Опыт крестьян-миссионеров в Вятском братстве святителя и чудотворца Николая в конце XIX – начале XX вв.

Большое количество крестьян в XIX в. целыми селами и районами уходило в старообрядчество, что порождало разделение в обществе. Эта проблема остро стояла и в Вятской губернии. Старообрядцы были враждебно настроены по отношению к Русской православной церкви, считая, что в ней царствует антихрист. Вероучения некоторых старообрядческих толков расходились с православным в принципиальных вопросах, например, беспоповцы отвергали православное священство, из-за чего им было невозможно совершать таинство евхаристии [Агеева, 702–724]. Приверженцы никоновского православия и старообрядчества взаимно обвиняли друг друга в расколе.

Государство было заинтересовано в сохранении общественной стабильности и единства, поэтому оказывало церкви активную поддержку в так называемой «борьбе с расколом». Проводились карательные акции и меры увещевательного характера, во многих епархиях учреждались миссионерские союзы, братства, советы, общества, кружки и попечительства [Кочеткова, 40]. Но «профессиональные» миссионеры столкнулись с множеством проблем в своей деятельности. Официальные структуры и отдельные люди действовали обособленно и не согласованно. На деле получалось, что миссионеры во многом выполняли государственные, а не церковные задачи (что не находило понимания в обществе), часто обращались к полицейским методам борьбы, занимались старообрядцами и сектантами, в то время как номинальные православные оставались без просвещения и были зачастую негативно настроены к представителям церкви. Начиная свое служение, миссионеры часто не знали народной жизни, плохо представляли себе проблемы народа, не умели говорить с ним на его языке [Слезкина, 85].

Братство святителя и чудотворца Николая появилось по инициативе кафедрального протоиерея Стефана Кашменского (1817–1889), главного миссионера Вятской епархии, который много ездил по всей губернии и, столкнувшись с множеством проблем в своей практике внутренней миссии, долгие годы вынашивал идею создания миссионерского братства. Протоиерей Стефан Кашменский – фигура для Вятского края очень значительная, он основал противораскольническую и противосектантскую миссию с целой системой школ, позднее и инородческую миссию, написал целый ряд работ по богословию и миссиологии, преподавал в мужских и женских школах и гимназиях.

Братство святителя и чудотворца Николая ставило следующие миссионерские задачи в Вятской губернии: возвращение отпавших от церкви, предотвращение отпадения православных в старообрядческий раскол и сектантство и духовно-нравственное просвещение православного народа. Работа со старообрядцами проводилась в трех направлениях: организация сельских школ в старообрядческих районах, распространение среди православного населения специальной литературы, помогающей в мирных беседах со старообрядцами и подготовка миссионеров из крестьян.

Протоиерей Стефан Кашменский видел, как после освобождения крестьян от крепостной зависимости и дарования им волостного самоуправления, раскол стал усиливаться и распространяться в Вятской епархии, крестьяне целыми селениями уходили из православной церкви [Отчет 1906–1907, 4]. В своей практике он столкнулся с тем, что духовенство не может повлиять на старообрядцев, так как для них православный священник не является авторитетом. Кашменский пришел к мысли о том, что помочь приходским священникам в деле внутренней миссии могут простые крестьяне. С ними их соседи-односельчане будут гораздо откровеннее, у них есть больше времени на беседы, а главное, между ними возникает случайное, естественное общение в силу общего уклада и быта сельской жизни. С 1871 г. Кашменский начал собирать учеников для задуманной им школы миссионеров. В разных селах епархии он просил духовенство посоветовать ему благочестивых крестьян, которые могли бы приехать в Вятку учиться, встречался с ними и приглашал в новую школу.

