то, как человек умер, может придавать смысл всей его жизни? Светские доводы лежат в правовой и гуманистической плоскости: люди хотят сохранять контроль над ситуацией, умереть без боли и страдания. В то же время для христианского сознания вопросы смерти и достоинства человека всегда соприкасаются не только с проблемой страданий, но и с тайной его свободы. Это показала и дискуссия на защите: так, первый проректор СФИ Дмитрий Гасак вспомнил судьбу Алексея Степановича Хомякова, который, занимаясь лечением крестьян во время холерной эпидемии, заболел и сам отказался от лечения.

Размышления о достоинстве и судьбе человека и человечества в более глобальной перспективе представила в своей работе Ольга Булгакова. Студентка сопоставила эсхатологические воззрения святого Иринея Лионского, Оригена и святителя Григория Нисского. Проделанная работа позволила ей не только разобраться, чем отличается «рекапитуляция» от «апокатастасиса», но и раскрыть глубину христианской традиции, в свете которой грядущее Божье Царство предстает не как вечное разделение на «добрых» и «злых», а как преодоление «ненавистной розни мира сего», откровение о Божьем милосердии и единстве судьбы Его творения.