Протопресвитер Александр Шмеман о богослужебной реформе в Православной Церкви

Отец Александр сожалел о том, что ряд фундаментальных искажений жизни православной церкви — изобилие аллегорического символизма, отсутствие тайных молитв, из-за которых миряне не знают и не слышат молитв Евхаристии, разделение духовенства и мирян во время причащения — остаются неразрешенными до сих пор. В книге «Евхаристия. Таинство Царства» о. Александр отмечает, что «тема эта остается каким-то непонятным табу, и ее ни иерархия, ни богословы как будто не замечают. Все это нужно исполнять, но рассуждать об этом не позволено»¹. Следующие слова из «Дневников» о. Александра наиболее полно отражают призвание его в этом мире: «Это, может быть, самое страшное в современном Православии: слова ни к чему не обязывают, они часть ритуала. И причина этому простая: Православие отказалось признать факт крушения и распада православного мира. Решило жить в его иллюзии, больше того — в эту иллюзию превратило Церковь, ее сделало существованием несуществующего мира. И у меня все сильнее чувство, что "остаток дней" я должен был бы посвятить на то, чтобы именно эту иллюзию вскрыть»².

Восстановление нормы богослужебной жизни Церкви о. Александр Шмеман видел в актуализации её значения в сознании христиан и, как следствие этого, в выявлении подлинного призвания и Церкви, и каждого христианина. Для о. Александра назначение богослужения — быть мерилом и воплощением церковного опыта во всей его полноте. В отличии от Оливье Руссо, который считал, что православная церковь не нуждается ни в каком обновлении, т.к. она церковь литургическая, отец Александр полагал, что все мы нуждаемся в литургическом возрождении, и «литургические» Церкви нуждаются в ней, быть может, куда больше, чем нелитургические³.

Подлинная сущность церкви, по мнению о. Александра, прежде всего выявляется в её богослужении, в литургической жизни, в восстановлении закона молитвы и закона веры. Христианское богослужение по своей природе, структуре и содержанию раскрывает и осуществляет Церковь в своей сущности, она прежде всего есть Церковь молящаяся⁴. Как для отцов церкви и духовных учителей о. Александра Шмемана (а он почитал своими учителями протопресвитера Николая Афанасьева, архим. Киприана (Керна), А.В. Карташева, Жана Даниэлу, Луи Буйе, чьи имена непосредственно связаны с литургическим возрождением), так и для самого о. Александра закон молитвы есть одновременно закон веры, они существуют в неразрывном единстве. Богослужение, по мнению о. Александра, призвано выражать веру церкви, lex orandi est lex credendi⁵. Как писал один из последователей о. Александра прот. И. Мейендорф, «по тому, как молится церковь, можно сказать о её вере»⁶. Отец Александр считал, что церковь не нуждается в каком-то новом богослужении, приспособленном к секулярному миру. «Но что нам нужно, — писал он, — так это открытие заново истинного смысла и силы богослужения, а это значит, раскрытие его космического, экклезиологического и эсхатологического измерения и содержания»⁷.

Богослужение годового, седмичного и суточного кругов, по мнению о. А. Шмемана, устроено так, что в центре богослужения находится освящение времени и через него — освящение всей жизни человека присутствием Христа. Богослужение с самого начала принадлежит церкви и заключено в законе молитвы, а значит, в природе самой Церкви. Задача Церкви в этом мире — показать христианство как событие, раскрывающее в пределе цель истории как Царствие Божие и, в то же время, как Царствие Божие, которое уже присутствует посреди нас.

Отец Александр отмечает, что церковь живет в двойном ритме — ожидания и исполнения. Всё богослужение церкви построено на ожидании встречи со Христом, чаянии этой встречи и приготовлении к ней. Это ожидание всегда исполняется в таинстве Евхаристии. О. Александр Шмеман настаивает на том, что богослужение в Церкви глубочайшим образом реалистично. Так, например, вечерня, которая ежедневно совершается, действительно и непосредственно относится к тому вечеру, который наступил и который прожить христианам надлежит «совершенно, свято, мирно и безгрешно». Церковь действительно всерьёз принимает утро, день, вечер, еду, сон, все дела и все «житейские мелочи», стараясь всё просветить светом Христовым, всё наполнить памятью о Нём и Его присутствием⁸. Поэтому, как полагал о. Александр, следовало бы освободиться от казенного расписания служб, их бессмысленной редукции или бездумного удлинения ради эстетизма, психологизации и исполнения буквы Типикона. «Богослужение не должно трактоваться как эстетическое переживание или терапевтическое упражнение. Его уникальная функция — открывать нам Царство Божие», — так пишет о цели богослужения о. Александр⁹.