Благодаря материальной поддержке благотворителей и влиятельных граждан губернии, протоиерей Стефан Кашменский открыл Вятскую миссионерскую школу в 1875 г. еще до официального основания Братства святителя и чудотворца Николая (в 1882 г.) на своей квартире в кафедральном доме. Первыми учениками стали 15 взрослых, среди которых была одна женщина [Отчет 1906–1907, 4]. Протоиерей Стефан изначально предполагал также создать и женскую миссионерскую школу, но такая возможность появилась только после его смерти в 1891 г. [Половникова, 67]. В братстве понимали, что женщинам-миссионерам более доступно общение с женщинами из старообрядческой среды. В отчете братства за первое десятилетие есть интересное замечание: «Женщины очень часто являются в расколе рьяными поборницами, их фанатизм вреден тем, что работает в недрах семьи и часто держит в расколе ее членов. Женский раскольничий мир очень мало доступен внешним влияниям, потому что усердно блюдет свою обособленность от всего, что имеет отношение к православию, как нечистоте и скверне» [Половникова, 18].

Миссионерская школа должна была помочь учащимся в первую очередь самим стать настоящими христианами и утвердиться в вере и православном учении. Также школа должна была дать необходимые знания будущим миссионерам для ведения убедительной дискуссии с хорошо подготовленными начетчиками из старообрядцев.

Протоиерей Стефан Кашменский считал, что, происходя из народа и возвращаясь после обучения в миссионерской школе в народную среду, учащиеся станут примером и оплотом православия среди своих родственников и соседей и смогут проповедовать своему окружению. За первые годы работы Братская школа подготовила несколько десятков миссионеров, которые активно проповедовали на всей территории Вятской губернии, работая сельскими учителями.

Программа школы со временем менялась и расширялась, вводились новые предметы. Спустя годы перед школой ставилась уже задача не только научить, как говорить с раскольниками и как возражать им, а более широкая – познакомиться с необходимыми миссионеру знаниями: с богословием, историей церкви и богослужения. Ведь выпускники школы, будущие миссионеры и учителя, должны были обладать достаточно основательными знаниями о своей вере для того чтобы ее проповедовать. Основными предметами были такие, как история и обличение раскола и сектантства, историко-литургические сведения, Священная история, катехизис, краткая история Церкви [Устав школы, 824].

В Вятскую школу принимались крестьяне и мещане, преимущественно из старообрядческих местностей епархии – мужчины не моложе 21 и не старше 35 лет, женщины – не моложе 18 и не старше 30 лет, те и другие грамотные, предпочтительно окончившие курс в церковно-приходских и других школах, мужчины, свободные от воинской повинности. Многие из учащихся в мужской школе были женатыми и семейными людьми и даже старшими в семьях, которые им приходилось надолго оставлять на зимнее учебное время. В женской школе, напротив, учились лишь незамужние девицы [Отчет 1910–11, 20].

Из окончивших курс в школе Совет братства определял лучших учеников и учениц на учительские должности в народные сельские братские школы, поэтому ученики старшей группы должны были посещать какую-либо начальную школу, где было образцово поставлено дело преподавания, для ознакомления с методикой народных школ.

Некоторые из учеников, самые успешные в миссионерской деятельности, становились священниками, дьяконами или псаломщиками на приходах тех деревень, в которых они начинали работать учителями. Это свидетельствует о серьезном отношении епархии к Вятской школе, если ее выпускников брали в клирики. Можно предположить, что священников из братских учителей местные старообрядцы принимали более терпимо или даже хорошо, если во время работы сельских школ у них устанавливались добрые отношения с учителем.

Уникальность Вятской школы состояла в том, что учащимися этого по сути духовного учебного заведения становились именно крестьяне – выходцы из деревни, что и дало свои плоды в миссионерско-педагогической работе с сельским населением. Миссионерам не нужно было «идти в народ», ведь они сами были из этого народа, который знали, понимали и у которого вызывали доверие благодаря примерной жизни и доброму отношению к соседям-старообрядцам. Таким образом, братство способствовало появлению в епархии способных и активных миссионеров-мирян – помощников приходским священникам и потенциальных будущих пастырей.

