Архиепископ Сергиевский Варфоломей (Ремов) – ректор тайной Московской Духовной академии в 1930–1935 годах

Одной из недоисследованных страниц истории Московской Духовной академии является период ее существования с 1919 по 1944 год. С одной стороны, все просто: в 1919 году Академия покидает стены Лавры. Точкой отсчета можно считать 9 мая 1919 г., когда  Высшее Церковное Управление уведомило Совет академии, что «не может принять на себя обязательство по обеспечению ее содержанием с будущего [учебного] года» и предложило учредить при академии особую ликвидационную комиссию¹. 1 июля того же года библиотека Академии перешла в ведение Наркомпроса.  14 июня 1944 года открылся Православный богословский институт и Богословско-пастырские курсы в Москве, в 1946 году постановлением Священного Синода от 26 августа преобразованные в Московскую Духовную академию, а в 1949 году состоялось долгожданное возвращение в Лавру.

В то же время, известным фактом является то, что, по сути, занятия Академии переносятся в Москву. Для организации учебных занятий в Москве и решения текущих академических дел Совет избрал Исполнительную комиссию во главе с ректором прот. Анатолием Орловым. К началу 1919—1920 учебного года академическая корпорация представлена была еще довольно полно: ректор, проректор (архимандрит Иларион), 9 ординарных и 14 экстраординарных профессоров, 2 доцента и 1 лектор. Занятия начались торжественным молебном, отслуженным 27 сентября (10 октября) 1919 г. в Князе-Владимирской церкви Епархиального дома Святейшим Патриархом Тихоном². «В Москве, — вспоминал переехавший туда в 1920 г. будущий епископ Вениамин (Милов), — я возобновил и своё обучение в Духовной академии, которая, доживая последние дни, ютилась в разных местах города: в Епархиальном доме, в церкви Иоанна Воина, в церкви Петровского монастыря и в храме Живоначальной Троицы в Листах у Сухаревки. Профессура в Академии оставалась ещё старая Среди профессоров я уже встретил не поверхностных дилетантов, каковыми явля­лись преподаватели семинарии, но серьёзных, глубоких, часто безупречных знатоков своего предмета. Некоторые профессора способны были передать своим студентам любовь к своему предмету, охотно обнаруживали готовность руководить студенческими самостоятельными занятиями. Таковыми были патролог профессор И. В. Попов, профессор отец Павел Флоренский и некоторые другие”³.

Учебный год 1921/1922 начался 2 (15) августа в помещениях Высоко-Петровского монастыря в Москве. Ректором Академии в это время был протоиерей Анатолий Орлов, который в марте 1922 года был арестован и проходил по первому московскому процессу над духовенством о сопротивлении изъятию церковных ценностей, после чего был сослан в Нарымский край. Его преемником стал протоиерей Владимир Страхов, с апреля 1922 г. исполнявший обязанности ректора. 30 декабря 1930 г. протоиерей Владимир Страхов был арестован и сослан в Архангельск.

Существование МДА серьезно обеспокоило власти в связи с насаждением обновленческого раскола. 6 марта 1923 г. Антирелигиозная комиссия при ЦК РКП (б) во главе с Е. Ярославским рассмотрела вопрос «о закрытии духовных академий» и приняла решение: «Духовные академии ликвидировать, как Тихоновские в Москве, так и евангельские в Питере»⁴. С этого момента Академия переходит на нелегальное положение.

В документе этого периода, а именно в дипломе священномученика Василия Надеждина, датированном 5/18 октября 1927 г., мы видим фамилии профессоров и перечень предметов, которые изучал отец Василий.  Диплом напечатан на старом бланке Московской Духовной академии, на нем стоит печать МДУ и подписи профессоров: и. о. ректора, проректора протоиерея Владимира Страхова, ординарного профессора С. Глаголева, священника Павла Флоренского (?), епископа Варфоломея (Ремова), С. Соболевского. На дипломе стоит номер — 86⁵.

Именно епископу Сергиевскому Варфоломею (Ремову) посвящена эта работа. Владыка стал студентом Московской Духовной академии в 1908 году. Еще будучи студентом 4 курса, он начал преподавать, а по окончании обучения был назначен исполняющим должность доцента по второй кафедре Священного Писания Ветхого Завета. Позже отец Варфоломей стал экстраординарным профессором, а с мая 1920 года — проректором Академии.

