Дружеская трапеза со Христом в Евангелии от Луки

Читая Евангелия от Луки мы обратили внимание на то, что много бесед Иисуса Христа в этих Евангелиях проходят на фоне трапез. 26 из 29 раз слово φίλος (друг) используется в корпусе писаний Луки (18 раз). Самое большое количество упоминаний сцен и притч, связанных с трапезой находится в Евангелии от Луки (17 раз у Луки, 4 раза у Матфея, 3 раза у Марка, 3 раза у Иоанна). В данном докладе мы покажем, как присутствие Христа изменяет и дополняет традиционные представления, существовавшие в современном Ему мире о трапезе.

Трапеза с учениками в Евангелии от Луки

Центральная тема богословия Луки – спасение пришло к «бедным», «нищим» «грешникам» и «мытарям». Основное средство рассказа об этом – изображение совместных трапез, поскольку это характерно для земного служения Иисуса, в котором «он ест и пьет с мытарями (19:1-9)¹ и грешниками» (5:27-32; 7:34; 15:2), «бедными», изгоями, больными, прокаженными, угнетаемыми (Лк 4:18-19; 6:20-26; 7:22; 14:15-24 и т.д.)².

Литературный прием древних философов «симпозиум» или «застольная беседа» Лука использует в сценах обучения Иисусом своих последователей. Лука обращается к просвещенным грекам из образованных кругов, он ожидает, что они поймут литературное использование символики симпозиума³. Отрывки 5:27-39;7:36-50; 11:37-54; и 14:1-24, могут быть связаны с жанром симпозиума. Можно проследить, что мотив дружеской трапезы – одно из его любимых литературных приемов. Общая основная структура различных сцен еды у Луки может быть обрисована в общих чертах следующим образом:

1) повествование о событии принятия пищи:

 a) приглашение хозяина, краткое описание обстановки еды (7:36) (11:37-38) (14:1a);

 б) «событие»(7:37-38), реакция на событие (7:39) (11:38) (14:2-4; 14: 7-11; 14:12-14);

2) диалог (может включать восхваления, схоластический спор, Сократов допрос, истории, загадки, и т.д.) (7:40-47) (11:39-52) (14:16-24);

3) повествование заключения (7:48-50; 8:1) (11:53) (14:24-25)⁴.

Важно подчеркнуть, что Лука использует знакомый нам жанр как средство для разъяснения различий между дружеской трапезой Иисуса и фарисейской трапезой. Группа друзей Иисуса не использует обширных еврейских норм чистоты, которые создавали иерархию, исключавшую целые массы народа от участия в общих трапезах и этим создававшую для них жесткую изоляцию⁵. Лука предлагает радикальное включение, а не исключение, основанное на законах еврейского духовенства. Признаком присутствия Царства является не собрание «чистых», избранных по фарисейским, а значит человеческим, критериям, а собрание, которое собирает Христос, включая в Свою трапезу всех, считающих себя и «чистыми» и «нечистыми», заслужившими и не заслужившими её. Он становился для них настоящим Другом.

D. Smith классифицирует мотив трапезы у Луки по нескольким категориям: социальному статусу; социальному соединению и учительной застольной беседе; как символу роскошного удовольствия (в отрицательном и положительном смысле); как социальному обязательству (служению за столом как символу служения в общине); дружеской трапезе как символу общины учеников Иисуса в целом.

У Луки в 14:7-11 поднимается тема положения за столом, как символа статуса (местничества), обсуждаемая у Плутарха в «Застольных беседах» в то время⁶. Мы находим только у Луки притчу, символизирующую, как будет происходить размещение в Царстве Небесном в сравнении с признанным обычаем. В ней Иисус отменяет законы размещения на трапезе, призывая к скромности и само умалению. В этих сценах, как у Плутарха, есть опоздавший гость, вокруг которого ведется обсуждение. Здесь есть вопрос, нужно ли особое размещение за столом, чтобы был порядок, или оно не нужно, так как равенство в еде устанавливает «дружбу, важную для надлежащего пира» (Plut. Quaest. conv. 616 C-F). Этот обычай, очевидно, хорошо понимался учениками Иисуса и считался само собой разумеющимся⁷. Лука переносит вопрос о размещении гостей и о восседании по правую или левую руку от Его Славы, который в Мк 10:35-45 происходит на пути в Иерусалим, на совместную трапезу в контексте Тайной Вечери (Лк 22:24-27). Иисус показал, что Он – только исполнитель воли Отца.

