«Сюда зовет голос совести»

Весь день, несмотря на проливной дождь, на улицах звучали имена погибших и пострадавших и молитва о них. Традиционно в «Молитве памяти» принимает участие и Свято-Филаретовский институт – наше руководство, преподаватели, сотрудники и студенты, а также друзья и коллеги – ученые, священники, церковные и общественные деятели.

Алексей Александрович Старобинский, академик РАН: Это долг, который надо отдать тем, кто тогда погиб, тем, кто тогда был репрессирован. Это были и обычные люди, но начинали с людей, которые обладали независимым мышлением и чувством собственного достоинства, которые не хотели идти, когда им говорили «идите с нами», или, когда говорили «события требуют быть твердыми, жесткими, надо с врагами бороться», они отвечали «нет». Поскольку их слово было очень авторитетно, единственный аргумент против них был – арестовать и сослать так, чтобы о них не было слышно.

Сегодня в обществе есть авторитетные и независимые люди, которые могли бы говорить о правде. Но есть и сильная атомизация между ними. Нужно встречаться, разговаривать друг с другом. Я, например, член клуба «Первого июля», мы занимаемся независимостью ученых, в частности Академии наук. Такие группы есть и у деятелей культуры. Но между нами никаких контактов нет. Плохо, что возникли какие-то барьеры, и мы, люди, принадлежащие к разным профессиям, не можем их преодолеть. Это, кстати, было и в 1917 году: свободные, авторитетные и достойные люди были разбиты на разные политические группы, и им не удалось договориться о каких-то совместных, единых действиях, которые привлекли бы на их сторону большинство.

Дмитрий Сергеевич Гасак, первый проректор СФИ: Этот день для нашего народа и страны будет памятен всегда. В этом году, накануне столетия вооруженного захвата власти большевиками, его не может попустить вообще ни один человек, думающий об истории нашей страны. Как еще встретить и провести этот день, как не воспоминанием всех погибших, репрессированных и молитвой за них?

Мы поминаем всех, кто был арестован, осужден и расстрелян, сослан, раскулачен, переселен в рамках национальной политики советского правительства. Мы поминаем даже тех, кто был частью этой репрессивной машины, но оказался и сам в ее жерновах. Потому что люди были репрессированы не за свои грехи и ошибки. Но то примирение народа, о котором сейчас часто говорят – это не забвение, это не установка знака равенства между всеми противоборствующими сторонами и людьми, не «списание счетов», которые мы не имеем морального права списывать. Это какое-то другое действие – и интеллектуальный, и душевный, и духовный акт каждого человека.

Мы до сих пор не можем в полной мере проанализировать события XX века и дать им оценку, хотя можем почувствовать огромный масштаб этой беды через осознание истории своей семьи и не только вспомнить погибших, убитых и пострадавших, но и задуматься о том, как советская эпоха повлияла на нас.

Алексей Павлович Козырев, заместитель декана философского факультета МГУ по научной работе: Сюда зовет голос совести. Безумно жалко этих людей, которые пали жертвой произвола, беззакония, безбожия. Я думаю, что если бы Россия после 1917 года не впала в богоотступничество, не было бы таких чудовищных гекатомб, чудовищных человеческих жертв, которые пали под «пролетарской секирой», о которой Бухарин, сам покончивший жизнь самоубийством в застенках, тем не менее писал, что она должна быть «безжалостна и беспощадна».

Я пришел сюда абсолютно без всякой политики, не потому что я против кого-то или за кого-то, а просто потому, что мне очень жаль этих людей, которые погибли сотнями тысяч, а может быть и миллионами. Среди них были и философы, знавшие семнадцать языков, как Густав Шпет, переводивший Гегеля. Среди них были и сантехники, и архитекторы, и мастера паровозного депо – люди совершенно разных профессий и, наверное, совершенно разного отношения к вере в Бога. Там были и православные верующие, и иудеи, и атеисты. И абсолютно без всякой политики, точно так же как мы поминаем 9 мая и в другие дни жертв Великой отечественной войны, в этот день мы должны поминать жертв гонений, репрессий. Это не только 1937 год – эти гонения продолжались гораздо дольше. Русский философ Лев Платонович Карсавин, высланный в 1922 году по постановлению ЦК, погиб в сталинском лагере в 1952 году. Были эти жертвы и после Сталина. И после Сталина потребовалось много времени, чтобы система права как-то гуманизировалась.

Сегодня надо об этом помнить, чтобы это не повторилось. Потому что, когда сегодня видишь на экране телевизора пропаганду акций по типу «настучи на ближнего»… вот я себе представляю, что было бы, если бы в 1937 году запустили сайт «Активный гражданин» и ввели там опцию «Донести на соседа». Вот такой тип «гражданского активизма», мне кажется, совершенно неуместен. И сегодня, когда мальчики или девочки с айфонами ходят и регистрируют неправильно припаркованные машины, а потом стучат, и это приветствуется на муниципальном уровне – мне не кажется, что это хорошо. Начинается все с малого: напиши на соседа по офисному столу, что он не тем занимался в рабочее время, – а заканчивается тем, что, к сожалению, произошло в 1937 году. И поэтому мы должны об этом помнить и, наверное, выстраивать какие-то другие отношения друг с другом, отношения если не братства, то хотя бы солидарности, взаимопомощи, сотрудничества, дружбы, а не взаимного поедания, погрызания, подсиживания, заваливания и так далее.