В июле 1917 года в Академии состоялся съезд ученого монашества, на котором был поставлен вопрос о том, чтобы сделать Духовную академию чисто монашеской, с подбором профессоров из числа монашествующих. Голосовавшие против такого решения профессора Московской Духовной академии тогда еще архимандрит Иларион (будущий священномученик Иларион Троицкий) и иеромонах Варфоломей (Ремов) подали свое отдельное мнение: «Считая желательным, чтобы церковная власть организовала одну Духовную академию с особым уставом, определяющим ее управление и быт на строго церковных началах, не находим, однако, никакой возможности согласиться с принятой съездом резолюцией. … Нельзя не признать того факта, что ученое монашество в настоящее время в общем не близко к богословской науке, а часто, к сожалению, относится к ней без должного уважения…»⁶.

Владыка искренне любил все, что связано с православным богослужением, любил духовный труд и молитву. В то время подобные явления в духовной академии, увы, были не слишком распространены. Его духовное рвение некоторые воспринимали как честолюбие и «кокетство монашеской позой»⁷, однако и эти люди не могли «обойти молчанием тот факт, что Варфоломей пользовался всеобщей любовью. Некоторые прихожане прямо-таки обожали его и готовы были сделать все, чем только могли его порадовать. А он никогда этой любовью не злоупотреблял, потому что не был корыстным человеком, наоборот, сам был готов помочь любому в трудном положении, и действительно помогал»⁸. Вот что вспоминает о нем известный философ Алексей Федорович Лосев, который вместе с супругой изучал под руководством отца Варфоломея симитическую филологию: «Я наблюдал его на богослужении в Зосимовой пустыни. С 11 вечера до 7 утра в церкви: полунощница, утреня, литургия. У него были противники, которые говорили о нем разное. Но я видел его в пустом храме, и я видел, как он стоит на амвоне и отвешивает поклоны — 300 поклонов, трехсотницу, или пятисотницу. Еврея, Шик⁹ такой, рукополагали во священники. После посвящения Варфоломей сказал ему: только сейчас ты подлинный еврей, когда ты принял православное священство»¹⁰.

6 сентября 1920 года архимандрит Варфоломей был арестован за проповедь, произнесенную им еще в 1919 г. по поводу предстоявшего вскрытия мощей преподобного Сергия Радонежского, когда отец Варфоломей был благочинным Покровского академического храма. На заключение по его «делу» наложена резолюция: «Заключить в концентрац. лагерь на десять лет. Содержать в Архангельском лагере»¹¹.

В показаниях на допросе 9 сентября 1920 года архимандрит Варфоломей сообщает (записано следователем, орфография сохранена): «В духовной академии читаю лекции по 2-й кафедре ветхого завета… Епархиальной властью, в частности особым указом епархиального совета, вследствие резолюции епископа Сильвестра, мне была поручена организация — перенос в Москву пастырско-богословских курсов. Моя деятельность в Сергиевском посаде сводилась к профессорству в неликвидированной и по сию пору Советской Властью в качестве ученого центра в Московской дух академии и к церковной работе в академической церкви¹². В Сергиевом Посаде я прекратил свою работу частично уже в декабре из-за поездок в Москву в Академию, а затем и совсем оставил посад из-за Академии переехав в Москву»¹³.

Его освободили 28 февраля 1921 года  «ввиду тяжкого состояния здоровья», потребовав «подписку о прекращении им вдальнейшем разлагающей к-р агитации под религиозным флагом»¹⁴. Крайне истощенного физически и тяжело больного, отца Варфоломея вынесли из тюрьмы на носилках.

Однако уже 10 августа 1921 г., в день празднования Смоленской иконы Божией Матери, Святейший Патриарх Тихон исповедник в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря совершил хиротонию о. Варфоломея во епископа Сергиевского, викария Московской епархии. Сергиевской кафедры прежде не было, поскольку Сергиев Посад не был городом. Владыка Варфоломей стал первым архиереем на вновь образованной кафедре. Поскольку лавра была закрыта, епископ Варфоломей жил в Москве. Вскоре по состоянию здоровья владыка уходит на покой, а уже в 1922 году последовало его назначение в московский Высоко-Петровский монастырь.