Яркой чертой литературы симпозиума была философская беседа и обучение⁸. Характерна глава 14, где Иисус приглашен в дом фарисея⁹. Большая часть беседы происходит за столом. Здесь есть и притча о местах за столом (14:7-11), и притча о званных гостях (14:12-14), и тема грандиозного пира (14:15-24). Все эти притчи направлены на обучение. Все темы связаны также контекстом с указанием на застолье во введении каждой темы (14:7,12,14)¹⁰.

Глава 14 (и 15:1-2) – очень структурированная литературная единица в жанре симпозиума. Здесь присутствует диалог, где есть владелец дома, почетный гость и распорядитель-симпосиарх, званые гости (14:7), и незваные (14:13, 24, 25; 15:l-2), есть конфликт (с фарисеями). Конфликт начинается со спора о субботе (14:1-6), продвигается к контрасту между гордостью фарисеев и смирением Иисуса (14:7-11), затем между сообществом фарисеев и сообществом Иисуса (14:12-14; 15:1-2), между званными и не званными гостями (14:15-24)¹¹.

Правило Лк 14:12: «Когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых…» стоит в открытой антитезе к античности, где все отношения основаны на принципе полезности и взаимности. Эксклюзивность общения и любви, которую мы находим здесь, противостоит разделениям всего общества на группы. Иисус пытается сломать это представление в своей общине (с Mф 5:42-48 и пар. и Лк 14:12-14, Лк 14:21-23 и Лк 10:27-37)¹².

Иисус нарушает фарисейские традиции чистоты и подтверждает принцип социального объединения, обедая в доме Левия – мытаря (5:29-32). Тот факт, что в 7:34 Иисус сидит за столом с грешниками и мытарями является основой конкретного обвинения, что он является «добрым приятелем мытарям и грешникам»¹³. «Грешники» и «нищие», которых Иисус причисляет к «блаженным» (Лк 6:20), находятся на самом краю еврейского общества. Они социальные изгои. Мытари (грешники) презираемы за предательство народа и сотрудничество с языческой властью, обирание «нищих». Грешники, как предполагалось, были нечистыми, и таким образом, примерно эквивалентны ha'aretz, с ними не могли вместе есть фарисеи. Таким образом, фактически каждый «не фарисей» мог быть включен в этот список¹⁴. Христос намеренно ел с теми, кто находится на разных полюсах общества, соединяя их в Своей трапезе. Он, в ответ на критику, что он ест с мытарями и грешниками, говорит: «Не здоровым нужен врач, а хворым; Я пришел призвать к покаянию не праведников, а грешников» (Лк 5:29-32)¹⁵. Позже общение с грешниками повторяется в уникальной сцене у Луки, когда Иисус обедает в доме Симона-фарисея. В ответ на любовь женщины, которая омывает Ему ноги, Он произносит притчу о должниках (7:36-50).

Лк 7:36-50 начинает с уведомления, что «один из фарисеев пригласил [Иисуса] есть с ним, и после входа в дом фарисея Он возлег» (7:36). Происшествием явился экстравагантный жест незваной женщины – грешницы, которая вмешивается в трапезу, мажет Иисуса благовониями, нескромно целует, обливает слезами ноги Иисуса и вытирает своими распущенными (!) волосами (7:37-38)¹⁶. Пир завершается, когда Иисус узурпирует роль хозяина, отпуская и благословляя женщину (7:50), проявившую истинное исповедание Его. Женщина, которая является «грешницей», восполнила правила приема гостей за столом, служив Иисусу (в отличие от Симона-фарисея, не вымывшего ноги гостю и не давшего поцелуя-приветствия, тем самым грубо нарушив правила гостеприимства), и приняла взамен истинную дружбу с Ним (то есть, прощение). Женщина стала другом Христа.

Таким образом, здесь Лука исполняет два пункта. Во-первых, трапеза с Иисусом отличается от фарисейской трапезы в том, что Иисус, как уже было замечено, приветствует (включает), а не исключает гостей, чей пол и сомнительная чистота сделала их недопустимыми для фарисейского товарищества. Во-вторых, это иллюстрирует смену социальных ролей гостя и хозяина, эту смену ролей Лука позже явно приписывает христианской дружеской трапезе в противоположность строго иерархическому греко-римскому товариществу стола (Лк 22:25-27)¹⁷.

