Судьбы крестьянства в годы революции и Гражданской войны

«Издания, которые мы сегодня представляем, посвящены судьбам самого большого сословия Российской империи в период революции и Гражданской войны, — сказал декан исторического факультета Свято-Филаретовского института кандидат исторических наук Константин Обозный. — Надеюсь, это будет не только презентация трудов, но и общение с их авторами».

Антон Посадский, доктор исторических наук, профессор Поволжского института управления (филиал РАНХиГС в Саратове), рассказал о сюжете, которому посвящена подготовленная им в соавторстве с Алексеем Булгаковым монография «Народная армия в Прихоперье. Зеленые и белые летом 1919 года». Исследование касается одного из центральных эпизодов в истории зелёного движения в Прихопёрье в мае–июле 1919 года — возникновения повстанческих вооружённых сил, которые затем превратились в регулярные части Белой Армии.

Профессор Свято-Филаретовского института и руководитель учебной программы «Социальная история отечества» кандидат исторических наук Кирилл Александров представил первую часть своего учебного пособия «Крестьянство и власть в 1917–1934 годах», посвящённую революции 1917 года и «чёрному» переделу. В пособии на основе широкого круга источников и литературы рассматриваются социальные причины и последствия крестьянского участия в революции 1917 года, во многом определявшего стратегию и деятельность политических партий после крушения конституционно-монархического строя в России.

Кто сделал революцию в России в 1917 году?

Существует множество ответов на этот вопрос. Одни историки говорят, что её сделали революционные партии, другие утверждают, что это заслуга IV Государственной думы, ставшей в дни февральских событий легальным революционным организатором, а иные думают, что революцию сделала Русская православная церковь и позиция епископата играла более важную роль в падении конституционно-монархического строя, чем позиция Государственной думы. Кирилл Александров поделился своим взглядом на этот предмет: «Революцию сделал крестьянин, одетый в солдатскую шинель. Ещё 50 лет тому назад эту мысль высказал доктор исторических наук Михаил Самойлович Френкин. Сейчас этот ответ мне кажется самым правильным, потому что все участники процессов, которые происходили в феврале–марте 1917 года в Петрограде, стали заложниками этой солдатской стихии, и даже Государственная дума, которая по существу была захвачена. То есть это большая иллюзия представлять, что крестьяне в солдатских шинелях кем-то контролировались».

Рассуждая о том, когда началась и когда закончилась революция в России, Кирилл Александров отметил, что ответ на первый вопрос практически не вызывает споров: «Русская революция начинается рано утром 27 февраля 1917 года, когда возникает стихийный бунт в учебной команде запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка». Однако окончательного ответа на вопрос о её окончании нет, и историк предлагает свой полемический вариант: «Она закончилась ранним днём 26 января 1934 года в Москве, потому что открылся XVII съезд ВКП(б) и председатель Совнаркома, один из самых близких соратников Сталина, Вячеслав Михайлович Молотов в своём вступительном докладе сказал делегатам, что коллективизация победила. Это была правда. Русский крестьянин начинает революцию в шинели как бунтовщик, который отрицает присягу, институт собственности, другие базовые гражданские институты, а заканчивается это для основной массы населения в виде крестьянства — “всероссийским крепостным правом большевиков”, или “вторым крепостным правом большевиков”, как крестьяне расшифровывали ВКП(б)».

Чью землю получили крестьяне в 1917–1918 годах?

Со школьных учебников мы помним, что большая часть земли, доставшейся крестьянам во время революции, принадлежала помещикам, церкви и императорской семье. «Я тоже так думал, но мои заблуждения опроверг нарком земледелия РСФСР товарищ Смирнов в своём выступлении в 1927 году к десятилетию этих событий. Да нет, главным донором земли оказались другие крестьяне, которые имели “излишки” по отношению к односельчанам, и их земли тоже подлежали “чёрному” переделу, — замечает Кирилл Александров. — Идея “чёрного” передела заключалась в том, чтобы всё было поровну. Хотя надо сказать, что размеры земельной трудовой потребительской нормы на каждое хозяйство очень сильно различались, даже от волости к волости, уж про уезды и губернии и говорить не приходится. То есть по большому счёту весь этот чёрный передел был не только и не столько разгром помещичьих усадьб с захватом инвентаря и насилием над их обитателями, о чём писали сами советские инструктора, сколько процессом возвращения крестьянства в достолыпинскую регрессивную общину».

На чьей стороне были крестьяне в Гражданской войне?

