Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) и его служение до 1943 года

Изучение жизни и служения церковных подвижников и исповедников веры ХХ в. имеет огромное значение для нас, т.к. это не далекое прошлое, а ближайшая история, которая дает нам возможность воспринимать непреходящие духовные ценности, входить в опыт бескомпромиссной борьбы со злом, размышлять о вере и обращать внимание на свою духовную жизнь. Таким источником вдохновения и примером покаяния и смирения пред Богом и людьми, служения больным и немощным, является личность архиепископа Луки, в миру профессора-хирурга Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого.

Выдающийся ученый в области медицины, потомственный дворянин, выпускник художественного училища, автор многих медицинских монографий, талантливый хирург во времена гонений на православную церковь был деятельным защитником веры и бесстрашным проповедником, нес служение правящего архиерея, писал богословские статьи, помогал людям без лицеприятия в самых тяжелых условиях. Время его пастырского служения пришлось на лихие годы Советской власти, он был узником сталинских лагерей, гоним из ссылки в ссылку, лишен возможности преподавать и лечить больных. Свои научные труды в основном писал в тюремной камере. В то же время являлся лауреатом сталинской премии высшей степени и лечил именитых больных, преодолевая парадоксы и жестокость времени своей верой и бескомпромиссной жизнью, считал своей главной архиерейской обязанностью везде и всюду проповедовать о Христе, он не был оппозиционером, но был непримирим к проявлению зла, особенно внутри Церкви.

Родился будущий святитель 9 мая 1877 года в Керчи, в 1889 семья Войно-Ясенецких переехала в Киев, где Валентин окончил гимназию и художественную школу. По доброму старому обычаю директор гимназии при вручении аттестата подарил книгу Нового Завета как напутствие в жизнь: «…Ничто не могло сравниться по огромной силе впечатления с тем местом Евангелия, в котором Иисус, указывая ученикам на поля созревшей пшеницы, сказал им: "Жатвы много, а делателей мало. Итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою" [Мф. 9:37]. У меня буквально дрогнуло сердце, я молча воскликнул: "О Господи! Неужели у Тебя мало делателей?! " Позже, через много лет, когда Господь призвал меня делателем на ниву Свою, я был уверен, что этот евангельский текст был первым призывом Божиим на служение Ему» — вспоминает епископ Лука [1,18]. Наблюдая нищету, бедность, болезни и страдания людей, он принял окончательное решение стать врачом, чтобы приносить пользу обществу: «Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии» [3]. После выпускных экзаменов на медицинском факультете Киевского университета в составе Киевского медицинского госпиталя Красного Креста в 1904 году отправился на Русско-Японскую войну, заведовал хирургическим отделением в эвакуационном госпитале в Чите.

Работая с 1904 по 1917 гг. земским врачом в сельских больницах Курской и Саратовской губернии, Переславле , Валентин Феликсович трудился по 14-16 часов в сутки [2, 53], делал в год до тысячи операций, совершал поездки по районам эпидемии брюшного тифа, кори и оспы, стремился не щадя себя помогать больным [4, 89], имел высокий авторитет среди них. Одновременно он занимался серьезной научной работой: в 1908 году поступил в экстернатуру при московской хирургической клинике профессора Дьяконова, начал писать диссертацию. По результатам своих исследований, которые вел в немыслимо трудных условиях, издал в 1915 г. Петрограде книгу «Регионарная анестезия» с собственными иллюстрациями, а в 1916 году Валентин Феликсович защитил эту работу как диссертацию, получив степень доктора медицины. В октябре 1917 г. семья Войно-Ясенецких переехала в Ташкент.

Профессор Войно-Ясенецкий посещал воскресные и праздничные богослужения, был активным мирянином — «Я скоро узнал, что в Ташкенте существует церковное братство, и пошел на одно из заседаний его. По одному из обсуждавшихся вопросов я выступил с довольно большой речью, которая произвела большое впечатление. Это впечатление перешло в радость, когда узнали, что я главный врач городской больницы» [3]. Настоятель привокзальной церкви протоиерей Михаил Андреев в воскресные дни по вечерам устраивал в храме встречи, на которых проводились беседы на темы Священного Писания и пелись духовные песни.