Хотя можно посмотреть на «грешников» и со стороны Иисуса, ведь фарисеи – тоже грешники. Например, Симон-фарисей «нагрешил», нарушив правила гостеприимства дважды, и должен бы пойти очиститься, прежде чем разделять трапезу с товарищами-фарисеями и Учителем. Получается, что все трапезы Иисуса происходят с мытарями и грешниками. Только одни так и остаются грешниками, упорствуя в своих грехах и усугубляя их, а другие, пригласив Иисуса, сами получили приглашение и прощение Иисуса, очищались Словом, становились с радостью учениками и друзьями Иисуса, разделяя с Ним трапезу и следуя за Ним.

Идеал пира, на котором гости возлежали, ели, пили, неторопливо беседовали и развлекались, очень рано стал приобретать смысл символа роскошной жизни. Иисус, наряду с эллинистическими писателями-сатириками, использует эту тему, чтобы раскритиковать богатство и излишества как символ для распущенности «века сего», который должен быть осужден в будущем веке. Эти тексты используются двояко: и как предупреждение и как гарантия верующему. Примеры могут быть найдены во многих притчах: Притче о богатом глупце в Лк 12:16, притча о слуге, порученного присматривать за хозяйством в Лк 12:42-46 (см. Mф 24:45-51); виден отрицательный образ пира в беспечности людей конца времен (Лк 17:26-29), против отягощения разгулом и пьянством (21:34), предостережение в заповедях «На месте ровном» (6:24-25).

Вершиной двойственности темы является притча о богаче и Лазаре (16:19-31), где упомянут роскошный пир, как обличение богатства и как благословение Небес. Возлежание на груди (лоне) Авраама – известное изображение мессианского пира, который, фактически является другим любимым изображением у Луки. Всем тем, кто страдал, кто был «бедным, хромым, слепым» из притчи о званом пире (14:16-24), и «бедным, голодным, жаждущим, плачущим, и социально исключенным» (из проповеди на «месте ровном»), тем, кто избран для благословения, предоставлена награда в виде дружеской трапезы с Иисусом на мессианском пире. А богатые и социально принятые получат возмездие, как в притче о Лазаре и богаче.

Выявляется кардинальное различие в представлениях фарисеев и христиан исторического времени спасения. Для фарисеев правящее присутствие Бога показано в прошлом в Синае, и Он покажет его снова в отдаленном мессианском будущем, но не в настоящем. «Согласно …вере ап. Павла, Бог действует также решительно в существующее последнее времена»¹⁸. Другими словами, инклюзивная христианская дружеская трапеза – это самостоятельное проявление Царства Божия, которое превышает особые исторические границы земного служения Иисуса. Мы видим, что «обычный симпозиум снова предоставляет Луке возможность защищать христианскую версию греко-римской дружеской трапезы против его фарисейской версии»¹⁹.

На трапезах-симпозиумах всегда присутствуют слуги. В Евангелии от Луки обычай обслуживания diakoneo²⁰ стола превращен в символ для служения в целом (в притче о слуге в Лк 12:42-46).Обязанность слуги состоит в том, чтобы заботиться о домашнем хозяйстве, раздавать (другим слугам), «сколько надо, из съестных припасов» (12:42), и быть радостным и доброго нрава (12:45). Последователи должны продолжить то же самое служения Иисуса – кормить голодных. Теперь трапеза – символ не только служения Иисуса, но всей Церкви в целом, символ самой Церкви.

Тайная Вечеря является финалом объяснения Иисусом призвания учеников. Да, они будут занимать главную позицию за столом, и судить двенадцать колен Израиля (22:30). Но Он советует занять более низкую позицию, чтобы получить приглашение «продвинуться выше» (14:7-1). Христос показал пример «Я среди вас как Тот, Кто служит» (22:25-27). Опять здесь двойная символика – как Хозяина (22:17,19) и как Слуги (22:19,27). Тайная Вечеря символизирует двойное положение Иисуса на Брачной вечери Агнца. Лука смог в одном стихе 22:19 показать господство-служение Мессии, где Иисус действует, как хозяин («взяв в руки хлеб и произнеся над ним благодарение») и как раздатчик-слуга («разломил его и раздал им»).

