Проблемы церковной рецепции в примере литургических реформ в Русской православной церкви в XVII веке

Понятие «рецепция» происходит от латинского слова и обозначает принятие, заимствование и усвоение, восприятие и преобразование. Рецепция церковных решений существовала издревле и всегда была связана с самой сущностью Церкви. Соборное сознание Церкви предполагает в каждом решении обязательное участие клириков и мирян. Ап. Павел в посл. 1Кор 14:29, 1Фес 5:21 говорит о «рассуждении» народа, что прот. Николай Афанасьев сравнивает с «сослужением» народа в литургии.¹ Прот. Иоанн Мейендорф в своей статье «Иерархия и народ в православной церкви» размышляет: «Во всех трех разновидностях епископского служения, народ соучаствует, произнося «Аминь» и его роль одинаково необходима и активна… Когда предстоятель священнодействует, народ скрепляет его молитву сакраментальным словом «Аминь»; когда предстоятель учит, народ «рассуждает», т. е проверяет, приемлет или отвергает; когда предстоятель управляет он «не господствует над наследием Божиим, а подает пример стаду» (1 Петр. 5, 3)... Кроме того, никогда не следует забывать, что жизнь церковного организма представляет собою единое целое».²

Вопрос изменяемости богослужения, литургических реформ, вызывает острые дискуссии. При этом понятно, что Церковь живет в истории и формы Ее исторического бытия разнообразны. Церковь стремится в современных исторических условиях найти такую форму, в которой наиболее полно и совершенно выразилась бы Ее сущность, Ее догматическое учение. В истории Церкви возникали и возникают опасности от нарушения соборного единства и соборного восприятия истин веры. Об этом прот. Иоанн Мейендорф писал: «Когда богослужение застывает в непонятных формах, совершается на непонятном языке, отдает предпочтение внешним (а иногда и совсем недавним) обычаям, то народ начинает прибегать к “кустарному творчеству”, питается сентиментализмом, а иногда и вовсе уходит на совсем нецерковные пути...».³ Разрыв между богословием и благочестием приводит к тому, что богослужение становится независимым от живого предания Церкви. Одним из способов приблизить понимание литургического предания может стать научение. 

Однако остаётся опасность того, что богослужебные реформы, исходящие «сверху», от высшей иерархии, даже на правильных богословских основаниях, но без восприятия их народом, могут привести к утрате доверия и единства между церковной властью и народным благочестием, а в крайнем своем проявлении к расколу.

Обозначенные проблемы рассмотрим на примере литургических и книжных реформ в XVII в. Исправление богослужебных книг в Русской церкви, начиная со второй половины XVI в., было связано с началом книгопечатания, а целью реформ была определена унификация, упразднение многообразия и введение единых текстов. Методология заключалась в том, что переписчики и первопечатники выбирали наилучший текст, исходя из субъективного представления о качестве и авторитетности той или иной книги, сравнивая её с другими доступными славянскими списками. Первая серьёзная попытка исправления книг с использованием греческих оригиналов была предпринята в 1615 г. И это была правка Требника 1602 г. по поручению Михаила Федоровича архим. Троице-Сергиевой лавры Дионисием, канонархом Арсением Глухим, библиотекарем лавры Антонием и свящ. Иваном Наседкой. Арсений Глухой утверждал, что без поддержки сверху, «без митрополичьего совета» книжные и обрядовые исправления не будут восприняты церковью, «простым людям будет смутно».⁴ В распоряжении справщиков было около 20 славянских списков этой книги и 5 списков греческих, которыми пользовались только Дионисий и Арсений, самостоятельно изучившие греческий язык. В 1618 г. митр. Ионой был созван собор для обсуждения сделанных исправлений в Требнике. Результатом собора стало обвинение справщиков в ереси: «Духа Святого не исповедует яко огнь есть».⁵ Справщики написали несколько оправдательных посланий, но реабилитированы были только на соборе в 1619 г., а вставка «и огнем» после продолжительных дискуссий была упразднена. В 1625 г. патр. Филарет издал окружной указ об изъятии и исправлении печатных Требников.⁶ При патр. Филарете Московская типография выпустила изданий больше, чем за все время предыдущей истории книгопечатания в России.⁷ Но единого критерия исправления книг не существовало. Справщики сознавались в несовершенстве издаваемых книг, заранее прося прощения за неточности и ошибки. В послесловии к Псалтири 1641 г. написано: «аще вникнувше обрящите в ней неукрашение в словесех или погрешение в речех или неудобрение в деле... да исправите, молимся».⁸ Патр. Филарет долгое время не запрещал употребления богослужебных, учительных книг, вышедших из типографий Львовской, Виленской, Супрасльской, Киево-Печерской и проч., которые уже были широко распространены. Но в 1627 г. применил к книгам строгую цензуру. В Москве всенародно было сожжено «за слог еретический и составы, обличившиеся в книге» 60 экземпляров Учительного Евангелия Транквиллиона и изъяты другие книги. После этого патр. Филарет поднял вопрос о генеральной чистке от книг литовской печати.⁹ Так, изменения в богослужебной жизни не только инициируются сверху, но и вводятся в практику силовыми, властными средствами без внимания к проблеме просвещения церковного народа. Народ же не видит для себя возможности активного участия в проведенных реформах. Для рецепции не возникает необходимого пространства общения и обсуждения, о чем упоминал прот. Николай Афанасьев: «Согласие народа на то, что происходит в Церкви, указывает, что предстоятели действовали в среде народа, а не отдельно от него. Народ мог давать свое согласие только на то, что ему было известно, а не на то, что ему оставалось неизвестным».¹⁰