C наступлением эпохи кровавой революционной неразберихи и постоянных переворотов в Туркестане после подавления в январе 1919 г. антибольшевистского восстания под руководством К. П. Осипова на горожан обрушились репрессии: в железнодорожных мастерских вершила революционный суд «тройка», обычно приговаривавшая к расстрелу. Войно-Ясенецкий был арестованпо доносу санитара, руководствующегося «классовым правосознанием». До рассмотрения дела его заметил один из известных деятелей Туркестанской ячейки РКП (б), который знал Войно-Ясенецкого в лицо, после расспросов он отпустил арестованного в больницу, угроза жизни миновала [1, 52-53].

В конце 1920 года Войно-Ясенецкий присутствовал на епархиальном собрании в качестве гостя, где произнёс речь о положениях дел в Ташкентской епархии. Под впечатлением этого епископ Туркестанский и Ташкентский Иннокентий (Пустынский) предложил Валентину Феликсовичу стать священником. «…У меня никогда не было и мысли о священстве, но слова Преосвященного Иннокентия принял как Божий призыв устами архиерея и, ни минуты не размышляя, ответил: "Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу! " — вспоминает епископ Лука. Уже через неделю он был посвящён в чтеца, певца и иподьякона, затем во время Литургии в сан дьякона, а 15 февраля 1921 года в праздник Сретения Господня был рукоположен во иерея епископом Иннокентием [1, 56]. Это неординарное событие посвящения в дьякона известного врача с ученой степенью произвело огромную сенсацию в Ташкенте. «…При виде кощунственных карнавалов и издевательств над Господом нашим Иисусом Христом, мое сердце громко кричало: "Не могу молчать! " И я чувствовал, что мой долг защищать проповедью оскорбляемого Спасителя нашего и восхвалять Его безмерное милосердие к роду человеческому» — пишет святитель [1, 57].

Отец Валентин был назначен четвёртым священником собора, служил по воскресеньям, на него была возложена обязанность проповеди: «Кроме проповеди при богослужениях, совершаемых Преосвященным Иннокентием и мною самим, я проводил каждый воскресный день после вечерни в соборе долгие беседы на важные и трудные богословские темы, привлекавшие много слушателей, целый цикл этих бесед был посвящен критике материализма. Богословского образования я не имел, но с Божией помощью легко преодолевал трудности таких бесед» [3]. В течение двух лет ему приходилось часто вести публичные диспуты при множестве слушателей с антирелигиозными пропагандистами, в т.ч. из бывших иереев и миссионеров, которые оканчивались их посрамлением.

Весной 1923 года съезд духовенства Ташкентской и Туркестанской епархии рассматривал отца Валентина в качестве кандидата на должность архиерея. В Ташкентской епархии многие видные протоиереи перешли в раскол. Под руководством ГПУ было сформировано Высшее Церковное Управление (ВЦУ), которое предписывало епархиям переходить к обновленческому движению, по этой причине епископ Иннокентий был вынужден уехать из Ташкента. Поддерживать патриарха Тихона в эти дни означало открыто заявить о своем несогласии с властями. В мае 1923 г. Валентин Феликсович был пострижен в монахи ссыльным епископом Уфимским Андреем (Ухтомским), он же и выбрал для него имя евангелиста, апостола и врача Луки. Недалеко от Самарканда отбывали ссылку два архиерея — епископ Волховский Даниил (Троицкий) и епископ Суздальский Василий (Зуммер), с ними также жил московский священник протоиерей Свенцицкий — хиротония с наречением архиерея Луки титулом епископа Барнаульского состоялась 31 мая 1923 года, не смутило то обстоятельство, что он не был архимандритом, только иеромонахом. Патриарх Тихон, узнав о хиротонии, утвердил её законность [1, 93-97]. Ввиду невозможности отъезда в Барнаул, епископ Андрей предложил Луке возглавить Туркестанскую епархию.