В первую очередь братство предполагало осуществлять просвещение народа через начальные сельские школы, устроенные братскими учителями – выпускниками Вятской школы. Эти школы должны были не только просвещать необразованный народ, давать детям минимальное образование, обучая основам грамоты, арифметики и Закона Божьего, но и готовить почву для умножения числа присоединяющихся к церкви в будущем, когда вырастут дети старообрядцев, обучающиеся в этих школах. Главной задачей братских начальных школ была не столько передача прикладных знаний ученикам, сколько попытка вложить «в их ум и сердце единое на потребу» – христианскую жизнь, Закон Божий и следование ему [Отчет 1913–14, 32].

Начальные братские школы создавались как в тех населенных пунктах, где уже существовали земские школы и приход, так и в районах, где совсем отсутствовали учебные заведения, и зачастую даже не было храма. Основная учебная программа соответствовала программе церковно-приходских школ, но к ней добавлялось и изучение раскола (по пособиям Кашменского, Плотникова и других). Уделялось внимание разбору с детьми спорных вопросов раскола [ГАКО]. Стоит отметить, что чаще всего в одном классе начальной сельской братской школы учились дети православных и старообрядцев, что сближало тех и других, учителя не оказывали давления на детей старообрядцев и разрешали им придерживаться в школьной молитве своих традиций.

Благодаря тому, что братские учителя хорошо знали особенности учений старообрядцев и происходили из их же крестьянской среды, у них постепенно устанавливались доброжелательные отношения со староверами, что было необходимо для их проповеди. Часто благочестивый образ жизни братских учителей и их мирный дух располагали к себе и вызывали доверие. Есть свидетельства о том, что до прихода братских учителей в села, старообрядцы не пускали православных миссионеров, особенно священников, даже на порог дома. Есть множество примеров, когда через некоторое время жизни бок о бок с братским учителем-миссионером местные старообрядцы приходили к нему советоваться по духовным вопросам, просили помочь разобраться в старопечатных книгах и писаниях, которые они почитали (иногда на выстраивание отношений уходили годы, иногда несколько месяцев).

Братские учителя проводили беседы о вере со старообрядцами, родителями учеников, и прочими жителями села. Беседы эти иногда возникали спонтанно, а иногда специально устраивались в виде диспутов братских учителей и представителей старообрядческой общины прямо в помещении школы или в домах местных жителей. Такие беседы оказывались полезны и для православного народа. Они помогали приобрести трезвенный взгляд на раскол и укрепиться в своей вере, тем самым такие беседы предотвращали отпадение в старообрядчество самих православных [Вятское братство, 28].

Как свидетельствуют отчеты миссионеров, неформальное общение со староверами давало результат – неприязнь православных и раскольников постепенно проходила, все чаще появлялись примеры возвращения из старообрядчества, и уменьшалось количество отпадений от православия. Есть сведения о том, что, например, в 1900 г. – 502, а в 1902 – 448 старообрядцев в Вятской епархии стали приверженцами православной церкви [Половникова, 71]. После общения с братскими учителями случались обращения в православие самих начетчиков, что производило сильное впечатление на остальных старообрядцев в окружении обращенного.

Первоначально почти всегда старообрядцы смотрели на появившуюся братскую школу и ее учителя настороженно или резко отрицательно. Но, вращаясь долгое время в среде старообрядцев, поддерживая приятельское общение, учителя мягко и постепенно «приучали» их к православию и разбивали устоявшиеся предрассудки, например, что православная церковь – церковь антихриста, и тому подобное. Через некоторое время после создания братских школ в самых «глухих» районах становилось возможным открытие церковно-приходских, земских школ и даже постройка православных храмов.

Со временем во многих деревнях Вятской епархии старообрядцы стали безбоязненно отдавать своих детей учиться в братские начальные школы. Позднее в отдельных школах дети старообрядцев даже могли составлять большинство.

