Ташкентская епархия в 50-60-е годы XX века: служение исповедников веры

Проведенное нами исследование охватывает период с 1944 по 1960 год. Такие хронологические рамки обусловлены тем, что 1943 год ознаменовался окончанием открытых гонений на церковь со стороны государства и началом так называемого «нового курса». В конце 1950-х годов начались новые открытые гонения на церковь, теперь уже «хрущевские». Таким образом, исследуемый период — это время между двумя этапами открытых гонений на церковь со стороны государства¹.

Необходимо отметить практически полное отсутствие церковно-исторических исследований о жизни верующих в Ташкентской и Среднеазиатской епархии в этот период. Те редкие исследования церковной жизни Ташкентской епархии, которые появились в последние годы, в основном касаются отдельных аспектов жизни церкви в этом регионе и не охватывают ситуацию в целом.

Настоящее сообщение посвящено результатам наших последних исследований одного из пластов церковной жизни Ташкентской епархии, факты, события и лица которой на сегодняшний день практически не изучены.

Источниками нашего исследования были, в частности, уникальные документы Центрального Государственного архива Республики Узбекистан (ЦГА РУз) и Епархиального архива Ташкентской и Среднеазиатской епархии, многие из которых ранее не были востребованы исследователями, некоторые из них были введены нами в научный оборот впервые.

Важным источником для исследования стал также собранный ценный нарративный материал, включающий свидетельства священников и мирян о церковной жизни в епархии в 1946-1960-х годах.

Безусловно, церковная жизнь Ташкентской епархии являлась отражением общего положения церкви в советском государстве: неустойчивости религиозной политики, частых и резких перемен в отношениях органов советской власти к храмам и клиру, верующим гражданам и церковной деятельности.

Однако данная тема интересна тем, что церковная ситуация в Ташкентской епархии в 1946-1960 годах имела и свои специфические особенности, которые сделали ее уникальной.

Главной особенностью являлось то, что Средняя Азия, начиная с первых лет советской власти, была местом ссылок репрессированного духовенства, в том числе лучших его представителей, таких как митрополит Арсений (Стадницкий), митрополит Никандр (Феноменов), а также мирян, пострадавших за веру. Зачастую сюда уезжали священники после освобождения из лагерей и тюрем, так как вдали от центральных районов была меньше вероятность преследования властями. По этим причинам Средняя Азия оказалась своего рода оазисом духовной жизни. Это способствовало сохранению церковной жизни в годы фактического упразднения епархии, а с началом восстановления епархии давало возможность для легализации существовавших православных общин и духовенства.

После периода официального упразднения епархии (1937-1943 годы), восстановление церковной жизни было начато владыкой Кириллом (Поспеловым) в 1944 году практически с нуля², затем восстановление епархии было продолжено владыкой Гурием (Егоровым), достигнув максимального расцвета при владыке Ермогене (Голубеве). Это был взрыв духовной жизни в Средней Азии в советский период, начавшийся в 1944-1946 годах и закончившийся в 1960 году со снятием владыки Ермогена с кафедры.

Таким образом, 1944-1960-е годы ХХ века стали уникальным периодом в истории Русской православной церкви в Средней Азии в советское время. Несмотря на внешние притеснения со стороны власти, переросшие затем в открытые гонения, в епархии происходило возрождение церковной жизни.

Необходимо отметить, что все архиереи, управлявшие епархией в этот период — епископ Кирилл (Поспелов), епископ Гурий (Егоров), архиепископ Ермоген (Голубев) — были подвижниками христианской жизни, исповедниками веры. Это были люди, жаждавшие возрождения духовной жизни.

Время пребывания епископа Гурия на Ташкентской кафедре (1946-1953 гг.) совпало с относительно благоприятным для церкви периодом. Владыке Ермогену, оказавшемуся в обострившейся церковно-политической ситуации, пришлось во многом сражаться за достижения своего предшественника. Однако ему удалось не только их сохранить, но и приумножить. Служение архиепископа Ермогена на Ташкентской кафедре раскрылось особым образом. Он твердо отстаивал границы церкви, строго придерживаясь Закона и Конституции, и вместе с тем непрестанно созидал тело Церкви Христовой.