Первоочередными мерами в возрождении богослужебной жизни церкви о. Александр называет обретение подлинного смысла богослужения и преодоление изобразительного символизма в его статико-магическом виде. Критикуя изобразительный символизм, о. Александр считал своим долгом восстановить правильное понимание символа как явления и присутствия другого, как реальности, которая в данных условиях и не может быть явленной иначе как символ¹⁰. Литургия, по словам о. Александра, есть символ и выражается в символах. Но символ как невыразимая реальность явлен в категориях «мира сего», т. е. чувственно, эмпирически, видимо. Это та реальность, которую о. Александр называет таинственностью, она присуща всему творению Божьему, но которую человек перестал ощущать и опознавать в падшем «мире сем»¹¹.

Отец Александр Шмеман, описывая весь чин литургии, особое внимание уделяет проскомидии и её значению для жизни церкви. «Как и многое другое в нашем богослужении, проскомидия нуждается в очищении, но как раз не чина, не формы, а того восприятия, что в сознании верующих сделало ее «только символом […] в расцерковленном, номинальном смысле этого слова»¹². Для о. Александра проскомидия — это начало Евхаристии, и поэтому так важно всем христианам понимать, что мы, принося свои просфоры (приношения), «сами себя и друг друга и всю нашу жизнь» приносим и отдаём Богу. Отец Александр хотел бы восстановить смысл приношения даров, какой мы видим в ранней церкви, когда каждый приходящий в церковное собрание приносил с собой всё то, что он мог уделить на нужды Церкви. Для исправления данной ситуации отец Александр предлагал совершать особый денежный сбор, который бы пошел на просфору. В качестве необходимых мер он указывает на пересмотр лекционария в связи с современной литургической ситуацией¹³ и считает необходимым вернуть, восстановить литургическую проповедь на своём исконном месте, а именно после чтения Священного писания, поскольку для о. Александра Евхаристия неотделима от таинства Слова и проповеди. Именно в неразрывной связи Слова и Таинства он видит исполнение сущности Церкви как воплощения Слова¹⁴. О. Александр полагал, что совершенно необходимо служить с открытыми царскими вратами, поскольку это должно способствовать преодолению сложившегося разрыва между клиром и мирянами. По его мнению, сугубая ектения призвана и потому должна отражать жизнь прихода, церкви. Особое значение для о. Александра имела молитва об оглашаемых. Он был не только сторонником её обязательного прочтения, но считал эту молитву существом литургического выражения призвания Церкви, Церкви как миссии¹⁵. «Церковь как жизнь и благодать воплощается в своем богослужении, а значит, каждый принимает в нем активное участие, является участником, а не только «присутствующим»¹⁶.

О. Александр полагал, что необходимо вернуться к чтению антифонных молитв и Евхаристического канона вслух и практиковать более частое причащение — естественно, без впадения в крайности¹⁷. Он также размышлял о необходимости привести в соответствие с физическим временем богослужение суточного круга.

Особое внимание стоит уделить отношению о. Александра к литургии верных.

