Российская духовная миссия в Китае во второй половине XIX в. (1858-1900 гг.)

Разделение миссии на дипломатическую и духовную произошло с середины XIX века, после подписания «Трактата между Россией и Китаем об определении взаимных отношений», когда китайские власти разрешили миссионерскую проповедь [5]. Но смогли ли миссионеры воспользоваться открывшими возможностями? Ответ на этот вопрос актуален сегодня, так как в современном Китае наблюдается пробуждение подлинного интереса к христианству, в частности к православию, несмотря на атеистический режим, который установился после «культурной революции» 1956 года. Есть надежда, что, как и в XIX веке, откроются новые возможности для миссии, и поэтому нам сегодня особенно важно узнавать об истории Российской миссии в Китае, – стране со специфической культурой, - опыт ее успехов, а также, что не маловажно, ошибок.

Для ответа на этот вопрос потребовалось исследование, которое было затрудненно в связи с тем, что архив миссии уничтожался два раза: в первый раз в 1900 г. во время восстания ихэтуаней, когда была сожжена библиотека миссии. Позже членами 18-й миссии под руководством еп. Иннокентия (Фигуровского) архив был воссоздан по сохранившимся копиям документов и частично опубликован. Второй раз архив миссии подвергся уничтожению в 1956 г. сотрудниками посольства СССР во время их нахождения Пекине. Последнему начальнику миссии архиеп. Виктору (Святину) удалось спасти часть документов, которые были после его смерти переданы в Отдел рукописей Российской национальной библиотеки г. Санкт-Петербурга. При их сравнении с публикациями, сделанными 18-й членами миссии, было выявлено несоответствие: публикации не раскрывали всех трудностей и нелицеприятных моментов, и содержали купюры в местах, касающихся недостойного поведения членов миссии, но именно на эти публикации опираются многие современные издания. Особенную ценность представляет дневник миссионера 14-й миссии иеромонаха Исаии (Поликина), в котором он со многими подробностями описывал происходящие события. Части этого дневника были найдены в Иркутских епархиальных ведомостях середины XIX века.

В 1958 году, после отделения духовной миссии от дипломатической, в Китай была послана 14-я миссия, которая состояла из 10 человек под началом архимандрита Гурия (Карпова). В своем отчете [1] по итогам миссии, архимандрит Гурий изложил свой положительный и отрицательной опыт в устройстве миссионерско-просветительской деятельности в Китае за 6 лет и дал практические рекомендации Св. Синоду по ее реорганизации. Этот отчет был положен в основание новой миссионерской инструкции 1864 г., положения которой оставались актуальными для всех последующих миссий вплоть до 1900 г. Поэтому так важно уделить внимание опыту 14-й миссии.

В составе 14-й миссии было 10 членов, причем только 4 из них – духовные, остальные 6 – светские, которые только числились при миссии, но занимались порученными им исследованиями, и не только не считали своей обязанностью распространение веры, но даже «не свидетельствовали о христианской вере своей добропорядочной жизнью» [1, 3314-3320]. Из оставшихся четырех духовных членов не все оказались расположенными к миссии. Так, иером. Александр (Кульчицкий), которому по прибытии миссии в Пекин был вверен приход, ради получения награды в виде пожизненной пенсии начал массово крестить китайцев за деньги без соответствующей подготовки, что нанесло ущерб репутации миссии. Когда архимандрит Гурий это обстоятельство вскрыл, иером. Александр попросил уволить его из состава миссии «по состоянию здоровья», и его просьба была удовлетворена [1, 3314-3320]. Известна реакция митр. Филарета (Дроздова): «С деньгами навербовать христиан – будет ли истинное приобретение для Церкви Христовой?.. Лучше не восходить, чтобы не падать» [11, с. 266]. Все имеющиеся на сегодняшний день публикации опускают этот нелицеприятный момент, характеризуя вышеописанные крещения как быстрый и несомненный успех миссии. Архимандрит Гурий понимал, чтобы происходило действительное, не формальное обращение к вере, необходимо, чтобы сами миссионеры вели благочестивую, высоконравственную жизнь, были хорошо образованы, знали китайский язык и свободно проповедовали на нем. Поэтому еще перед отъездом в Китай он собрал миссионеров для интенсивного изучения китайского языка.