В притче об ожидающих возвращения с брачного пира господина слугах хозяин тоже берет на себя роль обслуживающего (12:36-37). Иисус, как Хозяин/Слуга угощает в 1:53, насыщает алчущих в 6:21. Неявно тема мессианского пира присутствует в сцене насыщения пяти тысяч человек хлебом (9:12-17), где тоже Иисус, как Хозяин и как Слуга. В этой сцене прослеживается тема вышеуказанного инклюзивного общения Иисуса, приглашающего к Нему на трапезу. Таким образом, Трапеза с Другом-Христом расширяется, в нее вовлечены уже пять тысяч человек.

Исцеленная тёща Петра сразу начинает служить Ему за столом (4:38-39). «Не стоит ждать благодарности за свою службу, за свой долг», – означает притча Иисуса 17:7-10²¹. Таким образом, друг Христа – тот, кто служит.

В этом Евангелии Иисус представлен и как хозяин еды, и как гость и как слуга. То он обедает с «праведными» (фарисеями), то с «грешниками», то с «толпой». Точно так же иногда читатель Евангелия должен видеть себя как гость (5:27-32), или как хозяин (14:12-14), или как слуга (12:42-46; 22:24-27)²².

Образ трапезы у Луки не только украшает литературное повествование, но и помогает в раскрытии центральных теологических тем²³. Христос говорит: «Не вы избрали друг друга, но Я избрал вас друг для друга». Иисус созывает и правит дружеским пиром²⁴. «Он превращает это застолье в убежище и место исцеления». Присутствие Христа становится моментом истины – истины любви (грешницы) и нелюбви (фарисея)²⁵.

 «Таким образом, тема служения за столом является символом блаженства, которое Он предложит в Конце времен. Каждый себя увидит и как слуга и как хозяин. Радость раньше конечного срока реализуется в дружеской трапезе с Иисусом здесь и теперь, поэтому Его служение предлагает хлеб голодным и прощение кающимся»²⁶.

В уникальной сцене Лк 10:38-42 Иисус учит в доме Марфы, в то время как Марфа «служит» (видимо, готовя еду). J. A. Fitzmyer заметил здесь еще один аспект служения. «Марфа хотела угостить Иисуса замечательной едой, но Иисус напоминает ей, что более важно слушать то, что Он говорит. Добрые дела (diakonia) без слушания Слова длятся недолго²⁷. Надлежащее «служение» Иисусу является вниманием к Его словам, а не тщательно продуманному удовлетворению Его физических потребностей («терний жизни», 8:14; 21:34)²⁸. Мария же явилась «прекрасным учеником»²⁹. Лука расширяет Свой круг странствующих друзей-учеников, включая в него женщин (Лк 8:1-2), что было неслыханным для того времени. Иисус поощряет женщин учиться у Него. Собственное отношение Иисуса здесь может скорее отразить Притч 31:2³⁰.

J. Brumberg-Kraus предлагает читателям взглянуть на Тайную Вечерю как на изображение фарисейской Пасхальной трапезы без фарисеев. Обстановка Пасхального седера является контекстом, чтобы дать иное толкование и переценить его. Как ранее показал Лука, Иисус жестко раскритиковал фарисеев за их лицемерие, а теперь Иисус отклонил символику фарисейской практики в Пасхальном седере³¹.

Пасхальный седер имел особенности, которые отличали фарисейское соблюдение обряда Пасхи от более ранних древних обрядов, описанных в Библии. Однако Лука не изображает Тайную Вечерю только как седер. Лука изображает три трапезы в одной. Тайная Вечеря относится к трем видам еды – «трапеза Иисуса», Евхаристическая трапеза и «трапеза конца времен» – это сочетание периодов истории спасения изложено в других частях повествования Евангелия от Луки. «Трапеза Иисуса» соответствует времени земного служения Иисуса. Пасхальная трапеза в Тайной Вечере (Лк 22:15-18; 22:1, 7-14) – пример последней еды Иисуса в Его земной жизни, напоминающей практику Его компаньонов-противников, фарисеев. Евхаристическая трапеза (Лк 22:19-20) соответствует промежуточному времени. «Трапеза конца времен» (Лк 22:29-30) приписывается эсхатологическому времени. Трапеза становится «постоянно созидающим символом», который объединяет их вместе. Тайная Вечеря связывает друг с другом в естественной последовательности повествование Луки³².

