Литургическое творчество времен Большого террора по материалам архивно-следственных дел

На примере нескольких текстов, обнаруженных в архивно-следственных делах 1937 г. и 1938 г. священников Николая Сильвинского и Анатолия Стахиева, и молитвы, сохранившейся на могиле известного на Урале исповедника веры иеросхимонаха Константина Шипунова, можно проследить, как соединились обстоятельства времени и основные смыслы православных молитв в текстах, созданных в самый, казалось бы, мрачный для страны и Церкви период.

В качестве особенно яркого примера литургического творчества времен Большого террора можно привести Молитву о спасении церкви Православной, а по сути, молитву о врагах, которая была изъята при обыске у священника Николая  Павловича Сильвинского (расстрелянного по постановлению тройки УНКВД по Челябинской области от 11 августа 1937 г.):

«Господи Боже, Спасителю наш, к Тебе припадаем с сокрушенным сердцем и исповедуем грехи и беззакония наша, ими же раздражихом твое благоутробие и затворихом щедроты твоя. Сего ради праведный суд Твой постиже нас. Господи, раздоры и нестроения объяша нас, вражда и злоба умножишися до зела. Еще и на Церковь твою святую воздвижшеся лютое гонение, во еже уставы ее разрушати, учение закона Твоего попирати, благодеяние дому Твоему оскверняти и служителей и благовестников слова Твоего оскорбляти и изгоняти.

Но, примилосердный Господи, призри с высоты святыя Твоея на слезныя мольбы нищих и скорбных людей твоих, преложи гнев Твой на милосердие и даждь нам помощь от скорби. Во имя яко от лет древних, в годину искушений, страна наша токмо верою христовою от гибели спасатися, токмо молитвою и слезами покаяния от казней и судей вражьих избавляшеся. Сего ради и в умилении сердца вопием к тебе: охрани ныне Отечество наше, воспламени в сердцах наших любовь к Церкви твоей святой и научи нас крепко, даже до смерти, стояти за святую веру Твою и за славу имени Твоего Святаго, и тако утверди и воспрослави церковь Твою всесильною крепостью Твоею от всякого злаго обстояния избави ю.

О распенших Тя милостивый милосердный Господи, и рабом твоим о вразех молитися повелевай, ненавидящих и обидящих нас прости, не воздай им, Господи, по делам их и по лукавству начинания их, не ведят бо, что творят, но к братолюбному и добродетельному настави жительству, да обратятся к Тебе, своему Владыке, и купно с сынами Церкви прославят Тебя, Единого в Троице славимого Бога во веки веков».

Молитва, очевидно, новонаписанная и содержит непривичный для константиновской эпохи мотив сохранения и спасения Церкви Православной и страны, Отечества, зная обстоятельства времени, нам он хорошо понятен. Большее впечатление производит в этом тексте молитва за врагов, служившая, очевидно, подготовкой для реальной встречи с ними. Причем подготовка к встрече с врагами видится автором молитвы не только в том, чтобы стяжать силу и устоять в гонениях, сохранить верность Богу и церкви, а ставится почти невероятная для 1937 г. цель – обращение гонителей, братолюбное соединение и совместное прославление Бога. Возможно, эта молитва имела широкое распространение, сейчас трудно судить об этом – все участники процесса (священники, монахини, миряне) были расстреляны.

Несколько иначе тема молитвы за врагов продолжается в акафисте «По умершим», написанном (или переписанном) за две недели до ареста, и сохранившемся в качестве «вещдока» (вещественного доказательства) в деле 1938 г.

К 1938 г. священник Анатолий Стахиев – последний из оставшихся на свободе священников Сухоложского района Свердловской области, он не мог не понимать, что скоро придут и за ним. Поэтому, очень вероятно, что автор акафиста ставил задачу создать текст, который могли бы самостоятельно использовать миряне для молитвы за усопших, т. к. в силу отсутствия духовенства и храмов уставные заупокойные богослужения им в ближайшее время будут недоступны. В этой ситуации нужен был текст, который был бы подходящим для широкого применения мирянами, отвечал на внутренние запросы, связанные с обстоятельствами времени, и при этом сохранил бы основную суть церковных молитв.