Отец Александр считал необходимым восстановить смысл и значение возгласа «Возлюбим друг друга!». Для него любовь есть выражение святости Церкви, её единства, сущность её апостольства и соборности¹⁸. «Мы можем только захотеть этой любви и приготовить себя к ее приятию. […] Все человеческое должно быть исполнено, чтобы Бог мог воцариться в душе. Приготовить же себя — это значит спросить себя, идем ли мы к Литургии за этой любовью Христовой»¹⁹. Указывая на недостаточность узкофункционального понимания совершения таинства, он пишет о необходимости осознать метаморфозу литургического сознания, связанную с молитвой, содержащей в себе «тайносовершительную формулу». Шмеман подчеркивает, что вся Литургия совершается в новом времени Духом Святым. Вся она — от начала до конца — есть эпиклеза, призывание Святого Духа, претворяющего все совершающееся в ней, каждое священнодействие ее в том, что они являют и раскрывают нам. Отец Александр считал, что не нужно и даже вредно объяснять претворение, пытаясь «уложить» его в формулы и причины, поскольку для о. Александра главный вопрос заключался не в моменте пресуществления Даров, а в том, что совершается в Евхаристии. Проблема современного богословия евхаристии заключается, по мнению о. Александра, в следующем: «небесное и надмирное сводят к земному, к своим «человеческим, только человеческим» нищим и немощным «категориям»»²⁰. Действительно, размышления о. Александра о Евхаристии касаются самых основ её церковного переживания и осмысления: Евхаристия есть основное таинство Церкви, так как ничто в Церкви не может быть достигнуто без причастия Христу в Евхаристии. Евхаристия находится в самом центре всей церковной жизни, она есть таинство присутствия Христа среди нас и Его общения с нами, поэтому нам следует совершать усилие вхождения в смысл Божественной литургии. О. Александр убежден, что мы призваны восстановить литургию времени, то есть богослужения, освящающие время, в котором мы живем и действуем, и это богослужение будет преображать время нашей жизни во время нашего спасения, совершать освящение жизни. Все таинства и службы, относящиеся ко всем подробностям нашей жизни, помогают нам жить по-христиански, быть причастными ко Христу; наша жизнь должна быть полна Его Духом и посвящена Его спасительной цели.

Отец Александр был убежден, что возрождение Церкви должно затрагивать все пласты церковной жизни, всю её структуру и всех ее членов, от епископов до простых мирян. Он отмечает, что одним из самых обнадеживающих моментов в возрождении церкви является возврат к литургической жизни как к средоточию приходской жизни, средству возвращения ей одухотворенности, наполненности Духом. Восстановление нормы таинственной жизни церкви о. Александр видит в восстановлении смысла закона молитвы и закона веры, а также в восстановлении смысла и нормы таинства Крещения. Шмеман видит основу воцерковления в литургии посвящения: верующие должны входить в смысл таинств Крещения и Миропомазания, посредством которых мы вступаем в Церковь и становимся ее членами. Неслучайно в статье «Таинство Крещения» Шмеман пишет о послекрещальном оглашении как о самом насущном и необходимом дополнении к таинству Крещения — «родители и восприемники, которые не заботятся об этом научении», совершают тяжелый грех²¹. Для восстановления подлинного смысла таинственной жизни церкви о. Александр также предлагает изучать литургию Церкви в определенном порядке²². В связи с этим он говорит о необходимости литургической катехизации взрослых и духовенства²³. По его мнению, это необходимо для обретения заново подлинных оснований христианского преподавания. Отец Александр предлагает ввести как норму, существовавшую в опыте ранней церкви, корреляцию между обучением и участием в богослужении.

Чаяние о. Александром обновленной жизни православной церкви нашло свое отражение в его статье «Проблемы православия в Америке», где он представляет целую программу необходимых усилий для литургического возрождения. Эту программу можно описать как раскрытие христианского видения жизни во всех ее аспектах — космическом, социальном, личностном, экклезиологическом, духовном, материальном и эсхатологическом.

• Это видение возможно раскрыть при определенных условиях. По мнению о. Александра, начинаться литургическое возрождение должно «с самого начала» — с воссоздания Крещения как литургического акта, относящегося ко всей Церкви, что означало для о. Александра совершение Крещения в евхаристическом собрании Церкви.
• Следует изменить отношение к евхаристическому благочестию. «Необходимо вернуться к его истинной литургической природе и прежде всего — к его связи с Евхаристией как приношения и благодарения»²⁴.
• Необходимо «расшифровать» весь литургический опыт церкви в отношении освящения времени, связав его с жизнью в реальном времени.
• Есть настоятельная нужда в переводе богослужебных текстов на английский язык — для Американской православной церкви: «…пока американское Православие только переводное, оно и не вполне американское, и не вполне православное»²⁵.