Официально монастырь был закрыт властями еще в 1918 году и действовал только как приходской храм, но владыка Варфоломей, став настоятелем его храмов, вскоре пригласил сюда братию Зосимовой пустыни, закрытой в 1923 году, ввел в обители Устав Зосимовой пустыни. Службы совершались монастырским чином, община росла. Монастырь в те годы не мог существовать открыто, тем более в центре Москвы, но владыка Варфоломей не жалел для сохранения монашеской общины ни своих сил, ни здоровья, ни даже своего честного имени (формально в 1928 году при очередном аресте он дал подписку ОГПУ о сотрудничестве, которое на деле никак не осуществлял, что и было вменено ему в вину при аресте в 1935 году).

По-видимому, церковная власть делала попытку сохранить Акадеию с новым названием. Документ, подтверждающий это, находим в «деле» отца Варфоломея 1921 года. Это удостоверение, выданное 29 января 1920 года «проживающему в г. Москве Варфоломею Федоровичу Ремову в том, что он состоит профессором Православной Народной Академии». На документе подпись: Помощник Ректора проф. В. Виноградов и круглая печать «Православная Народная Академия». Судя по штампу, «Православная Народная Академiя, организованная союзом духовенства и мiрян», располагалась в Епархиальном доме в Лиховом переулке¹⁵.

Обеспечение существования Московской Духовной академии в нелегальных условиях было одним из главных деланий епископа (с 1934 года архиепископа) Варфоломея. Иных возможностей серьезного обучения духовенства, кроме подпольного, новые власти не оставили. Протоиерей Владислав Цыпин, автор книги «История Русской церкви. 1917–1997» (М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997) пишет: «Лекции для желающих получить высшее богословское образование читались в Московском епархиальном управлении и до 1928 г. в Высоко-Петровском монастыре, настоятель которого епископ Сергиевский Варфоломей (Ремов) и возглавил полулегально существовавшую школу. На содержание школы собирались пожертвования в московских храмах. Варфоломей (Ремов), уже в сане архиепископа, был расстрелян в 1936 г. (год указан ошибочно), репрессиям подверглись и другие лица, преподававшие и учившиеся в этой богословской школе».

Помимо пастырских трудов и трудов, связанных с руководством тайным монастырем и тайной духовной академией в стенах Высоко-Петровского монастыря, а затем других храмов, куда переходила Петровская община, владыка Варфоломей выполнял и другие поручения Священноначалия. Он был прекрасным знатоком не только богослужебного устава, но и церковнославянского языка. По благословению митрополита Сергия владыка исправлял церковные службы и песнопения, поступающие на отзыв в Московскую Патриархию. «Добросовестно нёс он свое послушание до дня ареста, — пишет о нём митрополит Мануил (Лемешевский), — отмечал опытной рукой цензора и знатока своего дела все мусорное, плагиатное и оставляя бисеры в наследие Русской Православной Церкви»¹⁶.

Учебный план подпольной академии был унаследован от дореволюционной МДА, хотя и подвергся некоторой коррекции. Среди профессоров тайно существовавшей академии были священномученик Иларион (Троицкий, до ареста в 1922 году; † 28.12.1929), протоиерей Иоанн Смирнов (священномученик, расстрелян 10.12.1937 в Бутово), священник Павел Флоренский (до 1924, возможно 1927 года; арестован в 1928 и 1933 г., расстрелян 8.12.1937 г.), протоиерей Василий Виноградов (арестован в 1930 г., †1968 г.); С. С. Глаголев (арестован в 1928 г., расстрелян 19.09.1937), С. И. Соболевский (†1963 г.) и другие¹⁷. Лекции читались обычно в подсобных помещениях храмов (в подвалах, на колокольнях)¹⁸. Епископ Варфоломей читал лекции для небольшой аудитории в 15–20 человек, вмещавшейся на паперти Сергиевского храма¹⁹. По воспоминаниям прихожан Высоко-Петровского монастыря, для студентов академии устраивались экскурсии в Третьяковскую галерею, куда они ходили маленькими группами по 2-3 человека. Это могли быть занятия по богословию иконы.

Выпускники писали кандидатские и даже магистерские диссертации. Одним из ближайших и преданнейших духовных чад и помощников владыки Варфоломея был архимандрит (в последствии преподобномученик) Герман (Полянский). По воспоминаниям монахини Игнатии, «он часто во время службы подходил по делам к владыке и подолгу задерживался около его кресла. Он … постоянно держал ту или иную книгу под мышкой; вероятно, он помогал владыке в делах Академии, — нам, чадам других старцев, не было ничего известно об этом делании владыки»²⁰. В 1932 году отец Герман защитил магистерскую диссертацию, отзыв на которую составлен священномучеником митрополитом Анатолием (Грисюком), в прошлом ректором Казанской духовной акаде­мии. Отзыв заканчивается словами: «Ученая сторона диссертации довольно высока для нашего времени. Литература привлечена достаточно обширная. Автор изучил греческий язык и почти везде безошибочно переводит подлинный текст взятого церковного писателя. Он делает ряд экскурсов в литургику, в биографические тонкости. По всем этим данным и принимая во внимание условия для богословско-научных работ в нынешнее время, считаю автора... заслуживающим поощрения»²¹.