Собирание верных Церкви людей было начато владыкой Гурием (Егоровым), который, приняв управление епархией в 1946 году, застал там тяжелую ситуацию с духовенством. Секретарь владыки иеромонах Иоанн (Вендланд) так описывал сообщество духовенства тех лет: «в общей массе [духовенство] являло все отрицательные качества: тщеславие, корыстолюбие, зависть, лицемерие и лживость»³. Личные недостатки духовенства отмечались и уполномоченным Совета по делам религий, который сообщал, что они имели «характер порочащий духовенство в пределах, выходящих за рамки даже гражданских норм»⁴. Из разных районов епархии от верующих поступали жалобы на священников. На всю епархию был только один священник с высшим образованием. Актуальным был также вопрос противостояния владыке бывшего обновленческого духовенства.

Дальнейшая жизнь епархии в такой ситуации во многом зависела от решения кадрового вопроса, и одной из первоочередных задач владыки Гурия становилось пополнение рядов клириков епархии верным и образованным духовенством, заинтересованным в деле восстановления духовной жизни. Архиепископ Ермоген (Голубев), принявший управление епархией в 1953 году, активно продолжил дело восстановления епархии, начатое владыкой Гурием.

Благодаря усилиям владык Гурия и Ермогена удалось создать круг просвещенного, ответственного духовенства, разделявшего церковные взгляды архиереев. Этот круг в основном составили исповедники веры, члены православных братств и общин, по зову своих пастырей приехавшие в конце 1940 -х — начале 1950-х годов в Среднюю Азию. Некоторые из них оставили свою профессиональную деятельность, приняли рукоположение в Средней Азии, другие были рукоположены тайно в годы гонений и вышли на открытое служение в Ташкентской епархии. Именно благодаря им стало возможно обновление церковной жизни. Еще раз отметим, что такое собрание исповедников веры является особенностью церковной жизни Ташкентской епархии, сложно привести другие примеры подобные этому.

Здесь особенно хотелось бы отметить большую роль членов общины о. Сергия Мечёва и Александро-Невского братства.

Сам архимандрит Гурий в годы гонений созидал церковь, тайно руководя общиной своих духовных чад (1933-1946), состоящей, в основном, из членов Александро-Невского братства, в которое входил отец Гурий. Легализовав свое служение, он получил возможность рукополагать своих духовных детей, подготовленных им к служению в годы тайной жизни общины. (В 1947 году владыка Гурий совершил семь священнических и девять дьяконских хиротоний, в т.ч. рукоположил Александра Хархарова (будущий епископ Ярославкий Михей), Игоря Мальцева).

Также по призыву епископа Гурия в Ташкентскую епархию приехали некоторые члены Александро-Невского братства: о. Серафим (Суторихин)⁵, Александр Кошкин⁶, а также члены общины о. Сергия Мечёва: свящ. Борис Холчев⁷, свящ. Сергей Никитин⁸, свящ. Федор Семененко⁹, Петр Гнедич¹⁰.

Затем в Ташкентскую епархию приехали члены общины о. Сергия Мечёва по согласованию с владыкой Ермогеном, в том числе Василий Евдокимов¹¹, Георгий Ивакин — Тревогин¹², Сергей Овчинников¹³. Они приняли священнический сан уже во время вновь начинавшихся гонений на церковь со стороны безбожной власти, исповедав тем самым свою веру во Христа.

По имеющимся на сегодняшний день сведениям¹⁴, четырнадцать духовных чад о. Алексия и о. Сергия Мечёвых, следуя заветам своих пастырей, приняли священство. Шесть из них несли священническое служение в Ташкентской епархии. Именно здесь, в Средней Азии, вдали от центра, члены общины о. Сергия Мечёва смогли воплотить заветы своего духовного отца и «в кротости, смирении и терпении»¹⁵ совершить свой крестный путь.

Каковы же были плоды этого собирания? Благодаря служению архипастырей и единомысленного с ними священства удалось восстановить богослужение, наладить проповедничество. Подчеркнем, что богослужение, имевшее, в том числе, пастырский и миссионерский аспекты, подразумевало активное участие в нем мирян.

Уникальной особенностью церковной жизни и плодом деятельности лучшей части духовенства епархии стало оглашение, проводимое в Ташкенте в 1950-х гг. архимандритом Борисом (Холчевым), которое состояло в проведении цикла бесед по подготовке к принятию крещения. Предположительно такие встречи собирали по нескольку десятков оглашаемых, несмотря на запрет властями религиозных собраний.

Результатом деятельного служения духовенства стало собирание и укрепление приходских общин. Примерами могут служить община Георгиевского храма Самарканда, жившая монастырским укладом, община о. Константина Былинкина, круг духовных чад владыки Ермогена, архимандрита Бориса (Холчева).