Лука делит историю на время, которым Иисус был с нами, время, когда он не был, время, когда он будет с нами снова. Пасхальная трапеза в ее фарисейском варианте seder больше не будет ритуальным обязательством иудеев перед Богом вспоминать исход из Египта. Празднование Пасхи – это о Боге, действующем в существующей истории лично в страдающем Иисусе, и обязательства Его учеников перед Ним как лично их Учителя, чтобы идти Его путем. Старое вино больше не годится³³!

Тайная Вечеря заканчивает спор между Иисусом и фарисеями о выборе времени и местоположения «Царства Божия». Фарисеи ждали его в туманном будущем, «наступившим среди фарисеев, тех, кто платит десятину, ест жертвенное мясо и возлегает на симпозиумах как священники в состоянии ритуальной чистоты³⁴. Ранее Иисус говорил о Царстве фарисеям апофатически (17:20-21), т.е. «когда Царство Божие не…». Теперь Лука показывает, что Царство Божие – дружеская Трапеза, Пир, на котором празднует Христос и спасенные им друзья, «брачный пир, пока Жених с ними…» (5:33-34).

«Время окончания» соответствует воскресению Иисуса и времени воссоединения с Ним. Он выполняет Своё обещание в Эммаусе, в дружеской трапезе с Ним, воскресшим (24:28-32, 36-49).

С тех пор «друзья и ученики надеются на дружеские отношения с Иисусом в будущем великолепном мессианском времени Царства Его Отца, как обещал Иисус» (22:29-30)³⁵.

Лука использует традицию совместных трапез, чтобы подчеркнуть центральную тему своего богословия – то, что «спасение пришло к бедным, нищим и грешным изгоям общества. Литературный прием «симпозиум», или «застольную беседу» Лука использует в сценах обучения Иисусом своих последователей как средство для разъяснения различий между дружеской трапезой Иисуса и фарисейской трапезой. Лука предлагает радикальное включение, а не исключение гостей, основанное на законах еврейского духовенства. Признаком присутствия Царства Божьего является не собрание «чистых», избранных по фарисейским, а значит человеческим, критериям, а собрание, которое собирает Христос, включая в Свою трапезу всех, считающих себя и «чистыми» и «нечистыми», заслужившими и не заслужившими её. Трапеза с Иисусом становится новым социальным институтом, который изменяет категорию статуса, призывая к самоумалению гостей и указывая на то, что только Отец решает, кто и как может восседать в Его Царстве. Трапеза с Иисусом – всегда обучение. Принцип полезности и взаимности меняется на принцип общения и любви, социального объединения. Христос объединяет все общество, присутствуя на трапезе и с фарисеями и с отверженными. Он превращает это застолье в убежище и место исцеления, в Свой подарок, а не заслуженную награду. Своим присутствием Иисус меняет роли на трапезах – он становится то Гостем, то Хозяином пира, то Слугой на нем. Иисус на объединяющих дружеских трапезах превышает особые исторические границы Своего земного служения, являя собой самостоятельное проявление Царства Божия. В Евангелии от Луки обычай обслуживания diakoneo стола превращен в символ для служения в целом. Тайная Вечеря является финалом объяснения Иисусом призвания учеников. Тайная Вечеря символизирует двойное положение Иисуса на Брачной вечери Агнца. Лука смог в одном стихе 22:19 показать господство-служение Мессии, где Иисус действует, как хозяин («взяв в руки хлеб и произнеся над ним благодарение») и как раздатчик-слуга («разломил его и раздал им»). Надлежащее служение у Луки – это внимание к Его словам. Тайная вечеря объединяет весь евангельский рассказ Луки и является тремя трапезами в одной – «трапезой Иисуса», Евхаристическая трапезой и «трапезой конца времен». Первая – в прошлом, земном служении Христа, вторая – в настоящем, третья – в будущем, эсхатологическом времени. Трапеза становится «постоянно созидающим символом», который объединяет их вместе. Разделение хлеба и вина за одним столом соединяет последователей Иисуса в одно сообщество Его друзей во времени и в пространстве.

_______________

¹ В M.Tohar. 7:6 сказано, что налоговые инспекторы (мытари) могли быть передатчиками нечистоты. Согласно S. Lieberman, мытари были явно исключены из общих трапез с членами фарисейской havurot в ранней раввинской традиции, (Dem.3:4) [цит. по Brumberg-Kraus, гл. 3, 19].

² Smith, 269.

³ Там же, 271.

⁴ Brumberg-Kraus,гл.3, 7-9.

⁵ Brumberg-Kraus,гл.3, 7.

