Демоническая одержимость: теологический и медицинский подход

В последние десятилетия в российском обществе наблюдается безумно небывалый дотоле интерес ко всему оккультному — магии, колдовству, экстрасенсорике, паранормальным явлениям, астрологии, уфологии¹, нумерологии, хиромантии, эзотерике и т.п. Перечислять можно и дальше, ясно лишь одно: Дьявол распался на буквы и стал «Азбукой», чтобы сделать путь к себе увлекательным и как можно более заманчивым. Вполне понятно и не беспочвенно было беспокойство Святейшего Патриарха Алексия II, который в одном из телевизионных выступлений в 1991 году сказал: «Люди разучились различать духов»².  Плоды интереса к оккультным знаниям появились достаточно быстро и были очевидны — душевные болезни, психические расстройства, демоническая одержимость. Резонансно на эти явление отреагировала Русская Православная Церковь, где в последние  два–три десятилетия, — как отмечает профессор МДА А. И. Осипов, — замечен взлет популярности  практики экзорцизма³.  

«В современной жизни, — по мнению русского психотерапевта Белорусова Сергея Анатольевича, — существует два основных направления работы с этим явлением — медицинское и теологическое. Медицинский подход рассматривает его как болезнь эпилепсию (психическую форму) и предлагает лечить человека. Теологический подход рассматривает его как одержимость нечистой силой и предлагает человека спасать путем ее «изгнания»⁴. Если обратиться к истории, то такое положение вопроса, оказывается, совсем не ново. В Средние века всякое «ненормальное»  состояние  человека рассматривалось как проявление одержимости. В XII в. медицина переживает период стагнации⁵, а потому излечением людей начинает заниматься Церковь, принимая на себя этиологическую⁶  роль. Развитое религиозное сознание на фоне слабо развитой медицины приравнивало любую болезнь к одержимости⁷. К примеру, такая распространенная болезнь, как истерия в разные периоды времени признавалась то психическим заболеванием, то демонической одержимостью. С эпохи Ренессанса медицина постепенно возвращает прежние позиции: все болезни, как духовные, так и телесные, стали вновь входить в сферу ее компетентности, так как являлись естественными изменениями организма.

Одержимость была «костью», за которую еще долго грызлись медицина и Церковь. Вернемся в настоящее время и попробуем оценить современную ситуацию: возможен ли медицинский подход к явлению одержимости? Одержимость часто соотносят и путают с такими заболеваниями психики, как шизофрения, эпилепсия и истерия. Происходит так потому, что симптомы психических заболеваний и одержимости очень похожи. Если говорить в общем, то болезнь — это особое состояние человека, воспринимаемое как несчастье. Болезни не существуют в отрыве от человеческого тела, они воплощены в нем, но каждый человек имеет свой «опыт страдающего», что, конечно же, влияет на то, как он манифестирует свои болезни и расстройства. В древности, к примеру, идея «вселения» или «овладевания» была единственным доступным понятием для объяснения психического расстройства. При разных психических расстройствах, например шизофрении, больной верит, что в него кто-то вселился⁸. Изменение в личности одержимого характерно также для каждой из форм психической патологии. В тоже время, это еще не значит, что в каждом душевнобольном человеке обитает дьявол и его надо изгонять. Многие православные священнослужители, к сожалению, попросту не имеют элементарного медицинского образования. Более того, среди них находятся те, кто, опираясь лишь на личный опыт и интуицию, искушается возможностью признать человека одержимым, и, что еще хуже, попытаться провести над ним чин экзорцизма. Об этом, в частности, в феврале 2010 года в Москве сказал глава ОВЦС Московского патриархата, митрополит Иларион (Алфеев) на пресс-конференции после заседания Христианского межконфессионального консультативного комитета (ХМКК) стран СНГ и Балтии: «Иногда священнослужители отправляют на «отчитку» (есть у нас такая как бы неофициальная процедура изгнания бесов, которую выполняют некоторые духовники в некоторых монастырях) людей, которые на самом деле нуждаются просто в лечении или консультации психолога». По его словам, в более серьезных случаях даже священнослужителю бывает трудно отличить «духовные феномены» от «психических отклонений»⁹.

Владыка Лука (Войно-Ясенецкий) говорит: «Есть много видов душевных болезней, о которых никто не может сказать, что это одержимость бесовская, но, тем не менее, причины многих душевных болезней неизвестны ученейшим психиатрам. Не знаем мы и причины буйного помешательства, но несомненно, что в числе буйно помешанных есть известная доля подлинно бесноватых»¹⁰. Подобных взглядов придерживается Дмитрий Александрович Авдеев — московский врач-психиатр, психотерапевт, медицинский психолог. Он считает, что в Священном Писании бесноватые прямо и ясно отличаются от людей, одержимых душевными и телесными болезнями. Последние, как указано, развиваются от расстройства душевных сил, воображения, рассудка и т.п.¹¹