Верующие — прихожане Ташкентских церквей тех лет — свидетельствуют, что они шли в храм под бдительным оком сотрудников государственной безопасности, что людей вызывали в органы, допрашивали, лишали работы, требуя отречься от Бога. Одна из прихожанок Успенского собора Ташкента рассказывает, что после многочасовой беседы, на требование перестать посещать церковь, она сказала: «Я не могу этого сделать, потому что Бог живет у меня в сердце». Люди исповедовали свою веру участием в богослужениях, в церковном строительстве, собирании. Известно, например, что миряне и монашествующие собирались по домам для чтения Священного Писания.

Примером единения и духовного стояния верующих в Ташкентской епархии является строительство храмов в 1950-х годах. В то время, когда по всей стране проходила очередная волна массового закрытия храмов (1957-1959 годы), количество храмов в Ташкентской епархии не только не сокращалось, но даже возрастало. Происходило это благодаря строительству молитвенных домов на средства прихожан. Известны многочисленные факты сбора средств приходскими общинами на приобретение земли и строительство на ней зданий, используемых в дальнейшем как молитвенные дома. Оформление земли в частную собственность давало возможность избежать закрытия властями построенного на ней молитвенного дома.

Именно таким образом был открыт Георгиевский молитвенный дом в Самарканде. В 1947 году Екатериной Тимашевой была приобретена земля в частную собственность с небольшой узбекской лачугой, переоборудованной затем под молитвенный дом. «Позже эта община купила соседний дом, — сообщал в одном из своих отчетов уполномоченный, — и незаконно использовала его для расширения церковной территории и организации нелегального монастыря»¹⁶. Действительно, силами верующих были выстроены трапезная, комнаты для гостей и проживания, баня, хозяйственные сооружения.

За счет средств и силами общины и прихожан на месте прежней узбекской лачуги был выстроен новый каменный храм. Строительство, продолжавшееся более 10 лет в условиях запрета властями даже крупных реставрационных работ и грозившее людям большими неприятностями за участие в нем, стало поистине общим деланием верующих. Силами прихожан добывался стройматериал, в то время бывший большим дефицитом, люди собирали его с риском быть обвиненными в участии в незаконном строительстве. Силами самих верующих создавалось также внутреннее убранство храма. Так, большая часть икон Георгиевского храма была написана монахиней Юнией (Зверевой) кистями, сделанными из собственных волос. Эти иконы и по сей день украшают храм.

Общенародным делом стало также строительство главного храма епархии — Успенского собора Ташкента. Начатое под видом реконструкции по инициативе владыки Ермогена, строительство проводилось не только на епархиальные средства, но и на многочисленные частные пожертвования и при активном участии мирян. Свидетели вспоминают, что после того, как владыка Ермоген объявил, что получено разрешение на реконструкцию собора, «со всех сторон посыпались пожертвования, потекли люди, от простых рабочих до специалистов, предлагающие свою помощь… Можно сказать, что построен собор молитвами и трудами всех верующих города Ташкента»¹⁷. «В строительстве собора принимали деятельное участие своим трудом и средствами многие прихожане собора, — писал владыка Ермоген патриарху Алексию в 1958 г. — Строительство кафедрального собора — это самое крупное и самое выдающееся церковное строительство за последние 40 лет в масштабе всей Русской православной церкви»¹⁸.

После возведения собора уполномоченный начал открытую борьбу с владыкой Ермогеном, и в 1960 году архиепископ был удален с Ташкентской кафедры. Удаление с кафедры человека, твердо отстаивающего границы церкви, конечно, давало властям большую свободу действий.

После смещения владыки была организована кампания по дискредитации и вытеснению из епархии его сподвижников: многие священники были отстранены от служения или отправлены за штат, некоторые оставлены без крова и окончили жизнь в крайней нищете, другие в результате нападок и неравной борьбы с государственной властью лишились здоровья. В течение 1960–1961 гг. было закрыто 14 храмов, т. е. практически 1/4 всех действующих на тот момент храмов.

Однако люди, засвидетельствовавшие свою веру, внутренне сломлены не были. Ярким примером стояния за Христа является архиепископ Ермоген, который, преследуемый властями, а затем сосланный в Жировицкий монастырь, до конца жизни продолжал отстаивать права церкви. Архимандрит Борис (Холчев) до последних дней, несмотря на запреты властей, продолжал проводить огласительные беседы. Отец Георгий Ивакин-Тревогин, здоровье которого сильно пошатнулось в результате организованной против него клеветнической кампнии, продолжал проповедовать в Успенском соборе, являясь одним из лучших проповедников Ташкентской епархии.