Конечно, такая молитва – выражение церковной соборности, которая есть существенное и фундаментальное качество Церкви: быть соборным организмом, объединяться в молитве, в которой мы объединяемся не только с живыми, но и с мертвыми. Мы молимся за них, мы молимся о них, мы молимся вместе с ними.

Священник Федор Людоговский, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН: Я очень рад, что можно вместе с соотечественниками и верующими христианами вспомнить имена тех, кто пострадал, помолиться. Кстати, очень хороший чин составлен – без каких-то церковнославянский «красивостей», но найдены очень хорошие слова для ектеньи и для молитвы.

Могу повторить, что очень важно помнить. Я интересовался математикой, а у нас дома есть математическая энциклопедия, перевод с венгерского. Отец говорил: «Твой дед купил эту энциклопедию, будешь ее читать – вспоминай про него». Я думал: я и так помню. Ну, был дед, правда, я его видел всего пару раз, но я же его помню… Теперь я понимаю, что очень важно, чтобы мы помнили.

Пока мы помним, эти люди живы. Поэтому мы и просим у Господа, чтобы и Он помянул, вспомнил и нас, и тех, кого уже с нами нет. Эта память – наша надежда на будущее, его залог. Если мы помним и делаем какие-то выводы, каемся – хоть восемьдесят лет назад нас и не было – хотя бы в том, что и в нас немало злобы, агрессии, из-за которых это происходило, если мы будем меняться, тогда есть надежда для нашей страны и для нашей церкви. А если мы отречемся и сделаем вид, что ничего не произошло – так, были, мол, отдельные недостатки и перегибы, – тогда ни страна, ни церковь, ни народ будущего не достойны. Будущего просто не будет. Поэтому я здесь.

Протоиерей Алексей Уминский, настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах: Я стараюсь каждый год по возможности приходить туда, где совершается поминовение имен репрессированных: к Соловецкому камню, на Бутовский полигон. Слава Богу, сегодня я пришел сюда к Иоанновскому монастырю. Я даже не могу объяснить, почему я сюда прихожу. Мне странно, почему сюда не приходят все. Мне кажется, что это совершенно нормально и естественно, сердце должно человека сюда как-то вести. Потому что это не уврачёванная рана, это невыплаканные слезы, это не пережитое горе всего нашего народа и всей нашей страны. Пока мы его не выплачем, не избудем, как дальше жить? 

Владимир Петрович Аверчев, председатель Наблюдательного совета Института гуманитарно-политических исследований: Для меня это важно прежде всего потому, что через память мы возвращаемся к этим людям и соединяемся с ними, потому что у Христа все живы. И мы живы, и они как бы становятся рядом с нами. Это должно продолжаться, на мой взгляд, до тех пор, пока остается угроза потери памяти. Слишком много делается для того, чтобы память ушла. С потерей памяти мы теряем не только людей, мы теряем защиту. Ведь память о них защищает нас и будущие поколения от повторения того, что произошло.

Борис Аркадьевич Воскресенский, доцент СФИ и РГМУ, профессор МГППУ: Нам нужна эта память, чтобы ничто не повторилось, хотя жизнь идет вперед и меняется. Нам важно вспомнить всех поименно, чтобы почувствовать единство всего человечества, всего христианского мира.

Галина Леонидовна Муравник, генетик, старший преподаватель СФИ: Всех этих людей, миллионы людей, не просто лишили жизни, ошельмовали, приписали им какие-то немыслимые преступления, которых они не совершали, но их лишили памяти. Потому что когда их реабилитировали (и далеко не всех, потому что прошения о реабилитации должны были подавать близкие родственники), моему отцу, например, просто дали две справки, что уголовные дела в отношении его родителей – папы, мамы – прекращены за отсутствием состава преступления, и они реабилитированы посмертно. И всё, никаких публичных извинений не было, и память о них как бы стерлась.

Сейчас, когда мы читаем эти имена, которым, кажется, просто нет конца, такое ощущение, что вся Россия в этих списках. И это молитвенное поминовение, мне кажется, чрезвычайно важно Очень многие, второе-третье поколение, просто не знают о том, что было с их близкими. И многие даже из тех, кто выжил, потом не хотели об этом рассказывать: то ли это был страх, то ли нежелание опять погружаться в весь этот кошмар. Поэтому на нас лежит огромная ответственность – пока сохранились живые свидетели, или их дети, или я – уже внучка «врагов народа», мы должны эту эстафету памяти передавать поколениям. Если эти преступления забудутся, не будет гарантии, что это не повторится когда-то вновь. Страна пережила такой страшный опыт, который не должен просто молча уйти в песок. Поэтому я каждый год участвую в таких акциях памяти.

Даже среди моих близких не все понимают, зачем это нужно: ну, какая-то горстка людей, кто вас услышит? Но за годы, что проходит эта акция, я вижу, как расширилась ее география, сколько присоединилось других городов, уже и в других странах.

Беседовали Анна Алиева, Карина Гиздатова, Анастасия Безгодкова, Софья Андросенко