Однако, то было Средневековье. В настоящее время наблюдается другая крайность (особенно это касается медицины) — любое ненормальное состояние обозначается как психическое заболевание. Наука считает одержимость не более чем болезнью — в психиатрии даже существует понятие «бред одержимости». Правомерно ли это? Накопленный опыт относительно состояния одержимости показывает, что она не подчиняется законам формальной логики, не тестируется категориями «истинно–ложно», а потому такое понятие как «бред одержимости» становится размытым, поскольку утрачивается один из важнейших компонентов общепринятого определения бреда — несоответствие субъективных убеждений объективной реальности. В этом явно ощущается кризис медицины в ее взглядах на отношение к болезни. Олег Чабан, доктор медицинских наук, профессор, заведующий отделением пограничных состояний Украинского НИИ социальной и судебной психиатрии говорит: «У нас в голове есть модель поведения: «Как себя вести при одержимости», прочитанная в книгах, газетах, увиденная в кино. Потому люди при экзорцизме кричат, как это и делают киногерои. При этом срабатывает «коллективное чувство»: сначала начинает кричать один человек, подхватывает второй, третий... Что касается бесов, которых видят священники, то это иллюзии и галлюцинации»¹².  Данное высказывание лишний раз подтверждает редуцированность мировоззрения современной медицины. И это несмотря на то, — пишет Дмитрий Викторович Михель в книге «Социальная антропология медицинских систем», — что в 1978 году Джордж Фостер и Барбара Андерсон предложили различать все медицинские системы на персоналистические и натуралистические. Согласно их мнению, первые из них опираются на представления о том, что причинами болезни могут быть сверхъестественные существа (божества), нечеловеческие существа (призраки, предки или злые духи) или люди (колдуны). Натуралистические же системы рассматривают болезнь как результат дисбаланса элементов тела¹³. Прошло более 30 лет с момента этого революционного призыва, но «поезд медицины» так и не сошел с рельсов натурализма, хотя тупик очевиден. В этой ситуации постановка диагноза «одержимость» для определения болезни, в рамках классической медицины, попросту невозможна. Объясним почему: во-первых, в современной медицине является общепризнанным то, что болезнь есть результат взаимодействия внешнего патогенного фактора и целостного организма¹⁴.  Эта тавтология («масло масленое») свидетельство тех гносеологических потерь на пути развития медицины, о которых уже много лет сетуют в медицинском сообществе, несмотря на удивительные успехи на субклеточном уровне. Во-вторых, определение здоровья через оппозицию болезни и наоборот — определение болезни через оппозицию здоровью, онтологически неправомерно, потому что каждая из них развивается по своим собственным внутренним законам и человек может реализовывать себя как целостная личность. И, наконец, в-третьих, современная медицина феномены либо не фиксирует, либо с ними не работает. Причина, как видится нам в том, что медицина не может объяснить их природу, отчего ее мировоззрение, по сути своей, ущербно.

Итак, перед нами три источника и три составных части кризиса современной медицины: онтологическая пустота (относительно здоровья), редуцированность мировоззрения, ничтожность гносеологического инструментария. Сложно сказать, сможет ли медицина выйти из этого тупика. Возможно, что ей следовало бы сделать шаг исключительно в феноменологическую сторону, от болезни к страданию. Однако это уже другой вопрос.

И, все же, не так все плохо, когда есть люди, понимающие ущербность натуралистического мировоззрения медицины. Взаимоотношениям психиатрии и религии уделялось большое внимание в последних работах Дмитрия Евгеньевича Мелехова. Им установлен двоякий характер религиозного переживания. С одной стороны, оно может быть в случае патологии непосредственным отражением симптомов болезни, а с другой — проявлением здоровой личности, и тогда, даже при наличии болезни, вера в бога помогает человеку сопротивляться болезненному процессу, приспособиться к нему и компенсировать дефекты, внесенные болезнью в его личность¹⁵.   

Ценное замечание делает В.Э. Пашковский: «Явления одержимости наблюдаются и в настоящее время. Их распространению способствуют низкий образовательный уровень, культурная среда, принадлежность к определенным религиозным движениям. Верования в овладение или демоническое влияние не могут однозначно интерпретироваться только как бред или как суеверие. Скорее их следует отнести к патопластическим факторам¹⁶,  играющим определенную роль в формировании клинической картины психического заболевания»¹⁷. Если принять во внимание это мнение, то, пожалуй, мы можем говорить не о границе между одержимостью и психическим расстройством, а об их взаимовлиянии друг на друга или, лучше сказать, взаимопричинности: в первом случае, нежелание или невозможность признать свое психическое расстройство приводит человека к вере в свою «одержимость»; во втором — вера в «одержимость» становится фактором, способствующим зарождению и развитию психического расстройства. Происходит непростой процесс своеобразного амальгамирования, т.е. слияния. Ритуал экзорцизма в этом случае становится «буфером» между двумя состояниями, потому что, не устраняя одно из них, формирует второе.