По приезду в Китай, архимандрит Гурий перевел на китайский язык и издал русскоязычные катехизисы, исправил уже имеющиеся переводы, тексты православного богослужения, привлекая к переводам китайских ученых. Особой заслугой архимандрита Гурия является перевод на китайский язык Священного Писания, Ветхого и Нового заветов. Также архимандрит Гурий практиковал богослужение на простонародном языке, в том числе песнопения, и не препятствовал посещать молитвенное собрание язычниками. Также он проводил регулярные катехизические беседы в воскресенье после литургии. Архимандрит Гурий понимал, что необходимо обучение детей албазинцев в училищах, чтобы через это научались и взрослые. Он предложил 3-х классовую программу обучения. Окончив такой курс, мальчики могли бы становиться катехизаторами или священнослужителями. Также архимандрит Гурий основал училище для девочек, что было новвоведением в Китае, так как китайцы не занимались обучением девочек. Архимандрит Гурий рассуждал, что девочки - будущие матери, получив христианское образование, они могли бы воспитывать в христианском духе детей и сохранять мужей в вере. Также он предлагал построить больницу для свидетельства китайскому народу о христианском милосердии, так как это понятие практически отсутствовало в Китае, на улицах умирающему от голода было не принято подавать милостыню [9]. В 14-й миссии имелась только миссионерская аптечка, которой пользовался иеромонах Исаия, для оказания медицинской помощи жителям деревни, что спасало жизнь язычников и привлекало их к христианской вере. Иеромонах Исаия проводил миссионерские беседы с крестьянами язычниками, вел апологетику с хэшанами – служителями языческого культа [2]. В итоге, он подготовил к принятию крещения и крестил целую деревню Дун-Дин-ань. У крещенных происходило нравственное изменение жизни, что привлекало язычников из соседних деревень. В деревне Дун-Дин-ань был построен храм и начато богослужение на простонародном языке, иером. Исаиа проповедовал. Таким образом, иеромонах Исаия (Поликин) оказался единственным сотрудником миссии, всерьез воспринявшим её задачи. Об иером. Исаие архим. Гурий писал: «Кандидат С-Петербургской Духовной Академии, порядочно успевший в китайском языке, но человек молодой, совершенно незнакомый с приходскими делами, весьма неопытный, нрава крутого, нежертливый, и не всегда трезвый» [1, 3319], который хоть и желал сохранить право на пенсию, занимаясь добровольно сторонними занятиями, но был неопытен и «сотрудник очень назавидный». Несмотря на нелестный первоначальный отзыв, данный ему архим. Гурием, впоследствии, когда иером. Исаие было предложено остаться в Китае в составе 15-й миссии, он охотно согласился и продолжил служение, но скончался от болезни.

Как было сказано ранее, все последующие миссии руководствовались инструкцией, которая учла опыт 14-й миссии, и казалось, что последующая миссия в Китае должна стать успешной. Но этого не произошло. Рассмотрим причины. Во-первых, инструкцией была отменена пожизненная пенсия из-за нарушений, на которые шли члены миссий, чтобы ее получить, и увеличен срок пребывания в миссии (вплоть до бессрочного), в результате чего выпускники высших духовных академий отказывались по собственной воле ехать в Китай, и тогда их направляли «по назначению». Поэтому они в лучшем случае делали что-либо для просвещения, в худшем – преследовали лишь свои интересы, некоторые спивались [3]. Так как новые миссионеры плохо владели китайским языком, прекратилась миссия албазинцам и язычникам. Катехизация стала возможна только посредством переводчиков-толмачей, что снизило качество проповеди, так как толмачи пользовались поучениями, которые остались после иером. Исаии [6]. Прибывший в Китай архим. Флавиан хотел их восстановить, но все сборники поучений исчезли, их не могли нигде найти, позже выяснилось, что «их положили в гроб последнему умершему катехизатору Антонию» [8], что говорит о возвращении крещенных китайцев к языческому образу жизни. Теперь новокрещенные появлялись и удерживались в православной церкви исключительно за счет пособий и предоставления защиты от китайских властей. Было запрещено богослужение на простонародном языке, так как сочли, что на простонародном языке невозможно обращаться к Богу, его перевели на литературный китайский язык, но простой народ плохо знал этот язык и перестал понимать богослужение. Училище пришло в упадок, так как родителям платили, чтобы они не сопротивлялись отправлять детей в школу, воцерковленная деревня была заброшена, туда изредка приезжали члены миссии, но никого не исповедовали и не причащали, так как не знали китайского языка [9]. Единственный рукоположенный китайский священник Митрофан Цзы также покинул эту деревню, оставив паству, и заболел, как сказано в медицинском освидетельствовании, «слабоумием» [6]. По свидетельству еп. Николая (Касаткина) – «в Пекине наша миссия мертвая» [7].