О. Александр обличал псевдо-консерватизм, «враждебный изначальному христианскому преданию»²⁶, консерватизм формы, который является настоящим препятствием «всякой попытке осмысления формы, искания в ней воплощенной, ею являемой истины»²⁷. Любая попытка осмысления будет восприниматься таким сознанием как покушение на привычное, а любое, даже самое незначительное изменение «внешней формы» будет вызывать тревогу и раздражение. Однако нам следует трезвенно осознавать, что «христианский мир, берущий начало с обращения Константина, и возникшая потом «симфония» между Церковью, с одной стороны, и обществом, государством и культурой, с другой, кончились»²⁸. В таких обстоятельствах одни не в силах преодолеть искушение «капитуляции перед секуляризмом», другие впадают в панику от изменившихся обстоятельств жизни Церкви в мире. «Если реакция первых понемногу подводит к исчезновению самой веры, то реакция последних угрожает нам превращением Православия в секту»²⁹. Перспектива преодоления институциональной инерции, с одной стороны, а с другой необходимость избежать трансформации православной церкви в секту, ставит, по мнению о. Александра, две неотложные задачи.

• Сохранить любой ценой то, что называется христианским «институтом». Это необходимо, по мнению о. Александра, для того, чтобы ультраконсерваторы не брали на себя роль церкви, принимая за неё решения и осуждая всех, кто не подходит под их критерии, и для того, чтобы ультрарадикалы окончательно не обесценили роль церкви как организации.
• «Должен сохраниться «остаток» верных, способных действовать в том мире, в котором мы живем сегодня»³⁰. Под этим «остатком» о. Александр понимал молодежное движение — орден, который бы мог совершать свою миссию за пределами неизменных границ «организации», не умаляя ее значения, но восполняя то, что организация не может сделать без такой поддержки.

Размышляя о таком движении, о. Александр представлял его в виде новой формы монашества, без целибата и без ухода в пустыню, но основанного на конкретных обетах.

• Молитва. Первый обет — придерживаться в жизни определенной духовной дисциплины, а именно — правила молитвы, стремиться поддерживать личную связь с Богом, то, что отцы называют «памятованием» о Нём.
• Послушание, которое о. Александр понимает как послушание самому движению, так как движение должно знать, на кого оно может рассчитывать.
• Принятие. Третий обет — принять или, может быть, даже понять намерения Бога в отношении себя.

Такое движение может ставить перед собой несколько задач. Во-первых, помочь людям, и в первую очередь самим членам движения, понять и «жить» их православную веру. Во-вторых, необходимо совершать усилие познания и постижения веры, ведь христианин должен интересоваться содержанием своей веры и её значением для всей жизни. В-третьих, следует заботиться о нуждах церкви и восполнять те труды, которые епархия или приход по разным причинам не могут взять на себя.

Сейчас, спустя тридцать лет после кончины о. Александа, мы можем констатировать, что его предложения не были услышаны и восприняты. Задуманную им в 1964 г. программу по воцерковлению прихода о. Александр не смог претворить в жизнь, о чём свидетельствуют его дневниковые записи 1982 г. «Дневники» о. Александра фиксируют растущее разочарование в возможностях приходской системы церковного устройства, поскольку эти возможности ограничены, их недостаточно для осуществления церковного возрождения, как он его видел. По мнению о. Александра, церковь не могла не воплотиться в приход-организацию, и это стало трагедией для церкви³¹. В то же время он трезво понимал, сколько нужно приложить сил для того, чтобы началось литургическое возрождение в православной церкви: «Одному поколению этих проблем не решить, но мы должны, по крайней мере, видеть их и понимать их смысл»³². О. Александр своими трудами — и письменными, и литургическими — вернул в богословский и литургический обиход понимание нормы таинственной и богослужебной жизни церкви. Это возвращение открыло возможности видения перспектив церковной жизни и путей выхода из сложившегося кризиса.

Литургическое богословие о. Александра и его постоянная борьба с искажениями в церковной жизни проявилась, по мнению Н.А. Струве, в зарождении нового типа священника — «деятельного, просвещенного, возводящего всю приходскую жизнь к литургическому действию и евхаристическому общению»³³. К сожалению, и сегодня находятся люди, не готовые принять и понять всю значимость трудов о. Александра для православной церкви. Можно вспомнить факт сожжения его книг в Екатеринбурге, а также предъявляемые о. Александру обвинения в «бездуховности»³⁴. В дневниковых записях от октября 1980 года он фиксирует: «Чувствую, реально чувствую — бессилие слов. Тут нужно тоже «в Духе», иначе же «удобее молчание», а между тем я убежден, что все это бесконечно важно именно сейчас, что от этого всё зависит в самой Церкви»³⁵. Отец Александр Шмеман имел веру в возможность разрешить все существующие проблемы в православной церкви через вхождение в смысл и глубину богослужения. Он всегда искал общения и братства во Христе, размышлял об общинном и братском начале в жизни церкви, что видно из его трудов, писаний и самой жизни³⁶. Церковный опыт российских новомучеников и исповедников, если бы он был известен о. Александру, наверное, мог бы восполнить его поиски и послужил бы ему поддержкой, которую он искал и, к сожалению, не всегда находил в среде своих собратьев по служению.