«Крестьяне были не очень-то за кого, — отвечает Антон Посадский. — Крестьяне лучше относились к тем, кто их меньше обижал. Все войска берут всё: фураж нужен, еда нужна, постой, подводы, и народ прекрасно понимает, что войско всё время будет что-то требовать. Но кто это делал хоть с каким-то намёком на справедливость, на порядок, чьи войска более или менее дисциплинированны, к тем относились лучше. Как отмечал генерал фон Лампе в эмиграции, красные грозили взять всё, брали часть — и население с удовлетворением подсчитывало, что осталось. Белые обещали закон, порядок, брали тоже часть — и население злобно высчитывало, что у него осталось».

Зелёновщина — одна из ипостасей народного самодеятельного участия в Гражданской войне с мая 1919 по август-сентябрь 1921 года во многих частях России, в частности на Северском Донце и на Хопре. О том, что вызвало рост зелёной волны, Антон Посадский говорит следующее: «На рубеже весны и лета 1919 года вместо постоянных мобилизаций, на которые народ являлся очень худо, красным военным командованием было решено прекратить новые мобилизации и заняться “выкачкой” дезертиров, то есть доказать, что советская власть не позволит никому уклоняться, что все, кому положено, будут изъяты и в строй поставлены. И соответственно в деревню начались более активные вторжения, уже не только за хлебом. Начали довольно активно вылавливать дезертиров, и вот в ответ на это поднялась такая зелёно-дезертирская волна».

Кто руководил зелёными повстанцами?

Антон Посадский утверждает, что в основном командирами повстанцев были местные уроженцы, которые пришли с Первой Мировой войны офицерами или унтер-офицерами: «Люди с опытом самой ситуацией выдвигались в положение военных вождей. Причём в подобных случаях далеко не всегда выдвижение совпадало с желанием самих местных офицеров. Бывало так, что если решение принято, на мобилизацию не пошли, не пускают мобилизованных из других волостей, уже началось возмущение — то сход просто ставил офицеров, местных уроженцев, во главе отряда. Они могли отказываться, говорить, что оружия нет, что станция близко: сейчас отряд приедет и всё у нас кончится. Нет — если общество решило, то ты командир, хотя здесь тоже был элемент классического деревенского принуждения: раз ты умеешь, то и командуй».

Кто составлял основу зелёного движения?

По мнению Антона Посадского, основу зелёного движения в Прихоперье составляли жители однодворческих сёл: «Однодворцы — это как раз те крестьяне, которые помнили о своём служилом дворянском происхождении. Это пограничники XVI–XVII веков, которые считались служилыми, которые имели иногда сравнительно давнее дворянство, но затем фактически стали жить своим хозяйством, служба их кончилась и уже в XIX веке они были причислены к сословию государственных крестьян. Но однодворцы оставались своеобразной социально-культурной общностью, у них брачность была в основном внутри своего слоя, у них была большая внутридеревенская солидарность, и это очень сказалось, проявилось в сюжетах Гражданской войны. Однодворцы здесь выступили более дружно, более активно, чем обычные крестьянские сёла».

Почему белые не объединились с зелёными?

Как говорит Антон Посадский, белые не сумели проявить бережности к имевшимся при них повстанческим частям и сохранить их. На месте первых правильней было бы выращивать из этого зелёного ядра какую-то большую силу, а не использовать его в качестве дополнительного ресурса: «История зелёных полков в белых рядах оказалась довольно короткая и печальная. Было сформировано два полка, объединённых в Народную бригаду. Роты были земляческие, то есть их старались формировать из уроженцев одной волости. И полки начали воевать, один из них пробыл на фронте дней десять вполне успешно. Но этот регулярный полк был молниеносно расформирован, когда появилась потребность пополнить одну из Добровольческих бригад. Эти мужицкие полки были для белых немного не свои, ими было легко пожертвовать. Вот 2-я и 3-я Донские добровольческие бригады — это народ свой. Когда они истончились, этот зелёный полк распустили и включили в ряды белых бригад. В этом тоже заключалось слабое место белого движения, потому что если идёшь освобождать народ, то, когда он поднялся, нужно помогать, поддерживать эту волну и катить дальше, а если относиться к ней сугубо ресурсно, то деревенский энтузиазм пропадёт».

«Это не первая книга Антона Викторовича, которая вышла в нашем издательстве. В прошлом году он с двумя авторами выпустил у нас книжку о крестьянском сопротивлении, — отозвался об исследовании Антона Посадского главный редактор издательства «Квадрига» Иван Тихонюк. — Мы стараемся делать упор на фундированную работу с опорой на первоисточники, будь то археологические или текстовые памятники, и в представленной монографии Антона Викторовича — счастливое сочетание новейшей археологии, поисковых результатов и письменных источников, которые осмысляются и соединяются в единое целое».