Хотелось бы привести высказывание одного известного западного миссиолога о том, что миссия – это «свидетельствование, служение, справедливость, исцеление, примирение, освобождение, мир, благовестие, общение, создание церквей» [4]. Если рассматривать Российскую духовную миссию в Китае во второй половине XIX в., то можно с уверенностью утверждать, что такая миссия существовала во времена архим. Гурия и его последователя иером. Исаии. И, к рубежу XIX и XX веков, когда вспыхнуло восстание ихэтуаней, миссионерская деятельность в Китае уже практически не велась. Следует отметить, что Церковь канонизировала 222 китайских мучеников, убитых во время восстания ихэтуаней, среди которых оказался свящ. Митрофан Цзы. Но до сих пор не канонизирован миссионер, обративший в христианскую веру целую деревню, который добровольно остался в Китае после окончания миссии и разделил жизнь со своей паствой – иером. Исаия (Поликин). Таким образом, опыт Российской духовной миссии во второй половине XIX века свидетельствует том, что в очень большой степени качество и плоды миссии зависят от личности миссионера.

1. Гурий (Карпов), архим. Отчет начальника императорской миссии в Пекине. Копия. 1864 // ОР РНБ. Ф. 1457. № 178.
2. Иркутские епархиальные ведомости за 1863-1873 гг. Режим доступа: http://www.orthodox.cn/localchurch/irkutskeparchyvedomosti/index_ru.html (дата обращения: 05.05.2015).
3. Рапорт Пекинской Духовной Миссии архимандрита Амфилохия от 24 августа 1892 г. № 39 с приложением //РГИА. Ф. 796. Оп. 173. Д. 2756.
4. Бош Д. Преобразование миссионерства : Сдвиги парадигмы в богословии миссионерской деятельности. СПБ. : Христианское общество «Библия для всех», 1997. 640 с.
5. Бэй-Гуань : Краткая история российской духовной миссии в Китае / [cост. Б. Г. Александров]. М. ; СПБ. : Альянс – Архео, 2006. 264 с.
6. Дацышен В. Г. История Российской Духовной Миссии в Китае. Гонконг: Братство святых первоверховныхапп. Петра и Павла, 2010. 448 с.
7. Дневники святого Николая Японского: В 5 т. Т. 2 (1881–1893), Т. 3 (1893–1899) / Сост. К Никамура. СПб. : Гиперион, 2004. 960 с.
8. Китайский благовестник. Режим доступа: http://www.orthodoxchina.info/localchurch/kitajskijblagovestnik/index_ru.html (дата обращения: 20.01.14).
9. Коростовец И. Я. Русская духовная миссия в Пекине // Русский архив. 1893. Вып 9.С. 57–86. Режим доступа: http://www.runivers.ru/lib/book7627/413540/ (дата обращения: 5.05.2015).
10. Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Манилле и Индо-Китайском архипелаге бывшегороссийского генерального консула на Филиппинских островах, коллежского советника Петра Добеля : В 2 ч. Ч. 1 /Сост. и с англ. пер. А. Дж. СПб : тип. Н. Греча, 1833. С. 237.
11. Смолич И. К. История Русской Церкви: [В 9 кн.]. Кн. 8, Ч. 2 : 1700–1917. М. : Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. 797 с.
12. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 1457. — Виктор (Святин), митрополит Краснодарский и Кубанский.
13. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. — Канцелярия Синода.
14. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 40 — Всеподданнейшие доклады по части торговли промышленности, материалы к заключению торговых договоров с иностранными государствами.