Отец Александр Шмеман очень хорошо понимал существо модернизма, видя его опасности, и отличал его от литургического возрождения. Он был убежден, что модернизм всегда ведет к разрыву предания; литургическое возрождение, напротив, соединяет, уберегает от разрывов церковной традиции. Пытаясь на протяжении всей жизни донести до людей смысл христианства, смысл богослужения, о. Александр стремился помочь каждому человеку встретиться со Христом в Его Церкви. Можно свидетельствовать, что труды о. Александра, его дерзновение в практическом осуществлении литургического возрождения являются для церковных людей не только вдохновением на пути к Богу и в Церковь, но и некоторым ориентиром в углублении опыта христианской жизни, который раскрывается в полноте как опыт жизни христианских общин и братств.

Литература

1. Шмеман Александр, протопр. Церковь, Мир, Миссия // Мысли о православии на Западе. М.: ПСТБИ, 1996. 272 с.
2. Шмеман Александр, протопр. Введение в литургическое богословие. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1996. 248 с.
3. Шмеман Александр, протопр. Великий пост. М.: Паломник, 2000. 200 с.
4. Шмеман Александр, прот. Водою и Духом. М.: ПСТБИ, 2000. 199 с.
5. Шмеман Александр, прот. Евхаристия Таинство Царства. М.: Паломник 2001. 311 с.
6. Шмеман Александр, протопр. За жизнь мира. Электросталь: Полиграмм, 2001. 90 с.
7. Шмеман Александр, протопр. Святая святым. Киев: Храм прп. Агапита Печерского, 2002. 56 с.
8. Шмеман Александр, прот. Православие в жизни // Сборник статей. Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2002. С. 52-84.
9. Шмеман А., протопр. Литургия и жизнь: христианское образование через литургический опыт. М.: Паломник, 2003. 159 с.
10. Шмеман Александр, протопр. Проповеди и беседы. М.: Паломник, 2003. — 208 с.
11. Шмеман Александр, протопр. О Церкви // Вестник РХД. 2003. № 186. С. 17-34.
12. Шмеман Александр, протопр. Дневники 1973-1983. М.: Русский путь, 2005. — 720 с., ил.
13. Шмеман Александр, протопр. К вопросу о литургической практике. Режим доступа: http://www.krotov.info/index.htm (дата обращения: 22.09.2009).
14. Шмеман Александр, протопр. Литургия и предание. Киев: Пролог, 2005. — 208 с.
15. Шмеман Александр, протопр. Об исповеди // Перед исповедью и причастием в помощь нововоцерковленным: сборник статей. Издание 3-е, исправленное. М.: СФПХИ, 2007. С 67-81.
16. Шмеман Александр, прот. Собрание статей. 1947-1983. М.: Русский Путь, 2009. 896 с.

___________________________

¹ Шмеман А., протопр. Евхаристия. Таинство Царства. М. : Паломник, 2001. С. 305.

² Шмеман А., протопр. Дневники. 1973-1983. М. : Русский путь, 2005. С. 377.

³ Шмеман А., протопр. Литургическое возрождение и Православная Церковь// Собрание статей. 1947-1983. М. : Русский путь, 2009. С. 196.

⁴ Шмеман А., протопр. Введение в богословие // Собрание статей. 1947-1983. М. : Русский путь, 2009. С. 161.

⁵ «… "сущность" литургии, или lex orandi, в конечном счете есть не что иное, как сама вера Церкви, или, лучше сказать, проявление, сообщение и исполнение этой веры». Шмеман А., протопр. Литургия и предание. С. 51 слл.

⁶ «Богослужение выражает Предание Церкви; Богослужение отражает единство Церкви; Богослужение есть свидетельство сознательной веры». Мейендорф И., прот. Православие в современном мире. М. : Путь, 1997. С. 245.

⁷ Шмеман А., протопр. Богослужение в секулярный век // Собрание статей. 1947-1983. М. : Русский путь, 2009. С. 84.