Епископ Туркестанский и Ташкентский своими посланиями к мирянам, проповедями вдребезги разнес общественный покой в столице Туркестана, объясняя гибельность для православной Церкви пути «живоцерковников». К августу 1923 года все храмы Ташкента были захвачены обновленцами, но стояли пустыми — паства «завещание» епископа Луки восприняла как слова пророка. В отпечатанных на машинке листах он призывал паству идти в храмы, где служат достойные иереи; подчиняться силе, если будут отбирать храмы, но не иметь общения с «вепрем» (живоцерковниками); если не останется храмов, то считать себя отлученными от богослужения и «ввергнуться в голод слышания Слова Божия» [1, 110] . Реакцией властей стала травля владыки, в газете «Туркестанская правда» появилась статья «Воровской архиепископ Лука», призывавшая к его аресту; ГПУ начало постоянное скрытое наблюдение за ним по указанию руководства Туркестана.

Первый арест через две недели после хиротонии положил начало одиннадцати годам тюрем и ссылок. Архиепископ Лука вспоминает, что чекист поставил вопрос ребром: «Так кто же вы — друг наш или враг наш? Я ответил: "И друг ваш, и враг ваш, если бы я не был христианином, то, вероятно стал бы коммунистом. Но вы воздвигли гонение на христианство, и поэтому, конечно, я не друг ваш"» [3]. Как политического преступника его отправляют по окончании дела в Москву в распоряжение руководства ГПУ (не было слушания дела гласным порядком), в течение недели ему разрешено жить на частной квартире. За эту неделю епископ Лука дважды бывал у Патриарха Тихона, один раз служил литургию вместе с ним в церкви Возненсения в Кадашах. После службы патриарх разъяснил свою позицию в послании от 15 июля 1923 г., в котором было заверение в лояльности к власти [1, 118]. Войно-Ясенецкий был осужден и выслан в Восточную Сибирь сроком на два года, 18 января 1924 года святитель Лука в группе ссыльных арестантов прибыл в Енисейск.

В ссылке Валентин Феликсович вел врачебный приём, делал операции. Помимо этого, епископ Лука совершал богослужения на дому, отказываясь служить в церквях, занятых живоцерковниками; открыто объявил себя законным епископом; проповедовал о грехе церковного раскола, православное население Енисейска стало игнорировать службу в обновленческих церквях, все жители округи и монастырский священник стали сторонниками Патриарха Тихона [1, 119-123]. Такая деятельность вынудила ГПУ отправить его в новую ссылку в глухую деревню Хая, а затем в Туруханский край. Примечательно, что в 1913 г. по этому же пути за Полярный круг ехал в ссылку Иосиф Джугашвили. В отличие от последнего, епископ Лука все тяготы переносил без ропота. Власти предложили сделку: сокращение срока ссылки за отказ от сана, епископ Лука решительно отказался. «Сама Ваша религиозность есть преступление, за которое мы будем преследовать вас беспощадно» [1, 143] — за словами представителя власти последовало дело: новой мерою пресечения стала высылка гр. Войно-Ясенецкого в деревню Плахино. В разгар зимы последовало длительное (250 км) путешествие за Полярный круг по льду замёрзшего Енисея на открытых санях. После постановления об освобождении от 20 ноября 1925 обратный путь «…по Енисею был поистине архиерейским путем, ибо на всех тех остановках, в которых были приписные церкви и даже действующие, меня встречали колокольным звоном и я служил молебны и проповедовал» [1, 132] — вспоминал владыка. По возвращении в Ташкент святитель был лишен церковной и университетской кафедр, работы в городской больнице, здоровье его было подорвано ссылкой. Он служил как рядовой священник в церкви преп. Сергия Радонежского по воскресным и праздничным дням, занимался частной практикой на дому, принимая по 15-20 человек в день. Вокруг хирурга постоянно находились молодые люди, добровольно помогавшие ему, учившиеся у него профессии, а тот посылал их по городу искать и приводить больных бедных людей, которым нужна врачебная помощь. Из храма после литургии его всегда провожала большая толпа народа — разжалованный владыка, лишенный аудитории, чьи книги не печатались, а проповеди замалчивались, оставался владыкой человеческих душ. Его дом превратился в своеобразное государство в государстве, на территории которого не было советской власти и атеизма. Долго такое положение власти не могли терпеть [1,134 -135] и во второй половине 1929 года ОГПУ сформировано уголовное дело против святителя Луки (обвинение было построено на страшной истории самоубийства профессора-физиолога И. П. Михайловского).