Середина XVII в. была отмечена ростом религиозной активности приходского духовенства. Был образован кружок реформаторов, в число которых вошел и архим. Никон. Основными целями «боголюбцев» было упразднение церковных непорядков (н-р, небрежение клира и мирян к богослужениям, многогласие, начетничество) и повышение нравственного уровня населения, просвещение всех слоев населения (организация проповеднической деятельности, как в рамках богослужения, так и вне его). В это же время был проведен и ряд реформ. В 1651 г. повсеместно запрещено многогласие. Патр. Иосиф, обращаясь за рецепцией к другим патриархам, получил подтверждение тому, что многогласие недопустимо. В 1652 г. было запрещено раздельноречие. Это были реформы, которые устраняли некоторые негативные нововведения. Целью их было возвратить богослужение к норме.

Методика же исправлений богослужебных книг изменилась незначительно. По-прежнему правка проводилась по славянским образцам с привлечением греческих оригиналов только в исключительных случаях. К 1650 г. сложился состав справщиков во главе со свящ. Стефаном Вонифатьевым, Иваном Нероновым и Аввакумом.¹¹ По словам митр. Макария, в этот период «число неисправностей и погрешностей в книгах по малограмотности или небрежности справщиков гораздо более увеличилось, а что всего важнее — теперь преимущественно внесены в печатные книги те роковые мнения и погрешности, которые вскоре сделались основами и отличительными верованиями русского раскола».¹² В богослужебные книги попало «Феодоритово слово» о двуперстии. Особую известность получили «Кириллова Книга» и «Книга о вере».¹³ С этого времени древнерусские обряды были закреплены печатным словом, обычаи были возведены на уровень догматов, зафиксированы, и стали рассматриваться как часть русского благочестия. Поэтому книги Иосифовой печати в XVIII и XIX вв. пользовались авторитетом у старообрядцев. К середине XVII в. печатное дело на Руси активно продолжалось. В это же время начинают оформляться первые сборники акафистов, создаваться сборники книг, которые использовались простыми людьми, независимо от богослужебного круга в Триоди, Минеи и т.д. Они постепенно стали занимать важное место в народном благочестии. Разрыв между богословием и народным благочестием, отсутствие богословской школы и повсеместной практики научения вере становятся причиной и одновременно следствием утраты церковной рецепции. До 1649 г., когда Иерусалимский патр. Паисий поддержал мысль о создании всемирной православной державы под руководством Московского царя и призвал Алексея Михайловича освободить христиан «от пленения нечестивых»¹⁴, исправление книг и обрядов носили постепенный неторопливый характер. После смерти патр. Иосифа, идея «московского церковного великодержавия, требовавшая срочных и чрезвычайных реформ в русской церкви для её вящего исправления и прославления» становится делом служения патр. Никона (1652 — 1658 гг.).¹⁵ Он продолжает развитие книжного дела, греческий образец становится основным, отклонения от него не допустимы. Реформы носят системный и скорый характер. Печатный Двор переведен из ведения Дворцового Приказа в подчинение патриарху, в штате Печатного Двора значительные изменения: к работе допущены представители киевской учености — иеромонах Епифаний Славинецкий и его ученик иеродиакон Евфимий, проделавший огромный труд по систематизации и переписи русских богослужебных книг. Компетентность Епифания не вызывала сомнений, но проблема исправления книг была для него чисто техническим вопросом, не представлявшим трудностей. С 1653г. вместе с началом реформ возникает и протест против них, происходит церковный раскол. В 1654 г. патр. Никон собирает Поместный собор, результатом деятельности которого становится постановление о признании прежних чинов «неправыми и нововводными» и о необходимости проведения проверки русских уставов «по старым и харатейным славянским и греческим» оригиналам. Но, несмотря на благословение собора, основными книгами для справщиков были выбраны новые книги венецианской печати и южнорусские издания конца XVI и начала XVII в. Так, Служебник 1655 г. буквально следует тексту греческого Евхология 1602 г.¹⁶ Н. Ф. Каптерев писал: «Так как ничего руководящего, определенного в этом отношении установлено и дано не было, то одному справщику казалось в старом лучшим одно, а другому — другое, почему одни справщики, как лучшее, вносили в новоисправленные книги одно, а другие потом заменяли это другим, по их убеждению еще более лучшим… В интересах Церкви и самого дела, так или иначе, нужно было прекратить соблазн. Не нашли для этого иного выхода, как решительное запрещение всяких дальнейших попыток исправлять книгу Служебник, которая раз навсегда должна была печататься впредь только в одной определенной редакции, уже не допускающей в себе никаких дальнейших перемен и изменений».¹⁷