Интересно отметить, что в опыте братства есть примеры деятельности женщин-миссионеров, братских учительниц, проводивших беседы не только с родителями учащихся детей, но и со старшими в среде старообрядцев – начетчиками, которые в результате этого общения переходили в православие. Например, в деревню Алешинскую, была прислана девушка-миссионер, Евдокия Ивановна Колупаева [Отчет 1913–14, 48]. В результате ее преподавания и общения с местными жителями некоторые из местных староверов стали одними из лучших прихожан местной единоверческой церкви. В ответ на это старообрядцы устроили свою школу и жестко предписали отдавать детей только в нее. Но когда главный учитель этой школы познакомился с Евдокией Колупаевой, он убедился, что не годится в учителя, закрыл свою школу и, изучив при помощи Евдокии старопечатные книги, сам начал «обличать раскол» и готовиться поступать в миссионерскую школу в Вятке. В отчете братства отмечается интересный факт, что «старики-раскольники со смирением и почтением прибегали к помощи Евдокии, когда не могли найти в книгах нужные им места» [Отчет 1913–14, 49]. После общения с нею они начали уважать православных священников, тогда как еще год назад те же люди агрессивно отзывались обо всем, связанном с православием. Примечательно, что всего год мирной жизни бок о бок со старообрядцами понадобился братской учительнице, чтобы жизнь общины настолько изменилась. На примере истории Евдокии мы видим, что участие молодых женщин в миссионерской работе в деревнях имело добрые плоды, возможно потому, что они больше располагали к себе местных жителей и вызывали меньше подозрений, чем мужчины-миссионеры.

Известны случаи, когда братские учителя подвергались серьезной опасности, и дело доходило даже до драки [Машковцева, 136]. Несмотря на опасность, молодые выпускники, мужчины и женщины, решались на рискованный труд учителей. Возможно, их искренняя вера и старательность и были причиной плодотворной миссионерской работы. Например, учитель школы Верхораменского прихода близ Вологодской губернии Трофим Зевахин долгое время подвергался преследованиям и давлению со стороны местных жителей старообрядцев, ему даже не продавали хлеб. Но, как сказано в отчете, своим «терпением, выдержанностью и христианским самоотверждением» он постепенно победил враждебное отношение к себе. Через 7 лет Зевахин стал своим человеком для них, старообрядцы начали слушать его, брать его книги и впускать в дома для бесед на вероучительные темы. [Отчет 1910–11, 58].

Братские начальные школы способствовали просвещению православных детей и детей старообрядцев, косвенному или прямому просвещению их родителей, созданию естественного круга общения из взрослых вокруг братского учителя, а в целом большему единству христиан в Вятской епархии, примирению и сближению православных и староверов в отдельных селах.

Результатом 25-летней деятельности братских учителей авторы отчета 1906–1907 гг. считают «ослабление раскола», а также тот факт, что привлекательность раскола для православных края уменьшилась и прекратились массовые уклонения в него. Присоединившиеся к церкви из старообрядчества сами утверждали, что обязаны своим возвращением братским учителям из крестьян, которые «первые заронили в них зерна божественного света» [Отчет 1906–1907, 15]. Например, есть данные, что братский учитель Белозерского прихода Петр Костин за 27 лет присоединил к православной церкви 40 старообрядцев [Отчет 1910–11, 57]. Для одного человека это немало.

Если говорить о результатах деятельности братства в цифрах, в среднем за все время Вятская миссионерская школа выпускала в год по 11 учителей-миссионеров из крестьян. В 1900-х гг. в губернии работала уже 51 сельская начальная школа, открытая братскими учителями, в каждой училось в среднем по 20 человек, и мальчиков, и девочек, при этом детей старообрядцев из них – примерно половина. Общих сведений по возвращенным в православие за все время мы не имеем, но известно, что, например, в 1900 г. – 502, а в 1902 – 448 раскольников стали приверженцами православной церкви.