Сталин в 1928 г., начиная коллективизацию, сетовал на то, что духовенство не было с корнем ликвидировано и отравляло души масс. Святитель Лука был арестован 6 мая 1930 г. [1, 138]. Его держат в переполненной камере, затем переводят в тюремную больницу по состоянию здоровья, откуда он пишет руководителям ОГПУ, потом председателю СНК А. И. Рыкову ходатайства с просьбами выслать его в сельскую местность Средней Азии,затем с просьбой выслать из страны. В качестве аргументов приводит скорую возможность публикации «Очерков гнойной хирургии», которые пошли бы на пользу советской науки, предлагает основать клинику гнойной хирургии [1, 140-141]. Не получив ответа на письменное обращение, объявляет голодовку. «Нам выгоднее сразу отделаться от Вас, чем постоянно возиться с Вами» [1, 143] — звучат слова тюремщиков. 15 мая 1931 г. дело было рассмотрено в НКВД и принято внесудебное решение выслать Валентина Феликсовича в Северный край сроком на три года [1, 145]. Обвинительное заключение святитель не признал. Со второй половины августа 1931 года Войно-Ясенецкий отбывал заключение в концлагере (ИТЛ) «Макариха» возле города Котлас, в котором целыми семьями жили «раскулаченные» многих губерний, затем на правах ссыльного был переведён в Котлас, позднее — в Архангельск. Там он испытывал большие затруднения с жильем, врачи больницы и епископ Архангельский встретили его недружелюбно. Вёл амбулаторный приём, консультировал местных врачей — оперировать ему запрещалось, молился владыка дома, т.к. были закрыты и разграбили все храмы города, религия была «побеждена». Его вызывали в Москву, где особый уполномоченный коллегии ГПУ предлагал хирургическую кафедру в обмен за отказ от священнического служения; архиепископ Лука ответил, что сан епископа никогда не снимет, хотя состоит на покое и при нынешних условиях не считает возможным продолжить служение. После такого заявления вместо освобождения владыке прибавили еще полгода к ссылке [2, 214].

После окончания ссылки в ноябре 1933 он ездил в Москву в канцелярию Местоблюстителя Патриарха митрополита Сергия, секретарь канцелярии предложил занять какую-либо архиерейскую кафедру, но он отказался от этой возможности; едет в Ташкент и Андижан, где работает практическим хирургом [1, 150]. К осени 1934 г. Войно-Ясенецкий сумел добиться публикации «Очерков гнойной хирургии», вновь заявил о себе как крупный ученый-хирург, т.к. монография приобрела мировую известность. Удачная операция, которую он сделал по стечению обстоятельств видному партийцу, личному секретарю Ленина, управляющему делами Совнаркома Н.П.Горбунову, в одночасье изменила статус профессора-епископа. Поступило предложение возглавить Сталинабадский НИИ, на что он ответил — только в случае восстановления городского храма, в чем было отказано [4, 373]. Но ему разрешили читать лекции, стали приглашать для консультаций к высокопоставленным партийцам, назначили руководителем крупного отделения института неотложной помощи города Ташкента; он много оперировал, служил в храме [1, 156] .

