Нужна ли выборность в церкви

Протоиерей Максим Кокарев: Можно сказать, что в каноническом устройстве церкви с самого раннего времени совмещались два ключевых принципа: иерархичность и соборность. Одной из форм осуществления последней как раз и является выборность духовенства. Мы видим в истории церкви, что выборность реализовывалась как на приходском, так и на епархиальном уровне. Конечно, историки и канонисты отмечают, что степень участия в выборах духовенства и мирян в разное время была разной. Однако можно с уверенностью можно говорить, что мнение паствы было важным. Ненормальной представляется ситуация, когда священник или епископ назначается совершенно без учета такого мнения. Такое могло иметь место в исключительных случаях, например, на миссионерских территориях, где местная церковь находилась ещё в зачаточном состоянии. В Русской церкви до XVII века также сохранялись элементы выборности (в первую очередь в Юго-Западной Руси). Однако начиная с синодального периода назначение становится единственной формой замещения вакантных приходов и епархий. Отцы Собора 1917-1918 годов исходили из необходимости восстановления выборности. На епархиальном уровне им удалось отстоять этот принцип, несмотря на горячие споры.

Соборяне обозначили следующий порядок замещения епархиальных кафедр. По освобождении епископской кафедры епископы округа или, если не будет округов, Синод должен был составить список кандидатов, в который после канонической оценки включались и кандидаты, намеченные епархией. По ознакомлении епархии со списком, епископы округа, клир и миряне епархии совместно должны были избрать по особым правилам кандидата, который и представлялся на утверждение высшей церковной власти. Таким образом, мы видим модель, которая должна была учитывать интересы как местной церкви, так и центральной власти. Надо отметить, что похожим образом выборы епископов уже осуществлялись на практике с лета 1917 года. Правда в связи с резким изменением положения церкви в государстве эта практика была быстро свёрнута.

Священник Георгий Кочетков: Сейчас вопрос о выборах и выборности очень актуален. Что есть выборы? Что можно ими считать и не считать, кто выбирает, кого выбирают – это всегда для людей было важно, потому что свобода выбора – это не только неотъемлемое право, но и обязанность человека. Человек, который не умеет выбирать в жизни – выбирать главное, наиболее ценное, наиболее перспективное, – ещё не взрослый человек.

Вопрос не только в состязательности. Это важное, но не единственное измерение выборов как в обществе, так и в церкви. А церковь должна здесь показывать пример всему обществу, потому что она должна уважать свободу выбора человека, должна понимать, что такое выборы и кого стоит выбирать, а кого не стоит, и кто может участвовать в выборах. Человечество по-разному отвечало на эти вопросы. Много говорят об обществе – и нашем, и западном, и американском, и других, – о том, к чему подчас приводят выборы, так же как и отсутствие возможности выбора. Но давайте поговорим о церкви.

В церкви выборы существовали с самого начала, даже немного до её рождения, когда, как мы помним, апостолы собрались и вместо отпавшего Иуды, который выбрал пагубный путь, стали избирать кого-то ещё, чтобы их община сохранилась в своём символическом числе (Деян 1:15-26). Выборы прошли замечательно, было выбрано два человека, а Господь из них указал на одного – Матфия. И апостолы с этим с радостью согласились. Таким образом, они проявили свою свободу и показали, что способны выбирать лучших из лучших для высших служений – для несения в мир слова Христова, благовестия о пути Христовом, о жизни Христа, – и в то же время Господь явил Свою волю. И хотя особо больших плодов этот выбор тогда, может быть, и не принес, потому что церковь росла очень быстро, но этот опыт неслучайно запечатлён в Писании. Избрание – одно из важных решений церкви, и оно должно быть, с одной стороны, человеческим, свободным, добровольным и ответственным, а с другой стороны, согласованным с волей Божьей. Этот вопрос для церкви принципиально важен. Есть разные способы познания воли Божьей, и они все здесь нужны.

Мы, конечно, сразу вспоминаем, что на Великом Московском соборе 1917-1918 годов были выборы патриарха, и Собор был даже увлечён идеей свободного волеизъявления, но тоже согласного с волей Божьей. Это было не просто данью времени, революционному и часто безбожному – нет, это было связано с желанием включить в жизнь церкви всех её членов, а не только какие-то слои: епископов, клириков или, к примеру, монахов. Нет, вся церковь должна быть ответственной за свою жизнь. Конечно, достичь этого идеала в истории почти не удаётся, но тем не менее об этом надо помнить.