Христианское просвещение необразованного православного народа, по сути, тоже является миссией церкви, ведь, как справедливо заметил писатель Н. С. Лесков, «Русь была крещена, но не просвещена» [Коровин], что явилось причиной раскола, популярности различных сект, появления нигилизма и, как итог, привело Россию к революции и отторжению церкви. Наученный евангельскому учению человек становится способен передать его и неверующему, и искаженно понимающему христианство ближнему.

Миссия братства начиналась с просвещения самих крестьян-миссионеров, а потом уже в их окружении постепенно менялась атмосфера. Получившие хорошее богословское образование миссионеры устраивали учебный процесс в знакомой для них сельской среде. Женщины также проходили подготовку в духовной школе и активно участвовали в миссионерской работе Вятского братства, что уникально для XIX века и для русской церкви в целом.

Судя по тому, какой медленной и осторожной была интеграция братских учителей в старообрядческую среду, братство не гналось за количеством возвращенных в православие старообрядцев, ставя целью качество и глубину усвоения христианской веры.

Миссия – это свидетельство церкви о Христе и жизни по вере в первую очередь своим примером и добрым отношением к людям, а не метод угнетения и насильственного обращения инакомыслящих. Миссионерская деятельность Вятского братства – действительно живой христианский опыт, основанный на построении дружеских отношений между верующими деревни, а не «контрмиссия» и репрессивные методы «борьбы» за чистоту православия.

1. Агеева = Агеева Е. А. Беспоповцы // Православная Энциклопедия. Т. 4. М. : Православная энциклопедия, 2002. С. 702–724.
2. Вятское братство = Вятское братство Святителя и Чудотворца Николая за время 10-летнего существования : 31 окт. 1882 – 31 окт. 1892. Вятка : Губернская типография, 1892. 48 с.
3. Кашменский = Кашменский Стефан, прот. Краткое руководство к собеседованию с мнимыми старообрядцами, отпадшими от святой церкви. Вятка : Тип. Куклина, 1879. 58 с.
4. Коровин = Коровин В. Лесков Николай Семенович // Кругосвет : энциклопедия. URL: http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/LESKOV_NIKOLA_SEMENOVICH.html?page=0,2/ (дата обращения 15.05.2015).
5. Кочеткова = Кочеткова Е. И. Миссионерская деятельность русской православной церкви во второй половине XIX – начале XX в. : К историографии вопроса, 60-е гг. XX – нач. ХХI в. // Вестник ТГУ. 2012. № 4 (20). С. 75–94.(История).
6. Машковцева = Машковцева В. В. Конфессиональная политика государства по отношению к старообрядцам во второй половине XIX – начале XX века : На материалах Вятской губернии : Дис. канд. истор. наук. Ижевск, 2002. 254 с.
7. Отчет 1906–1907 = Вятское братство Святителя и Чудотворца Николая в 1906–1907 отчетном году. Вятка : Типо-литогр. М. М. Шкляевой, 1908. 150 с.
8. Отчет 1910–11 = Вятское братство Святителя и Чудотворца Николая в 1910–11 отчетном году, год 29-й. Вятка : Типо-литогр. М. М. Шкляевой, 1912. 208 с.
9. Отчет 1913–14 = Вятское Епархиальное братство Святителя и Чудотворца Николая в отчетном 1913–14 году. Вятка : Тип. А. А. Сильвинского, 1914. 78 с.
10. Половникова = Половникова М. Ю. Вятское братство святителя и чудотворца Николая, конец XIX – начало XX в. // Новый Исторический Вестник. 2012. № 3 (33). С. 65–73.
11. Слезкина = Слезкина О. В. Проблемы деятельности миссионеров синодальной внутренней миссии: По материалам журнала «Миссионерское обозрение» за 1896–1916 гг. // Свет Христов просвещает всех: Альманах Свято-Филаретовского института. 2012. Вып. 5. С. 75–89.
12. Устав школы = Устав Вятской миссионерской противораскольнической школы // Вятские епархиальные ведомости. 1899. № 23. С. 821–831.
13. ГАКО = ГАКО. Ф. 270. Оп. 12. Л. 10. (Государственный архив Кировской области).