В реформах XVII в. так и не было выработано никакой методологии для исправления богослужебных книг. Дело книжной справы велось на основании случайного материала. Важным моментом, приведшим к острой реакции на реформу патр. Никона было то, что эта реформа проводилась сверху и была для всех обязательной. Хотя «полного тожества церковно-богослужебной практики в церквах Православного греческого востока история христианской церкви и богослужения не знала и не знает до настоящего времени, — как писал Дмитриевский А.А., — каждая церковь пользовалась своими чинами и может вырабатывать новые чины, вызываемые потребностями данного времени. Установить раз и навсегда определенные чины нельзя, как нельзя остановить развитие человечества».¹⁸

Одним из возможных действий в проведении богослужебных реформ стало принятие и благословение Церковью фактического положения дел в той или иной местной практике, тех отличий, которые давно существовали и воспринимались поместной церковью как норма. Прот. Николай Афанасьев считает, что «единственным условием принятия решений одной общины другими — что равносильно признанию их кафоличности — является их церковность».¹⁹ Церковная рецепция может принадлежать только всей Церкви, как свидетельство Церкви о самой Себе. Рецепция становится естественной формой выявления в жизни конкретной церковной общины ее кафолической природы. Прот. Николай Афанасьев напоминает о том, что в древней Церкви свидетельство самого церковного собрания в той или иной форме сопровождало каждое таинство. В древней Церкви благодатная действительность приема новых Ее членов создавалась рецепцией местной церкви, которая совершала этот прием. Согласно Ипполиту Римскому, новокрещенному давался «поцелуй мира», который был свидетельством народа и его предстоятеля, что в Церкви родился ее новый член, который достоин участия в Евхаристическом собрании.²⁰ Как особое собрание членов Церкви со Христом для обсуждения и решения вопросов кафолической природы, как форма церковной жизни, необходимая для разрешения определенной актуальной проблемы, ранее присутствовавшей в практике отдельных общин, предстает церковный собор. И так же, как и любая сторона жизни отдельной общины, решения собора становятся достоянием всей церкви через рецепцию. Критерий рецепции — «единство Духа в союзе мира». Однако при появлении прецедента поставления епископов вне общин продолжением такого церковного устройства становится представление о соборном единстве церкви как о собрании возможно большего числа епископов. Св. Киприан Карфагенский говорит о недопустимости требования церковной рецепции деяний собора, так как этим подрывается авторитет епископов. Протоколы Карфагенского собора 256 г. так и назывались — "Sententiae episcoporum" (постановления епископов). Так, собор епископов может заместить, а на практике и замещает, собой собрание церкви. Церковное единство и кафолическая полнота, понятые как правовые начала, сосредоточены в руках высшего клира. Нарушение основополагающих принципов соборности и церковности выявилось в нарушении и принципа рецепции в жизни Церкви. Разрыв между богословием и практическим благочестием может быть восстановлен через осмысление Предания и Писания, через научение вере, через жизнь по Евангелию. Церковное собрание в норме обеспечивает близость в общении, разделение всей жизни, всех ее направлений и составляющих. В самом греческом слове Церковь — «экклесия», что означает «собрание», «созывание», призыв к объединению в любви. Перед церковным сознанием в XVII в. достаточно резко встал вопрос рецепции самого факта очевидных богослужебных изменений, обернувшись при этом противостоянием большей части простого народа. Обрядовые изменения середины XVII в. проводились по указу церковных властей и не предполагали периода адаптации, периода одновременного существования старого и нового обрядов. При правке текстов был использован грамматический подход, сам процесс исправления книг понимался как техническая задача. Сторонники старых текстов и сейчас основывают свои взгляды на субъективных «текстологических» критериях. Унификация обрядов и богослужебных текстов как цель реформ не могла быть выполнена по многим причинам. И сейчас остается открытым вопрос — считать ли исправления книг и перемену обрядов в XVII в. реформой по сути? Каких продуктивных целей достигли справщики и инициаторы этого процесса? Каким образом народное благочестие могло быть соотнесено с инициативами иерархии? Где и как возможно было воплотить качество рецепции при общей непросвещенности и отсутствии пространства общения всех членов Церкви? Церковь никогда не считала единообразие условием и выражением ее единства. Единства можно достигнуть только путем поиска, с одной стороны, того, что действительно универсально в православной традиции, с другой стороны, того, что будет воплощать эту традицию именно в современной ситуации. При этом закон эмпирической церковной жизни гласит, что право вступает в действие там, где слабеет благодать. Таким образом, на практике утраченная церковная рецепция продолжает жить в глубинах Церкви, и сегодня ожидая актуализации.