⁶ В темах бесед затрагивалась проблема: «Должен ли хозяин устроить размещение своих гостей или оставить это самим гостям». К сожалению, всякий раз, когда особенно выдающийся гость прибывал поздно и обнаруживал, что никакого достойного его чести места, не осталось за столом, он оскорблённо и сердито уезжал [Smith, 253].

⁷ Smith, 253-257.

⁸ Традиция происходит из Симпозиума Платона, на котором симпозиум становится урегулированием для философского обсуждения «любви» (эроса)(Plat. Symp. 176E).

⁹ Иисус воспринимался как «учитель», «равви». Так же как и фарисеи, Он центральное место в учении отводил Богу, как и фарисеи, Иисус истолковывал тексты Писания в Устной Торе, Он учил в синагогах (Мф 4-23;9:35; Лк 4-15-18; Ин 18:20) и на братских трапезах, введенных фарисеями [Занонни, 35-36].

¹⁰ Smith, 257.

¹¹ См. прил. п. 1.

¹² Одну гипотезу мы находим в сократической диалектике в мысли, что было бы лучше пригласить на праздник нищих и нуждающихся, а не друзей. Это звучит, как притча Иисуса, но причина противоположна - это принесет больше пользы, так как они не будут скупы на свою благодарность и будут желать самого лучшего Plat. Phaedr., 233D-234a [Stahlin, 160].

¹³ Stahlin,161.

¹⁴ Smith согласен с R .Sanders, говоря, что термин «мытари и грешники» был синонимом социального положения и представлял собой клевету – мытарь был презираем, а грешник – категория в сектантском контексте - все, кто не принадлежали к категории «чистых» [Smith, 228].

¹⁵ Логика текста копирует философскую школу Циника, и представляет контрдовод подразумеваемой обычной логике возражения, кроме того, слова о враче были в традиции Циника, где сравнение философа в врачом было популярно [Smith, 228].

¹⁶ См. прил.п.1.

¹⁷ Smith, 255.

¹⁸ Brumberg-Kraus, гл. 3, 12.

¹⁹ Там же.

²⁰ Этот термин встречается в Лк 12:37; 17:8; 22:26-27 , Деян 1:17; 1:25; 6:1-4; 19:22; 10:24; 21:19; Ин 12:2).

²¹ Smith, 264-267.

²² Smith, 271.

²³ Там же, 271-272.

²⁴ Заннони, 92.

²⁵ Там же.

²⁶ Smith, 267.

²⁷ Fitzmyer, т. II, 892.

²⁸ Там же.

²⁹ Там же.

³⁰ Там же.

³¹ Brumberg-Kraus, гл. 4, 10.

³² Brumberg-Kraus, гл. 4, 1-2.

³³ Подробнее о Тайной вечере у Луки см. прил. п. 2.

³⁴ Brumberg-Kraus, гл. 4, 19.

³⁵ Там же, гл. 4, 20.

1. Библия : Книги Священного писания Ветхого и Нового завета канонические. М. : Российское Библейское общество, 2011. 1408 с. (Современный русский перевод).

2. Евангелие. Книга Иова. Псалмы / Пер. с древнегреч. и древнеевр. С. С. Аверинцева. Под ред. Н. П. Аверинцевой и К. Б. Сигова. Киев : Дух i литера, 2004. 489 с.

3. Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа / Перевод с греческого подлинника под ред. еп. Кассиана (Безобразова). М. : Российское Библейское общество, 2001. 515 с.

4. Платон. Пир // Собрание сочинений: В 4 т. / Под ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. М. : Мысль, 1993. Т. 2. С. 81–134. (Философское наследие).

5. LXX Septuaginta (Old Greek Jewish Scriptures) / Ed. by Alfred Rahlfs. [Computer document]. Norfolk : LLC BibleWorks. 1998–1999.

6. ЛNestle-Aland Greek New Testament. 27th Ed. [Computer document] Norfolk : LLC BibleWorks. 1998–1999.

1.  Браун = Браун Р. Беседы с евангелистом Иоанном : Чтобы вы имели жизнь / Пер. с англ. М. : ББИ, 2002. 102 с. (Читая Библию).

2. Заннони = Заннони А. Иисус в Евангелиях : Учитель. Пророк. Друг. Мессия. / Пер. с англ. М. : ББИ, 2003. 208 с. (Читая Библию).