Итак, кого выбирать? Тех, кого указал Господь и на кого указывают наш разум и наше сердце в честном, открытом выборе. Кто должен выбирать? Тот, кто согласует свои действия и с Богом, и с другими людьми, со всей церковью, кто как бы провидит эту волю Божью и даже, прямо скажем,  волю богочеловеческую. Вот это и будет богочеловеческим действием. Это, конечно, высший идеал, его не так легко достичь, особенно когда речь идёт о больших массах народа, поэтому всегда есть опасность искажений, когда больше оглядываются на социально-политическую, культурно-историческую, национальную обстановку и так далее. В истории, особенно в эпоху константиновскую, такие искажения были, к сожалению, регулярными, постоянными везде и всегда. Сейчас константиновская эпоха кончилась, но её пережитки остаются, иногда даже в очень тяжелых формах.

Протоиерей Максим Кокарев: Конечно восстановление таких канонических принципов, как участие общин в выборах священников и епископов, отмена частых переводов духовенства, являются чаянием наиболее активной и сознательной части церкви. Однако с сожалением приходится сознавать, что это восстановление вряд ли возможно в полной мере в ближайшем будущем. И проблема не столько в нежелании иерархии «поделиться полномочиями», она гораздо глубже. Ещё сто лет назад большое опасение у соборян вызывало качество избирателей (в первую очередь из мирян). Много говорили о возможности проникновения на избирательные соборы так называемых «товарищей». В связи с этим обсуждали необходимость некоторых цензов для мирян, участвующих в выборах епископа (возрастного, морального). В значительной степени из-за этих опасений на Соборе не была утверждена выборность приходских священников.

Можем ли мы считать, что сейчас ситуация улучшилась по сравнению со столетней давностью? Вряд ли! Я полагаю, что главная беда не в отсутствии выборности, а в отсутствии общинности. Выборность – не панацея. Считать, что её немедленное введение всё исправит – это значит путать причину и следствие. Проблема в том, что у нас отсутствуют настоящие общины, состоящие из людей, готовых брать на себя всестороннюю ответственность за приход (в том числе и материальную). Конечно, почти в любом храме есть ядро активных прихожан, но их слишком мало. Остальная масса – это люди, периодически посещающие храм, но в целом мало интересующиеся приходской жизнью. Я не говорю о вообще случайных «захожанах», воспринимающих храм как «бюро религиозных услуг». Кому мы в таком случае можем доверить избрание священника?

Поэтому я считаю, что выборность духовенства сегодня вряд ли достижима. Церкви предстоит пройти ещё длительный путь оздоровления приходской жизни, создания полноценных приходских общин, прежде чем серьезно говорить о восстановлении выборности. Однако я лично уверен, что это единственно возможный путь.

Священник Георгий Кочетков: Да, это проблема. Люди хотят выборности, хотят свободного волеизъявления в церкви и в то же время не доверяют этому, не видят возможности осуществить выборы должного качества. Здесь было бы интересно обратиться к разным историческим прецедентам. Кого выбирать? Конечно, как постановил Собор 1917-1918 годов, прежде всего надо выбирать епископов. Это каноническая норма, и она должна быть восстановлена. Чтобы это стало возможным, во всей церкви нужно провести большую подготовительную работу. Но будем помнить, что это каноническая норма, всё остальное – исключения или нарушения этой нормы.

Конечно, на Соборе 1917-1918 годов речь шла и о выборе других клириков, всего клира в церкви. Но тогда, видя настроения, которые поднялись в обществе, а подчас и на приходах и даже в монастырях, Собор во избежание возможных искажений не решился установить единственную норму выбора пресвитеров (священников), дьяконов, духовников. Хотя в Древней Руси, мы знаем, что духовников выбирали. Никто никому ничего не навязывал и уж тем более никогда не злоупотреблял духовничеством, чтобы через них можно было «по звонку» проводить какие-то административные решения. Сейчас это бывает, и это ужасно, от этого надо немедленно отказываться. И следующий шаг, конечно, должен быть сделан в том же направлении, что и решение Собора: нужно восстановить норму выборности старших – всех старших в церкви, не только клириков, а всех, кто несёт ответственное служение. Должно быть согласие и принятие их кандидатур церковью.