В основе акафиста традиционные темы поминальных богослужений, которые мы можем увидеть в канонах Вселенских родительских суббот, панихиде и в текстах богослужения Великой Субботы¹ – обращение к Господу, имеющему силу положительно повлиять на посмертную участь усопших, надежда на прощение грехов, обращение к Богородице и мученикам, как особым ходатаям пред Ним за души скончавшихся, обращение к милосердию Божьему, Его жертвенному подвигу, желание видеть собственные души и души умерших в раю, оправданные и избавленные от мук ада, видение райского блистания праведников и молитва о даровании достоинства «чада света»² усопшему, сокрушение о собственной судьбе молящегося.

Судя по традиционным чинам, речь в молитвах идет хоть и о «вся персть, вся пепел, вся сень»³, но при этом все-таки о «верою тебе служащих»⁴. В текст акафиста, содержащего все эти традиционные темы заупокойных богослужений – и это уже явная трансформация под влиянием обстоятельств времени – добавлены еще молитвы о врагах, гонителях, хулителях, клеветниках, тех, кто к церкви никогда не принадлежал, или явным образом ушел из нее во времена гонений: «... Искупитель вселенныя, слышали мы Твой вопль со креста о вразех: «Отче, прости им» и во имя Твоего всепрощения сами дерзаем молитися Отцу о вечном покое Твоих и наших врагов. Отче наш, прости пролившим невинную кровь. Отче наш, прости строивших свое благополучие на слезах другого ближняго. Отче наш, не осуди гнавших нас клеветою и злобою. ... Отче наш, да будет сия молитва о них таинством примирения!»⁵ Таким образом, традиционная просьба «со святыми упокой» дополняется мотивом примирения с грешными. Или, например, икос 5: «Отче всякаго утешения, Ты озаряеши солнцем, Ты услаждаеши плодами, Ты веселиши красотами мира и друзей и врагов Твоих. Веруем, яко за гробом в вечности не истощается милосердие Твое милующее и отверженных всеми грешников. Отче наш, скорбим об ожесточенных беззаконниках и хулителях святыни. … Отче наш, сжалься над уязвленными гибельным неверием. Отче наш, не познавший Тя на земли, да возлюбит Тя на небеси. Отче наш, прости скончавшихся без покаяния. Отче наш, спаси погубивших себя в омрачении ума. Отче наш, да угаснет пламень нечестия их в море благости Твоея»⁶.

В этом смысле текст акафиста можно считать ответом (по времени предшествующим высказыванию идеи) на предложение прот. А. Шмемана составить чин ходатайственного отпевания для нецерковных и неверующих. 

В текстах Постной Триоди, посвященных памяти «всех, от века усопших православных христиан» часть молитв посвящена верным, умершим неестественной смертью: «иже покры вода, и брань пожат, трус же яже объят, и убийцы убиша, и огнь яже попали»⁷ или «от четырех конец, Господи, приемляй верно усопшия, в мори или на земли, или в реках, источницех, или езерах, или в ровенницех снедь зверем бывшия, и птицам, и гадом, вся упокой»⁸ или «яже удави плинда, или персть посыпа»⁹. Но, поскольку во время Большого террора неестественной смертью умирало слишком много людей и слишком часто, то эти случаи трансформируются в перечисление способов расправы с христианскими мучениками, да и вообще многими людьми, во время Красного террора и Большого террора, перенос акцента с неестественности смерти на ее жертвенность: «Спаси, Господи, скончавшихся в тяжких мучениях, убиваемых, погребенных живыми, задушенных землею, поглощенных волнами и огнем, растерзанных зверями, умерших от глада, мраза и падения с высоты и за скорби кончины даруй им вечную радость, да благословят время страданий своих, яко дань искупления, воспевая: Аллилуия»¹⁰.