Опыт христианских братств и общин, таких как Александро-Невское братство, община отца Сергия Мечёва является для нас вдохновляющим примером: их члены — священники и миряне, — несмотря на тотальное преследование общин и братств советской властью, сумели исполнить заветы своих духовных пастырей и сохранить верность Церкви и единомыслие друг с другом. Именно благодаря этому в Ташкентской епархии удалось возродить духовную жизнь.

Итак, даже краткий обзор жизни Ташкентской епархии с 1946 по 1960 год показывает действительную уникальность этого опыта в истории Русской церкви ХХ века, являясь ярким примером того, как в условиях гонений и притеснений со стороны государства возможна созидательная деятельность в церкви, жизнь с избытком.

К сожалению, имена многих упоминавшихся сегодня исповедников и подвижников веры все еще находятся в забвении. Опыт их духовной жизни и служения до сих пор до конца не осмыслен и не востребован. Вместе с тем именно он дает нам пример жизни по вере, в истинной церковной традиции, выражающейся в богослужении, пастырстве, миссии, просвещении. И очень важно опознание церковью именно этого опыта как подлинной церковной традиции.

В связи с этим представляется необходимым продолжать дальнейшие исследования духовного наследия архиереев и священства, несших служение в Ташкентской епархии в советское время. Отдельным направлением исследований может стать изучение жизни приходов и церковная деятельность монашествующих и мирян, о подвижнической жизни которых сегодня имеются лишь отрывочные сведения. Слава Богу, сегодня обретаются новые свидетели церковной жизни епархии тех лет, открываются неизвестные ранее документы. Все это дает исследователям новые возможности и надежду на то, что в скором времени будут открыты и другие уникальные страницы жизни Ташкентской епархии в советское время.

____________________________

¹ В период 1943-1948 гг. деятельность Совета была направлена на поддержание лояльного отношения церкви по отношению к государству. С конца 1948 г. появляются первые признаки борьбы с церковью как враждебной идеологией, линия Совета резко меняется. С осени 1948 г. и до смерти Сталина правительство не разрешило открыть ни одного храма. С 1949 г. происходило сокращение количества действующих храмов. Протоколы заседаний Совета 1949-1950 гг. состоят из множества резолюций о переоборудовании церковных зданий под кинотеатры, клубы, школы, музеи, моторно-тракторные станции, склады, в ряде случаев со снятием религиозных общин с регистрации. Однако Сталин не стал проводить политику открытых гонений на церковь. Неустойчивость политики государства в отношении церкви в 1953-1954 г. проявилась в постановлениях этого периода. Зимой 1954 г. Совет издал два секретных циркуляра, направленных на подрыв церкви изнутри, в июле 1954 г. вышло Постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения». А осенью оно было опровергнуто Постановлением ЦК КПСС «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения». Однако позже в основу дальнейшей политики государства в отношении церкви легло именно июльское постановление. Осенью 1958 г. вышло секретное постановление «О недостатках научно-атеистической пропаганды», определившее линию на уничтожение церкви. Началась новая атака на церковь, осуществляемая в основном через институт уполномоченных Совета по делам РПЦ.

² В период с 1920-х по 1943 гг. епархия находилась во власти обновленческого ВЦУ, являясь одним из основных центров обновленчества в СССР. Это оказало влияние на церковную ситуацию 1943-1958 гг., перейдя в 1944 г. в патриаршую церковь, часть обновленческого духовенства, обладавшего властью, на протяжении последующих лет фактически пыталась сохранять влияние в епархии, продолжая сотрудничать с советской властью, создавая оппозицию правящим архиереям.

³ Вендланд Иоанн, митр. Митрополит Гурий (Егоров), 1891-1965 // Лай Пахомий, прот. Архиерейство ваше да помянет Господь Бог во Царствии своем. Воронеж, 2007. С. 70.

⁴ ГАРФ. Ф. Р. 6991. Оп. 1. Д.567. Л. 61.

⁵ Архим. Серафим (Суторихин) — член Александро-Невского братства, настоятель Тихвинской церкви в Ленинграде. Впервые был арестован  в 1932 г., затем в 1938 сроком на 10 лет. Освобожден по инвалидности, служил клириком в Кировской обл.

