«Плоды, которые он принес, показывают, что он – один из светочей нашей церковной жизни в этом трагическом и сложнейшем столетии…»
Богослов, выдающийся проповедник, выходец из старой московской интеллигенции, дворянин, обладавший глубоким чувством культуры, офицер белой гвардии, прошедший с армией Врангеля до Крыма и ушедший в эмиграцию, получивший прекрасное богословское образование в Европе, женившийся на одной из самых знатных девушек русской эмиграции светлейшей княжне Радзивил, фрейлине обеих русских императриц, и к удивлению многих принявший священнический сан в Болгарской православной церкви, отец Всеволод вернулся в 1950 году в Россию и вскоре возглавил приход храма Николы в Кузнецах. В течение 30 лет своего служения он собрал под своим духовным руководством самый многочисленный приход в Москве, большую часть которого составляла молодежь и интеллигенция.
Круг его общения раскрывают опубликованные сейчас письма: это главы поместных православных церквей и иерархи Русской православной церкви, оставшиеся в изгнании русские богословы и философы, а также простые верующие из самых разных стран мира, нуждавшиеся в честных ответах православного пастыря.
Послушать его проповеди церковные люди приезжали из разных городов. В стране, где публичная проповедь была запрещена, а церкви была отведена роль культового требоисправителя и идеологического прикрытия «борьбы за мир», в московских храмах звучал голос проповедника отца Всеволода Шпиллера. Отец Всеволод говорил о Христе и о Церкви, о радости и любви. Он утверждал людей в вере и надежде, словом проповеди распрямлял души и возвращал человеческое достоинство. «В сегодняшнем апостольском чтении, – говорил он в своей проповеди в 1981 году, – мы слышали эти слова апостола Павла: «И уже не я живу, но живет во мне Христос!» Вот как надо, вот что значит жить в Церкви, вот что такое Церковь! Это есть жизнь Христа, соединенная с жизнью человека, послушной и подвластной Ему… тогда именно и поднимается человек над этим миром силою Духа Святого, потому что Церковь есть жизнь во Христе, движимая Духом Святым… (почему-то многие из нас ошибаются, думая, что Церковь это какое-то учреждение, а не жизнь)… и там, в этой настоящей сокровенной жизни во Христе преодолевается ненавистная рознь мира сего».
О возрождении Русской православной церкви отец Всеволод думал и заботился. В 1980-х годах он благословил возрождение агап. Он учил не путать христианство и христианскую культуру, но вел и к тому, и к другому. Так, он благословлял церковную молодежь получать богословское образование, подчеркивая, что без него можно стать только «хорошим попиком», которые, конечно, церкви нужны, но еще больше ей нужны хорошие священники.
Ему была присуща духовная уверенность, что начинать общение с любым человеком и продолжать его надо только на основании любви, веры в то, что в каждом человеке есть образ Божий. Своим духовным чадам он говорил: «Если Вы не каетесь, что в вас мало любви, ваше покаяние напрасно. Корень греха – в малой любви».
Архиепископ Брюссельский и Бельгийский Василий (Кривошеин) называл его одним из наиболее интересных и свободных собеседников в Москве, выразителем мнений тогдашней церковной интеллигенции. Протопресвитер Иоанн Мейендорф, чьи слова об отце Всеволоде вынесены в заголовок этих заметок, подчеркивал, что самым главным и действительно Божественным его даром было чувство церковного единства и умение различать истинную волю Божью. Он поддерживал в церкви все живое, что возрождалось в ней благодатью Святого Духа. При подготовке Поместного собора РПЦ 1971 года, который должен был избрать Патриарха, он не побоялся направить на имя митр. Никодима конфиденциальное письмо, в котором анализировал процедуру избрания Патриарха, исходя из опыта Поместного Собора 1917–1918 гг. и Автокефальных Поместных Церквей: «Избирается патриарх повсюду только тайным голосованием. Обычно оно трехстепенно. Сначала тайным голосованием избираются на уровне епархиальном под председательством епархиального архиерея выборщики патриарха, то есть будущие члены Собора, клирики и миряне. Затем тайным же голосованием Синод в расширенном составе из числа всех епископов Церкви избирает трех кандидатов в патриархи. Эти три и предлагаются Собору для избрания одного из них Патриархом. При этом порядке голосуют все члены Собора одновременно, на равных правах: архиереи, клирики и миряне…». Отец Всеволод знал, что подобная процедура едва ли возможна в существующих условиях, но все же пытался сказать, что только «соборное выражение церковного сознания будущему Патриарху может дать внутренний и внешний авторитет». В этом же письме он предложил не вносить в повестку дня Собора вопрос о церковном суде над «карловчанами» для окончательной расправы над ними.
Невозможность примириться в церкви со всякой неправдой, попранием чести и достоинства человека привела его к написанию 23 июня 1939 года пронзительного по своей открытости письма Н.А. Бердяеву. «Глубокоуважаемый Николай Александрович! Не знаю, следует ли и могу ли сесть за это письмо: ни Вы меня не знаете совсем, и я не знаю Вас почти совсем. Всё-таки на книжной полке стоят, кажется, все Ваши книги… А я – во вражеском Вам стане, священник очень консервативного духа... И в Ваших писаниях, хотя и есть в них что-то страшно близкое и своё, столько в них чужого и далёкого, из другого стана мысли, из другого стана опыта. И вот всё-таки сажусь за это письмо, потому что захлёбываюсь горечью и тоской и каким-то страшным внутренним негодованием против всего, что этот, мой стан, делает с Вами, да не только с Вами – с жизнью!.. Вся эта вражда и злоба в разделениях наших уже невыносима, уже совсем невыносима. Уже не только жутко, не только холодно жить во всём этом, а просто нельзя. И то последнее тёплое на земле, что ещё в каких-то обрывках остаётся с нами и в нас, если рвётся наружу, то и пусть рвётся куда бы ни рвалось и как бы ни рвалось!.. если бы Вы почувствовали даже и в этом моём к Вам порыве, что всё-таки оно ещё есть и даже здесь, в этом стане, за который так стыдно и больно, может быть, и простить что-нибудь этому стану? Зачем же принадлежать к нему? Одно здесь мог бы сказать на это. Как раз где пишет Розанов о последнем тёплом на земле и как он к нему бросился, пишет и о святых, которые будут победителями мира. Не за них ли бросился? К ужасу моему, только в этом стане я и нашёл их. Не говорю, что они только здесь, но что я их нашёл здесь только… Совестно признаться, но и это скажу. Пишу Вам чуть не со слезами какой-то совсем неизбывной горечи и печали и стыда за всё это такое ненужное и страшное в отношении к Вам. Искренне уважающий Вас священник Всеволод Шпиллер».
Дай нам Бог вернуть в церковь такую боль за каждого человека, такую любовь ко Христу, такое чувство чести и достоинства Церкви Божией! «Нужно так жить, чтоб душа радовалась. Христианство так радостно. Так светло!».