В богослужениях Триоди, панихиды и в последовании погребения мирян немало молитв обращено с просьбой к мученикам о ходатайстве за души усопших: «прилежно мученицы молите, долгов разрешение нам даровати»¹¹. Однако время Большого террора приближает подвиг мученичества к каждому верному Христу. Поэтому в исследуемом нами тексте есть не только традиционная для заупокойных богослужений надежда на ходатайство мучеников: «Отче наш, за молитвы страдальцев, за кровь мучеников пощади грешников», но и появляются слова, которые можно понять как подготовку к мученичеству: «Смерть, где твоя сила? Где твой прежний страх и страхи? Ты желанная отныне, ты сочетаеши неразлучно с Богом. Ты - великий покой! Таинственное субботство. ... Темже взирая на смерть, яко путеводительницу к жизни, зовем: Аллилуия».

Как видно из приведенных цитат, текст написан интересным языком. Сылки на слова Писания и употребляемые в богослужениях слова и выражения стоят в церковнославянском варианте, а основной текст написан по-русски или сильно русифицирован. Т. е. то новое, что требовало молитвенного ходатайства, потребовало и новых слов и понятного для молящихся языка: «Отче наш, сжалься над уязвленными гибельным неверием, … Отче наш, спаси погубивших себя в омрачении ума».

Можно проследить трансформацию и в адресате обращения. Традиционное Господи, Спаситель, Боже, Владыка, обращение ко Христу дополняется в тексте акафиста Стахиева не только дополнительными эпитетами – «Орел небесный, осияющий крылами любве Твоя весь мир, Свете Тихий, Искупитель вселенныя», что, в общем, принято в акафистах, но и многочисленными обращениями к Отцу с явной аллюзией на молитву Отче наш.

В тексте акафиста есть апелляции к словам апостола: «Примиритеся с Богом!», вопиет Павел» (икос 8) или «Апостол взывает: «желание имеем умрети и со Христом быти» (кондак 11). Таким образом, апостольские слова вплетаются в текст акафиста. При этом в чине отпевания мирян смысл апостольского чтения в том, чтобы «... вы не были в печали, как прочие, не имеющие надежды...»¹², в то время как акцент в отсылках к апостольским словам в тексте акафиста стоит на преодолении страха смерти и подготовке к мученичеству: «Апостол взывает: «желание имеем умрети и со Христом быти» (кондак 11).

В тексте есть и еще одна интересная (не присущая традиционным заупокойным богослужениям) деталь – соединение при поминовении священников и их паствы: «Отче наш, приими пастырей благоговейных с духовными чадами их», в какой-то мере, это можно понять как попытку переноса акцента с сана (как принадлежности усопшего к определенной церковной категории) на пастырство и, соответственно, прежде всего, духовную связь членов церкви. Кроме того, в тексте акафиста есть трогательная детализация, своеобразная ектенья, сильно оживляющая молитву об усопших, и открывающая личную связь с душами «бодрствовавших над моею детскою колыбелью», «благовествовавших мне слово Твое», «научивших мя любити Тя», «наставлявшим мя святыми примерами жизни их», «послуживших мне в тяжкие дни».

В контексте размышлений о возможности богословского соединения традиций, в центре своем имеющих Воскресение и Преображение, интересен 12 икос, в котором эсхатологическое ожидание «радостной встречи с Господом» соединено с ожиданием «ясной зари воскресения» и одновременной надежды на «преображение всея твари».

Мы видим, что основные темы заупокойных богослужений дополнены молитвами о врагах, гонителях и находящихся в помрачении неверия. Наличествующая во всех заупокойных богослужениях мысль о спасающей силе любви Христа усилена в приведенном тексте напоминанием и о большой, тоже многое могущей силе любви и ходатайства самих христиан. 