⁶ Александр Кошкин — инженер, духовное чадо о.Гурия (Егорова). Рукоположен в 1949 г. в Ташкенте вл. Гурием.

⁷ Борис Холчев — окончил историко-филологический ф-т Московского университета. Обладал огромной эрудицией во всех областях знаний, был глубоким богословом, психологом, прекрасно знал литературу, искусство, современную науку.Духовное чадо старца Нектария (Оптинского), член общины на Маросейке, с 1928 г. священник храма св. Николы в Кленниках, ближайший помощник о. Сергия в пастырском служении. Ученый-филолог. В 1931 г. арестован по делу братства Маросейки, приговорен к 5 годам лагерей. После окончания лагерного срока из-за преследования властей вынужден был переехать в Рыбинск. Живя в Рыбинске, о. Борис келейно служил литургию в кругу духовных чад.

⁸ Сергий Никитин — врач-невропатолог. Окончил медицинский ф-т Московского университета, человек широкой эрудиции. Член общины на Маросейке, староста храма. Был арестован в 1931 г. вместе с о. Борисом Холчевым в составе группы из 17 прихожан по обвинению в участии в контрреволюционной организации. В лагере тайно служил литургию и был носителем Святых Даров. Священническую хиротонию принял от еп. Афанасия (Сахарова) в период с 1925 по 1931 г. Впоследствии епископ Можайский, затем Калужский и Боровский Стефан.

⁹ Федор Семененко — учился на педагогическом ф-те Второго Московского университета. Член общины отцов А. и С. Мечевых. Тайно рукоположен в 1935 г. еп. Афанасием (Сахаровым), в 1936-1937 гг. во время ссылки в г. Рыбинске тайно служил литургию, по благословению о. Сергия Мечева и о. Бориса Холчева духовно окормлял приезжавших в Рыбинск членов общины

¹⁰ Петр Гнедич — член общины на Маросейке. В 1932 году арестован за активное участие в церковной жизни. Имел высшее гуманитарное образование, в 1949 г. окончил МДА, магистр богословия. Духовный писатель, видный богослов. Рукоположен в 1949 г. в Ташкенте.

¹¹ Василий Евдокимов — по специальности бухгалтер, человек образованный и начитанный, прекрасно знающий святоотеческую литературу. Член общины отцов А. и С. Мечевых. В 1929 г. арестован вместе с о. Сергием и братьями общины, в 1932 г. после окончания ссылки в СЛОНе вернулся в общину. В 1933-1938 гг. был арестован и сослан в г. Ковров, где познакомился с еп. Афанасием (Сахаровым), участвовал в евхаристической жизни общины, образовавшейся вокруг еп. Афанасия. В 1938 г. жил с о. Сергием Мечёвым под Калининым. Литургия в ссылке, был мирянином.

¹² Георгий Ивакин-Тревогин — окончил матемтический ф-т МГУ. Член Маросейской общины, духовное чадо о. Алексия Мечева, сопровождал гроб с телом почившего старца из Вереи в Москву. Впервые был арестован в 1928 г., затем — арест и лагерь в 1938-1943 гг. После ссылки жил и преподавал математику в Москве. Рукоположен в сан иерея в 1954 г. епископом Ермогеном.

¹³ Николай Овчинников — окончил медфак МГУ, известный ученый. Духовное чадо старца Нектария (Оптинского), затем еп. Луки (Войно-Ясенецкого), прихожанин храма на Маросейке. В 1947 г. подвергся аресту и ссылке. В 1953 г. рукоположен в дьяконы, затем в иереи епископом Ермогеном. Впоследствии иеросхимонах Нектарий.

¹⁴ Сайт храма Свт. Николая Чудотворца в Кленниках. Режим доступа: http://www.klenniki.ru/mechev-obchin (дата обращения: 10.02.2013).

¹⁵ Мечёв Сергий, сщмч. «Вы — мой путь ко Христу»: Проповеди, письма к общине, воспоминания. М., 2009. 340 с. С. 266.

¹⁶ ЦГА РУз. Ф. 2456. Оп. 1. Д.124. Л. 29.

¹⁷ Булгакова Е.А. Воспоминания духовной дочери архим. Бориса (Холчева) // Глаголы жизни. 1992. № 2. С. 26.

¹⁸ Епархиальный архив Ташкентской и Среднеазиатской епархии. Ф. 1. Д.66. Л. 2.