3. Brumberg-Kraus = Brumberg-Kraus J. Memorable Meals : Symposia in Luke's Gospel, the Rabbinic Seder, and the Greco-Roman Literary Tradition. Norton, MA : Wheaton College, 2007.

4. Kobel = Kobel E. Dining with John : Communal Meals and Identity Formation in the Fourth Gospel and its Historical and Cultural Context. Leiden; Boston : Brill, 2011. V. 109. 370 p. (Biblical interpretation).

5. Fitzmyer = The Gospel According to Luke / Introduction, Translation and Notes J.A. Fitzmyer // The Anchor Bible. V. 28-28A. Garden City. NY : Doubleday, 1981–1985.

6. Konstan = Konstan D. Friendship in the Classical World. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. 411 p.

7. Smith = Smith D. From Symposium to Eucharist : The Banquet in the Early Christian World. Minneapolis : Fortress, 2003. 411 р.

8. Stahlin = Stahlin. ‘Фιλέω, καταφιλέω, φίλημα, φίλος, φίλη, φιλία’ // Theological Dictionary of the New Testament : 10 v. / Ed. Kittel G. Michigan : Ann Arbor; Friedmans Company; Grand Rapids, 1998. V.9. P. 121-171.

1. Есть две, по крайней мере, точки зрения на исторически вероятное присутствие Иисуса в домах фарисеев: допускающая и исключающая, обращающая внимание на литературное объяснение функции фарисеев в этом тексте. 1) Скорее всего, обед с фарисеями у Луки несет в себе феномен, который найден только в Евангелии Луки (см. также 7:36-50; 11:37-54). Он указывает на аномалию, что Иисус приглашен обедать за стол фарисеев без дальнейшего объяснения в повествовании, несмотря на то, что Он последовательно характеризуется как противник и нарушитель фарисейских законов о чистоте, которые относятся к трапезе сообщества. De Meeus, например, приходит к заключению, что и Лука и его аудитория были только минимально знакомы с фарисейской обычаем стола и что параметры настройки стола с фарисеями все смоделированы на жанре симпозиума и функции для литературных и теологических интересов Луки. Действительно, здесь так же как всюду в Лк фарисеи склонны функционировать прежде всего как литературный стереотип или как фон для провозглашения керигмы Иисуса [Цит. по Smith, 357]. 2) Мы согласны с Jonathan Brumberg-Kraus, который не согласен с теми, кто говорит что Лука был не осведомлен о Фарисейских правилах, и что его описание Иисуса за столом с фарисеями доказывает, что Лука делает все возможное, чтобы ограничить свое изображение Иисуса за столом с ними в их домах. Поэтому, даже если Иисус и рассматривался как ненадежный относительно ритуально чистых и откладывающих десятины (ha'aretz с точки зрения Mishnah), он все еще был принят как гость в доме Симона-фарисея при определенных условиях, согласно правилу, сохраненному в m. DEM 2:3. В любом случае, маловероятно, что прием Иисуса в доме фарисеев был бы исторически неправдоподобно для читателей Евангелия от Луки [Brumberg-Kraus, гл. 3, с. 19]. «Это вызывает схоластический диалог между Иисусом и фарисеем Симоном (7:39-47). Схоластический он потому, что Симон ясно отмечен три раза как представитель одной школы, школы Фарисеев (7:36 [два раза], 39), в то время как Иисус отмечен как сторонник другой школы, поскольку к нему обращается Симон как «учитель» [там же] (7:40). Этот диалог включает «Сократов допрос», в котором Симон обманулся в сговоре против Иисуса (7:40-47). «Сократов допрос» – вопросы и обмен ответами, как в диалогах Платона, в котором корреспондент изображается как выявление от нее или его партнера по диалогу ответ, который заставляет расспрошенного человека противоречить ему или наоборот [там же].

2. Jonathan Brumberg-Kraus указывает на подчеркнуто фарисейски окрашенную подготовку к Пасхальному седеру (Лк 22:1, 7, 14), точное соблюдение правил проведения седера: вечернее время; разговор о приготовлении агнца (22:15, 16); по крайне мере две чаши вина (22:17, 20); благословения над хлебом и вином (Лк 22:17, 19) , которое было новшеством, и отличалось от библейского соблюдения Пасхи в ранней практике фарисейской раввинской havurot; возлежание и застольную беседу. Иисус использует агнца как событие, чтобы развернуть в дальнейшем беседу, в его речи есть также воспоминание об истории Его группы учеников [там же, 3-7].