Литература

1. Адейгельм П., прот. Догмат о Церкви в канонах и практике. Псков, 2002. 224 с.
2. Афанасьев Н., прот. Вступление в Церковь. М. : «Паломник»; Центр по изучению религий. 1993. 203 с.
3. Афанасьев Н., прот. Неизменное и временное в церковных канонах // Живое предание: Православие в современности. М. : Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа. 1997. С. 92-109.
4. Афанасьев Н., прот. Служение мирян в Церкви. М. : Изд. Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школы. 1995. 102 с.
5. Афанасьев Н., прот. Церковные соборы и их происхождение. М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2003. 208 с.
6. Дмитриевский А.А. Исправление книг при патриархе Никоне и последующих патриархах. М. : Изд-во «Языки славянской культуры». 2004. 160 с.
7. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения семнадцатого века. М. : Изд-во «Церковь», 1995. 528 с.
8. Знаменский П.В. История Русской Церкви. М. : Крутицкое патриаршее подворье. 1996. 474 с.
9. Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. В 2-х т. М., 1996.
10. Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. М. : ТЕРРА, 1993. 685 с. С. 97
11. Карташев А.В. Собрание сочинений в 2-х т. Т. 2: Очерки по истории русской церкви. М. : ТЕРРА, 1992. 565 с.
12. Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Книга 6-я. Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881), Патриаршество в России (1589-1720). М. : Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1994. 798 с.
13. Мейендорф И., прот. Иерархия и народ в Православной Церкви // Вестник РСХД. 1955. № 39. С. 36-41.
14. Тальберг Н. История Русской Церкви. Т. 1. Джорданвиль, 1959. 528 с.
15. Успенский Н.Д. Коллизия двух богословий в исправлении русских богослужебных книг в XVII веке // Богословские труды. М. : Издание Московской Патриархии. Сборник 13. 1975. С. 148-171.

_____________________

¹ Афанасьев Н., прот. Служение мирян в Церкви. Москва : Изд. Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школы. 1995 г. 102 с. С.51

² Мейендорф И., прот. Иерархия и народ в Православной Церкви // Вестник РСХД. 1955. № 39. С. 38

³ Мейендорф И., прот. Иерархия и народ в Православной Церкви // Вестник РСХД. 1955. № 39. С. 37

⁴ Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Книга 6-я. Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881), Патриаршество в России (1589-1720). М. : Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 1994. 798 с. С. 116-117.

⁵ Там же. С. 119.

⁶ Макарий (Булгаков), митр. Указанное издание. С. 117.

⁷ Карташов А.В. Собрание сочинений в 2т. Т.2: Очерки по истории русской церкви. М. : ТЕРРА, 1992. С. 100.

 ⁸ Тальберг Н. История Русской Церкви. Т. 1. Джорданвиль, 1959. 528 с. С. 410.

⁹ Макарий (Булгаков), митр. Указанное издание. С. 102.

¹⁰ Афанасьев Н., прот. Служение мирян в Церкви. Москва : Изд. Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школы. 1995 г. 102 с. С. 51.

¹¹ Карташов А.В. Собрание сочинений в 2 т. Т. 2: Очерки по истории русской церкви. М. : ТЕРРА, 1992.-565 с. С.116.

¹² Макарий (Булгаков), митр. Указанное издание. С. 338.

¹³ Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. М.: ТЕРРА, 1993. 685 с. С. 97.

¹⁴ Макарий (Булгаков), митр. Указанное издание. С. 350.

¹⁵ Карташов А.В. Собрание сочинений в 2 т. Т. 2: Очерки по истории русской церкви. М. : ТЕРРА, 1992. 565 с. С. 141.

¹⁶ Дмитриевский А. А. Отзыв о сочинении М. И. Орлова «Литургия святого Василия Великаго». СПб, 1911. С. 256.

¹⁷ Каптерев В. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. I. Сергиев Посад, 1912. С. 57.

¹⁸ Дмитриевский А.А. Исправление книг при патриархе Никоне и последующих патриархах. М., 2004. С. 28.

¹⁹ Афанасьев Н., прот. Церковные соборы и их происхождение. М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2003. 208 с. С. 33.

 ²⁰ Афанасьев Н., прот. Вступление в Церковь. М. : «Паломник». Центр по изучению религий. 1993. 203 с. С. 122.