В начале 1933 года, по доносу, несколько клириков и прихожан Высоко-Петровского монастыря были арестованы (архимандрит Герман был арестован несколькими месяцами раньше). Из показаний доносителя: «Руководящую роль контр-рев. деятельностью и нелегальным монастырем занимают кроме еп. Варфоломея Ремова, иеромонахи: Полянский Борис Иванович, Скачков Исидор, Ширинский-Шихматов, Богоявленский Феодор… Лебедев Александр, Тихонов Митрофан. Контр-революционная деятельность означенного нелегального монастыря проводилась в направлении активной борьбы со властью путем вербовки и обработки в антисоветском духе молодежи с целью создания контр-револ. кадров тайного монашества, организации нелегальной академии…»²².

Профессор Павел Дмитриевич Лапин (также арестован в 1933 г. по делу тайной академии Высоко-Петровского монастыря) на допросе показал: «Были случаи (случаев до 20) когда ко мне приходили священники, как к быв. профессору духовной академии и просили проверить их работы по церковному праву на предмет получения ими учебной степени кандидата богословия…»²³. Профессор был обвинен в том, что «вел а/с [антисоветскую] агитацию, готовил а/с кадры нелегальной духовной академии», в период следствия содержался в Бутырском изоляторе, дальнейшая его судьба неизвестна.

Из показаний протоиерея Николая Смирнова: «Мечтой всего духовенства является организация легальной Духовной Академии, но поскольку в настоящих условиях организовать легальную Духовную Академию невозможно, то лица, желающие получить ту или иную ученую степень по богословию, подготавливались частным образом…»²⁴. Отец Николай был приговорен к трем годам ссылки в Казахстан за участие в подготовке антисоветских кадров нелегальной Духовной академии. Умер в ссылке. Дата смерти точно не установлена.

По-видимому, именно как руководитель МДА владыка Варфоломей приглашал к себе на квартиру преподавателей Академии, а также некоторых архиереев, приезжавших на сессии Синода. В 1934 году, например, на таких встречах присутствовал вернувшийся из ссылки профессор, магистр богословия святой мученик Иван Васильевич Попов, преподававший на кафедре патрологии до закрытия Московской Духовной академии. Он встретился здесь с митрополитом Арсением (Стадницким) и архиепископом Николаем (Добронравовым). Обсуждались на таких встречах и церковные вопросы. В феврале 1935 года на одной из встреч присутствовал митрополит Анатолий (Грисюк).

Архиепископ Варфоломей был арестован в начале 1935 года по групповому делу  «нелегального Высоко-Петровского монастыря», позже его дело было выделено в отдельное производство²⁵. Вопросы об Академии владыке уже не задавали. Главное обвинение властей — нарушение данной в 1928 году подписки о сотрудничестве: за 7 лет владыка ни разу не сообщил властям интересующие их сведения. Владыку обвини и в шпионаже в пользу Ватикана. Вокруг взаимоотношений с католиками и строился весь процесс, направленный против общины Высоко-Петровского монастыря. В последнем допросе владыки можно прочитать его «признание» в тайном принятии католичества и в террористических намерениях относительно советской власти, а также признание своей вины и просьбу о снисхождении. Однако многое в этом допросе заставляет усомниться в его подлинности.

В настоящее время исследования, касающиеся личности владыки, его взаимоотношений с католиками, продолжаются. Однако уже сейчас известно, что основные «свидетельства» против владыки — документы, подписанные архиепископом Мишелем д’Эрбиньи, и протокол допроса от 9-го апреля 1935 года нельзя назвать безоговорочно подтверждающими возводимые на владыку обвинения в тайном католичестве и секретном сотрудничестве с органами. Других же документов против владыки попросту нет. Имя его незаслуженно замалчивается исследователями истории Московской Духовной академии и Русской Православной Церкви начала ХХ века в целом.