Очень непростой вопрос – кто есть церковь в этом случае. К сожалению, сейчас у церкви нет границ: их нет ни у приходов, ни у епархий – только административные, но это не те границы, которые связаны с благодатью. Это только организационная форма, может быть даже пережиток прошлого, константиновского периода церковной истории. А если нет таких границ, то кто же будет выбирать? Ведь, наверное, это должны быть ответственные люди. Если нет чётких границ, значит надо подумать о других границах. Где есть границы, отражающие церковные качества? Иногда в монастырях. Поэтому речь иногда идёт о возможности выбирать своих старших в монастыре – настоятелей и духовников. Это тоже оказалось непросто, но всё-таки речь об этом шла и будет идти. А есть ли у нас ещё какие-то формы церковной жизни, связанные с ответственным разграничением, говорящим, где церковь, а где нечто более внешнее? Да, есть. Скажем, до революции таковыми были разные духовные союзы, да и после революции тоже. Общины, братства всегда имеют границы. Это как в семье по плоти: если она не имеет границ, то это не семья, а сожительство. Где нет границ, там нет ответственности, и если нужна ответственность – значит, нужны границы.

Допустим, Николай Николаевич Неплюев в начале XX века в связи с подготовкой к Московскому собору говорил, что надо обратиться на приходах не ко всем, потому что там много людей безответственных – в разном положении, с разными наименованиями – и даже иногда совсем по духу чуждых жизни Церкви и Божьей воле, а надо, говорил Неплюев, как раз обратиться к членам братств и общин, если они существуют на приходах или межприходским образом, в епархиях или на межепархиальном уровне, к этим ответственным людям, которые стараются служить прямо Богу и Церкви, а также помогать страждущим и всем нуждающимся в помощи, поддержке и раскрытии своих духовных даров.

Вот об этой очень важной инициативе надо вспомнить, она и сейчас была бы церкви очень полезна, если бы у нас были братства и общины. К сожалению, их почти нет. Попытка в начале 1990-х годов создать братства и союз братств в нашей церкви, к сожалению, не удалась. Этот Союз православных братств, к сожалению, оказался просто организацией «сверху», он быстро политизировался, им стали пользоваться для себя разные силы, часто вообще не очень церковные, так что обращаться к старому союзу нельзя. А из других братств существует, как известно, только Преображенское братство, ну и когда-то существовало Спасское братство. И, пожалуй, всё. Какие-то ещё небольшие общинки, полуобщины, полубратства и сестричества ещё существуют, часто национальные, культурные, исторические или благотворительные, миссионерские. Это пока ещё неустойчивые или недостаточно развитые формы. Но всё-таки на них тоже надо обратить внимание. Важно, чтобы был дух братской жизни во Христе, общения, общинности, коммюнотарности, как сказали бы в XX веке.

Протоиерей Максим Кокарев: По внешним формальным признакам эти вещи, конечно, похожи. Однако в церковной соборности в центре стоит не власть большинства, а достижение подлинного единства во Христе. Если бы всегда побеждало простое большинство, у нас, например, не было бы св. патриарха Тихона. При демократии проигравшая в выборах сторона становится в оппозицию и начинает борьбу за свержение действующей власти (в лучшем случае законными методами). При церковных выборах и соблюдении канонического принципа несменяемости условно «проигравшая» сторона принимает избранного как волю Божию и старается сплотиться вокруг нового пастыря. Хотя, конечно же, я немного идеализирую.

Священник Георгий Кочетков: Действительно, церковные выборы не могут быть устроены просто по принципу демократии. Демократия – полезная вещь, когда нужно знать голос большинства, когда люди хотят высказаться все, но не всегда знают свои цели, средства, то есть не понимают духа и смысла происходящего. Иногда важно большинство, и нужно подчиняться большинству. Но большинство может и нарушать волю Божью, чего в церкви не должно быть. Если есть прямое и явное нарушение воли Божьей, а то и церковных правил, церковных требований, высказанных даже не столько в канонах, сколько в Священном писании Нового завета, в учении Господа и апостолов, на которое нужно обратить в наше время особое внимание, то никакое большинство авторитета в церкви иметь не будет и не должно. Вот в этом – самое главное и самое трудное.

Люди действительно часто путают сам принцип выборности с одной из возможностей реализации этого принципа, которая связана с демократией, властью народа, то есть большинства. А иногда в церкви нужны только мнения святых, иногда нужен один старец, пусть даже, может быть, слепой, который совершит окончательный выбор там, где большинство молчит, но может проявить Себя Бог. Конечно, бывают разные политические обстоятельства.

Допустим, в советские времена запрещалось выбирать патриархом человека, не имеющего советского гражданства, хотя наша церковь была распространена не только на территории Советского Союза. И это было существенным ограничением действия Божьего, послушания Богу. Надо сейчас всё это исправлять. Надо думать, как выявлять волю Божью, как её познавать и как её исполнять всем – не только старшим, не только ответственным или известным людям, но и всем остальным. 

В истории часто устами младенцев глаголала истина. И людям надо быть мудрыми, когда они принимают окончательное решение. Никому нельзя грести только под себя – только под свои интересы, как бы это ни выглядело канонически, исторически и богословски.