⁸ Шмеман А., протопр. Пост и литургия // Собрание статей. 1947-1983. М. : Русский путь, 2009. С. 170-171.

⁹ Шмеман А., протопр. Богослужение и эсхатология // Собрание статей. 1947-1983. М. : Русский путь, 2009. С. 305.

¹⁰ «Про символ можно сказать, что он не столько "похож" на символизируемую реальность, сколько причастен ей и потому может реально приобщать. Это означает, что подлинный и первичный символ неотрываем от веры... если символ предполагает веру, то и вера необходимо требует символа». Шмеман А., протопр. Евхаристия. Таинство Царства. М.: Паломник, 2001. С. 47.

¹¹ «Так невидимо совершается и претворение хлеба и вина в Св. Тело и Кровь Христовы. Ощутимо ничего не происходит, хлеб остается хлебом, а вино — вином. Ибо если бы происходило оно "ощутимо", то христианство было бы магическим культом, а не религией веры, надежды и любви». Шмеман А., прот. Евхаристия. Таинство Царства. М. : Паломник, 2001. С. 279.

¹² Шмеман А., протопр. Евхаристия. Таинство Царства. М., 2001. С. 137.

¹³ Шмеман А., протопр. Евхаристия. Таинство Царства. М. : Паломник, 2001. С. 91.

¹⁴ Шмеман А., протопр. Литургическое возрождение и Православная Церковь // Собрание статей. 1947-1983. М. : Русский путь, 2009. С. 201.

¹⁵ Шмеман А., протопр. Таинство Крещения // Собрание статей. 1947-1983. М. : Русский путь, 2009. С. 181. См. также Шмеман А., протопр. Евхаристия Таинство Царства. М. : Паломник, 2001. С. 107.

¹⁶ Шмеман А., протопр. Евхаристия. Таинство Царства. М. : Паломник, 2001. С. 29.

¹⁷ Шмеман А., протопр. Введение в литургическое богословие. С. 55.

¹⁸ Шмеман А., протопр. Евхаристия. Таинство Царства. М., 2001. С. 169.

¹⁹ Шмеман А., протопр. Евхаристия. Таинство Царства. М., 2001. С. 173.

²⁰ Там же. С. 204.

²¹ Шмеман А., прот. Таинство Крещения // Собрание статей. 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 180-181.

²² Шмеман А., прот. Литургия и жизнь: христианское образование через литургический опыт. М.: Паломник, 2003. С. 32.

²³ Шмеман А., прот. Литургия и жизнь: христианское образование через литургический опыт. М.: Паломник, 2003. С. 17.

²⁴ Шмеман А., прот. Проблемы Православия в Америке // Собрание статей. 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 499-500.

²⁵ «Не вполне американское, поскольку буквальные переводы греческих или церковнославянских текстов…остаются странными и чуждыми духу английского языка, и в результате возникают, …не «английские» службы, а «греческие» или «русские» на английском. Шмеман А., протопр. Проблемы Православия в Америке // Собрание статей. 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 501.

²⁶ Шмеман А., прот. Евхаристия. Таинство Царства. М. : Паломник, 2001. С. 180.

²⁷ Там же.

²⁸ Шмеман А., протопр. Миссия Православия // Собрание статей. 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 535.

²⁹ Там же. С. 536.

³⁰ Там же. С. 537.

³¹ Шмеман А., протопр. Дневники. 1973-1983. М.: Русский путь, 2005. С. 633.

³² Шмеман А., протопр. Литургия и жизнь: христианское образование через литургический опыт. М.: Паломник, 2003. С. 16.

³³ Струве Н.А. Православие и культура. М.: Русский путь. С. 203.

³⁴ «Шмеман очень далек от понимания духовной жизни». Осипов А.И. Режим доступа: http://www.blagogon.ru/news/60/ (дата обращения 28.05. 2011). См. также материал «Аутодафе в Екатеринбурге», опубликованный в издании «Христианский Вестник» за №3. М. : Православное просветительское-благотворительное братство «Сретение», 1999. С. 268.

³⁵ Шмеман А., прот. Дневники. 1973-1983. М. : Русский путь, 2005. С. 547.

³⁶ «Евхаристия невозможна без Церкви, то есть без общины, знающей свое уникальное, ни к чему в мире не сводимое назначение — быть любовью, истиной, верой». Шмеман А., прот. Дневники 1973-1983. М. : Русский путь, 2005. С. 59.