В заключение приведем слова известного уже нам врача–психиатра, Д.А. Авдеева: «Терапия психических расстройств должна соответствовать причинам их возникновения. Как указано в «Основах социальной концепции»: «В соответствии с этим различением представляется одинаково неоправданным как сведение всех психических заболеваний к проявлениям одержимости, что влечет за собой необоснованное совершение чина изгнания злых духов, так и попытка лечения любых духовных расстройств исключительно клиническими методами». «Можно, — пишет он же, — выделить две основные обязанности священника в отношении больных: 1) побудить больного к врачебному обследованию и, в случае необходимости, к систематическому лечению и 2) помочь больному в борьбе с болезнью, в критическом осознании и преодолении своих аномалий характера и поведения»¹⁸.

Резюмируя все выше сказанное, становится понятным необходимость овладения священнослужителем соответствующими знаниями и подготовкой в области психологии и психиатрии. Ведь, как бывает чаще всего, именно священник становится первым человеком, который сталкивается с проявлением тех или иных психических расстройств. А, значит, от него зависит и то, как будет осознавать себя христианин — «одержимым» или требующим психотерапевтической помощи, о необходимости которой, с любовью и вниманием, ему должен сообщить пастырь Христов. Список использованных источников и литературы.

Литература и источники

1. Авдеев Д. А. Душевные болезни: православный взгляд. М. : АСТ, 2007. 149 с.
2. Бачерикова Н. Е. Клиническая Психиатрия. Киев, 1989. С. 509.
3. Белорусов С. А. Психология и проблема бесоодержимости. /А. С. Белоусов // Журнал практического психолога. 2000. № 10/11. С. 25–51.
4. Игина Ю. Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла. М. : Наука, 2009. 245 с.
5. Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ. О духах злобы и наших сердцах / Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), Труханов М. (священник), И. А. Ильин. СПб. : Сатис, Держава, 2008. 29 с.
6. Мелехов Д. Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни. М. : Свято-Филаретовская православно-христианская школа, 1997. 261 с.
7. Михель Д. В. Социальная антропология медицинских систем:  медицинская антропология. Саратов : Новый Проект, 2010. 80 с.
8. Некрасов А. А. Живые мысли / А. Некрасов. М. : АСТ, 2010. 512 с.
9. Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2010. 496 с.
10. Пашковский В. Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями: Краткое руководство для врачей. СПб. : Издательский дом СПбМАПО, 2007. 144 с.
11. Пронин М. А. Здоровье как онтологическая проблема: докл. конф. / Институт человека РАН. М., 2002. С. 77−82.Одержимость // День. 2010. 24 апреля. С. 13.

_____________________

¹ Уфология (от англ. ufology) — интерес к НЛО.

² Некрасов А. А. Живые мысли / А. Некрасов. М., 2010. С. 324.

³ Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. С. 285.

⁴ Белорусов С. А. Психология и проблема бесоодержимости. / А. С. Белоусов // Журнал практического психолога. 2000. № 10/11. С. 29.

⁵ Стагнация (от лат. stagnatio) — неподвижность, застой.

⁶ Этиология — (от греч. aitia — причина и logos — учение) — наука о причинах болезни.

⁷ Игина Ю. Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла. С. 145.

⁸ Шизофрения — серьезное прогрессирующее психическое заболевание, приводящее к расщеплению и дезорганизации психических функций, их грубому искажению и нарушению, а также к эмоциональному уплощению, оскудению с неадекватностью поведения и снижению энергетического потенциала. (Бачерикова Н. Е. Клиническая Психиатрия. Киев, 1989. С. 509.)

⁹ «Отчитку» часто нужно заменить работой психолога — митрополит Иларион. — Режим доступа: http://ria.ru/religion/20100204/207723687.html, свободный. — Проверено 04.06.2012.  

¹⁰ Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ. О духах злобы и наших сердцах / Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), Труханов М. (священник), И. А. Ильин. СПб., 2008. С. 29.  

¹¹ Авдеев Д. А. Душевные болезни: православный взгляд. М., 2007. С. 56.  

¹² Одержимость // День. 2010. 24 апреля. С. 13.  

¹³ Михель Д. В. Социальная антропология медицинских систем: медицинская антропология. Саратов, 2010. С. 16.  

¹⁴ Организм в переводе означает целостный и, таким образом, наблюдается некая тавтология, говорящая о кризисе — «целостная целостность». (Пронин М. А. Здоровье как онтологическая проблема: докл. конф. / Институт человека РАН. М., 2002. С. 79.)  

¹⁵ Мелехов Д. Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни. М., 1997. С. 34.  

¹⁶ Патопластический фактор (пато + греч. plastike — формирование, созидание) — фактор, способствующий более легкому «уходу» индивида в шизофренический процесс. (Патопластический фактор. Режим доступа: http://www.psixiatriya.ru/patoplasticheskij-faktor.html, свободный. Проверено 03.06.2012.)

¹⁷ Пашковский В. Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями: Краткое руководство для врачей. СПб., 2007. С. 50.

¹⁸ Авдеев Д. А. Душевные болезни: православный взгляд. М., 2007. С. 147.