В воспоминаниях современников и духовных чад владыка остался «несомненно, выдающейся личнос­тью и кончил свою жизнь как исповедник и новомученик Русской Церкви в тяжелые для нее годы… его путь — это путь человека, с детских лет отмеченного Богом, одаренного в научном отношении и, главным образом, одаренного живым чувством в поисках пути духовного. Это была ревностная, горячая душа, душа во всесожжении самого себя к Богу. Это был человек, внутри которого как бы никогда не угасали огонь любви к Богу, ревность по Богу, радование, горение о Нем»²⁶. Преподобномученик Игнатий (Лебедев) после расстрела владыки писал духовным чадам: «…Я его видел во сне служащим, в саккосе у престола»²⁷. Преподобномучение Герман (Полянский) написал в заключении канон в память о владыке. Наш выбор — верить святым или документам НКВД и иных врагов Церкви. Наш долг — искать правду и свидетельствовать о ней.

_____________________ 

¹ См.: Сосуд избранный: Сборник документов по истории Русской Православной Церкви / Сост. М. Склярова. СПб., 1994.  С. 273

² Сафонов Д. В. Священномученик Иларион (Троицкий): профессор Московской Духовной акаде­мии и церковный деятель (к 75-летию со дня преставления) // по материалам сайта Православие.ru: http://www.pravoslavie.ru/sm/5821.htm

³ Епископ Вениамин (Милов). Дневник инока. Письма из ссылки. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1999. С. 88–89

⁴ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 443а. Л. 32; Ф. 89. Оп. 4. Д. 115. Л. 8 // Цит. по: Сафонов Д. В. Священномученик Иларион (Троицкий)

⁵ Хранится в личном архиве Н. В. Крупиной, внучки священномученика Василия // Цит. по: Беглов А. Православное образование в подполье: страницы истории. // Журнал «Альфа и Омега» № 3 (50), 2007

⁶ Дамаскин (Орловский), иеромонах. Архиепископ Илларион. Журнал Московской Патриархии. 1998. № 6.

⁷ Волков Сергей. Возле монастырских стен. Мемуары. Дневники. Письма. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 2000. С. 100.

⁸ Там же. С. 102.

⁹ Иерей Михаил Шик, расстрелян 27.09.1937 г. на Бутовском полигоне.

¹⁰ Бибихин В. В. Из рассказов А. Ф. Лосева // Вопросы философии, 1992, № 10.

¹¹ ЦА ФСБ. Д. Р-28266. Л.5, 5об.

¹² ЦА ФСБ, дело р-28266. Л. 6 (впервые)

¹³ ЦА ФСБ, дело р-28266. Л. 7об (впервые)

¹⁴ Цит. по: Юдин Алексей. «Я готов на любые жертвы» (Расстрельное дело архиепископа Варфоломея) // Ж. «Истина и жизнь», 1996 г., № 2, с. 35

¹⁵ ЦА ФСБ, дело р-28266. Л. 45 (впервые)

¹⁶ Мануил (Лемешевский В.В.), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гг. (включительно). Erlangen, 1979–1989. Т. 6. С. 71.

¹⁷ Беглов Алексей. В поисках «безгрешных катакомб». Церковное подполье в СССР. М.: Издательский Совет РПЦ, «Арефа», 2008.  С. 55–58.

¹⁸ Там же. С. 58

¹⁹ Горе имеим сердца. Протоиерей Владимир Смирнов (духовные дети о духовном отце). Сост. А.Арцыбушев. М.: Индрик, 2004. С. 107.

²⁰ Игнатия (Петровская), монахиня. Высоко-Петровский монастырь в 20-30-е годы // Альфа и Омега. 1996, № 1(8). С. 125.

²¹ Емельянов Н. Е. Всегда ли надо доверять следственным делам? История одной канонизации. // Журнал «Нескучный сад». № 4 (11), 2005.

²² ЦА ФСБ РФ. Д. Р–27416. Лл. 136 об, 137.

²³ ЦА ФСБ РФ. Д. Р–27416. Лл. 63, 63об, 64.

²⁴ ЦА ФСБ РФ. Д. Р–27416. Лл. 112 об, 113.

²⁵ ЦА ФСБ РФ. Д. Р-39843.

²⁶ Игнатия (Петровская), монахиня. Высоко-Петровский монастырь в 20-30-е годы // Альфа и Омега. 1996, № 1(8). С. 117.

²⁷ Игнатий Лебедев, схиархимандрит. Письма из заключения. // Альфа и Омега. 1997, № 1(12). С. 107.