Таким образом, текст акафиста можно оценить как один из примеров адаптации исторической действительности в богослужение, добавления новых акцентов в традиционное чинопоследование и, в некотором смысле, как апробация новых литургических практик.

В качестве примера другой категории текстов, передающих чувства выживших в столкновении с Красным колесом христиан, прошедших горнила лагерей, переживших горечь преследований, отречений и остракизма, и нашедших в этом опыте новые христианские смыслы, можно привести молитву, составленную иеросхимонахом Константином (Шипуновым), которая сохранилась на его могиле:

«Слава Тебе, Господи, что ты нас не забыл, не прогневался на нас, не погубил, а милостиво к Себе приблизил через скорби, особенно нас ценною наградой наградил: скорбями, бедами, болезнями, презрением и поношением, клеветою и всякою обидою и лишением спокойной и радостной жизни. И да будет на все Твоя святая воля. Достойно и праведно взыщи с нас в сей жизни, но избавь вечного мучения, не лиши нас блаженной вечной жизни. Помяни нас во Царствии Твоем. Веруем и уповаем на Твое великое милосердие. Не порази нас внезапною смертью, но даруй прежде конца покаяние. Слава Богу за все, буди имя Господне благословенно отныне и до века».

Как видно из текста, он написан уже почти полностью по-русски. Традиционный христианский мотив «Слава Богу за все» красноречиво соединен с некоторой детализацией, которая, с одной стороны, очень живо отражает пережитое многими верными христианами в XX веке, а с другой стороны, «лишение спокойной жизни» весьма убедительно исповедуется как «особенно ценная награда» для христиан.

Приведенные примеры доказывают как наличие, так и очерчивают некоторые направления литургического творчества, в самое, казалось бы, темное для нашей страны и Церкви время. И если даже страшный террор не стал препятствием для создания новых текстов, вдохновенно соединяющих традиционную православную веру и молитву с обстоятельствами жизни, то не окажемся ли мы маловерами, отказавшись от продолжения этого опыта?

Источники и литература

1. ГААОСО. Ф1. Оп. Р-1. Д.19062. Л. 83. Конверт. Рукопись на 7 л.
2. ГААОСО, Ф. Р1. Оп. 2. Д. 30385. Л. 132 и 132 об. Рукопись.
3. Православное богослужение в переводе с греческого и церковнославянского языков. Т. 6. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2009.
4. Требник. М.: Миссионерский центр имени иерея Даниила Сысоева, 2013.
5. Триодь постная. М.: Издание Московской патриархии, 1992.
6. Триодь цветная. М.: Издание Московской патриархии, 1992.

______________________

¹ Триодь постная. М.: Издание Московской патриархии, 1992. Триодь цветная. М.: Издание Московской патриархии, 1992.

² Православное богослужение в переводе с греческого и церковнославянского языков. Т. 6. С. 280. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2009.

³ Православное богослужение в переводе с греческого и церковнославянского языков. Т. 6. С. 269. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2009.

⁴ Там же.

⁵ ГААОСО. Ф.1. Оп. Р-1. Д. 19062. Л. 83. Конверт. Рукопись на 7 л.

⁶ ГААОСО. Ф.1. Оп. Р-1. Д. 19062. Л. 83. Конверт. Рукопись на 7 л.

⁷ Богослужение утрени Вселенской родительской (мясопустной) субботы. Канон, песнь 1.

⁸ Там же. Песнь 2.

⁹ Там же. Песнь 4.

¹⁰ ГААОСО. Ф.1. Оп. Р-1. Д. 19062. Л. 83. Конверт. Рукопись на 7 л

¹¹ Православное богослужение в переводе с греческого и церковнославянского языков. Т. 6. С. 260. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2009.

¹² Цит. По: Православное богослужение в переводе с греческого и церковнославянского языков. Т. 6. С. 74. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2009.