Принятая в конце 1936 г. в СССР Конституция провозглашала свободу слова, но на деле была призвана подвести «базу» под произвол и беззаконие. 24 июля 1937 года святитель Лука был  арестован в третий раз по обвинению в заговоре в составе «контрреволюционной церковно-монашеской организации» для активной борьбы с советской властью [1, 161]. Не все, арестованные по этому «делу» епископы и священники, смогли выдержать пытки, оговорили себя и других людей. Свои религиозные взгляды епископ Лука не скрывал перед сокамерниками, со всеми был сдержан, готов любому оказать медицинскую помощь, мог поделиться пайкой. «Мне твердят: сними рясу — я этого никогда не сделаю, она останется со мной до самой смерти» [1, 160] — веру и дух этого человека сломить было невозможно. В знак протеста объявляет голодовку, продлившуюся 18 суток. Несмотря на длительные допросы методом «конвейера», психологическое давление, избиения, святитель Лука отказывался признавать абсурдные обвинения и называть имена «заговорщиков». Более того, он обвинил своих палачей в использовании пыток для получения показаний, в ответ чекисты составили акт о клевете на органы НКВД. 12 марта 1939 г. следствие завершилось, материалы дела были отправлены в Москву, 13 февраля 1940 г. дело рассмотрено на заседании особого совещания при НКВД (ввиду расстрела основных свидетелей). Обвинение ни по одной статье не было признано доказанным и подсудимого приговорили к высылке в Красноярский край сроком на 5 лет [1, 166].

В начале Великой Отечественной войны ссыльный профессор написал телеграмму председателю президиума Верховного совета СССР Михаилу Калинину: «Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий… являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука» [1, 169]. Телеграмму в Москву не передали, но с октября 1941 года профессор Войно-Ясенецкий стал консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Он ежедневно проводил в операционной по 8-9 часов, делая 3-4 операции в день, что приводило к физическому и нервному истощению; жил в каморке, терпел лишения — для него даже не находилось обеда на кухне госпиталя, в котором он оперировал. В середине 1942 г. закончилась его ссылка, в начале 1943 года епископ Лука был назначен архиепископом Красноярским и Енисейским — священный Синод РПЦ при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял лечение раненых к доблестному архиерейскому служению. 31 мая 1943 года исполнилось 20 лет рукоположения иеромонаха Луки в епископа, все эти годы отвергнув страх, прославлял он Господа, проходя вместе с ним свой терновый путь: «Мое служение Богу для меня величайшая святыня и первейший долг… в служении Богу вся моя радость, вся моя жизнь, ибо глубока моя вера» [1, 170]

Преподобный Силуан Афонской говорил, что «святые — соль земли; они — смысл ее бытия; они тот плод, ради которого она хранится. А когда земля перестанет рожать святых, тогда отнимется от нее сила, удерживающая мир от катастроф». Епископ Лука являет своей жизнью святость, значение которой выходит за пределы земной истории в мир вечности. «Если станете описывать мою жизнь, не пробуйте разделять хирурга и епископа. Образ, разделенный надвое, неизбежно окажется ложным» — говорил архиепископ Лука [1, 8]. Его отношения с обществом строились так — он согласен был существовать в этом обществе только при одном условии: если ему сохранят право на веру. Мир без веры, без строгого нравственного порядка, без помощи ближним, без слова о Христе был для него попросту невозможен; Лука не раз демонстрировал властям свою готовность, если надо, умереть за веру. Блестящий дар проповедника заключался не только в ярком и образном слове, но и в том, что его проповедь была его исповеданием. В 2000 году Архиерейским Собором Русской православной церкви прославлен как исповедник (святой) в сонме новомучеников и исповедников Российских. Слово проповеди архиепископа Луки своей пастве в 1957 г. значимо и для нас: «Вера в Господа Иисуса и любовь к Нему ярким пламенем пылала в сердцах святых мучеников и давала им силу переносить ужаснейшие мучения и страшную смерть… Будем же, братья и сестры мои, жить так, чтобы во тьме окружающего нас неверия светить хотя бы слабым светом своих душ, а по смерти своей воссиять как солнце в вечном Царстве Отца нашего Небесного».

Литература

1. Глущенков В.А. Святитель Лука — взгляд в будущее. Ростов н/Д., 2007.

2. Лисичкин В. А. Лука, врач возлюбленный. М., 2009.

3. Лука (Войно-Ясенецкий), свт., архиепископ Симферопольский и Крымский.

 Я полюбил страдание: автобиография. Режим доступа: http://lib.rus.ec/b/279987/read#t2 (дата обращения: 19.07.2012).

4. Шевченко Ю.Л. Приветствует вас святитель Лука, врач возлюбленный. СПб., 2007.