Пути формирования национальной элиты
Большую часть жизни я провёл в обществе, где слово «элита» редко применялось в описании общественных процессов и несло на себе печать презрения и неприязни. Сегодня это слово употребляется несравненно чаще, однако оно по-прежнему сохранило негативные или иронические коннотации в большинстве случаев своего применения. Пожалуй, за исключением социологии, где слово «элита» обрело вид формальной, безоценочной дефиниции – «лица, принимающие решения». Поэтому даже сама постановка вопроса о путях формирования национальной элиты носит рискованный характер и уместна лишь в кругу людей, придающих этому понятию позитивный смысл.
Советская идеология, глубоко въевшаяся в сознание каждого из нас, выросших в старые времена, высшей ценностью полагала свободу и равенство людей вне зависимости от их социального происхождения и бэкграунда. Я, конечно, говорю о позднем социализме «оттепели» и «эпохи застоя», уже после провозглашения общенародного государства и отказа от концепции гегемонии пролетариата. В высокой степени эти идеологические установки сохраняют связь с нормативной идеологией новоевропейской цивилизации, где свобода, равенство и демократия приобрели к настоящему времени сакральное звучание. Именно это обстоятельство позволило Горбачёву, опираясь на доктрину общечеловеческих ценностей, направить развитие СССР по пути «возврата на столбовую дорогу цивилизации».
Вместе с тем, реальная практика функционирования социумов, будь то в рамках советского авторитаризма или исторически предъявленных демократий, имеет мало общего с нормативными верованиями. За фасадом всеобщих выборов, построенных на принципе «один человек – один голос», со всё расширяющимся представлением о равенстве – равенстве без берегов – утвердилась общественная система, где соперничающие элиты манипулируют поведением охлоса, преследуя свои эгоистические цели. Демократия и культ равенства не привели к равному участию в принятии решений, но лишь девальвировали нравственные принципы правящих элит и снизили уровень их компетентности. Повседневное бытие и развитие невозможны без лидерства элит и дифференциации общественных ролей в зависимости от культурного статуса людей и социальных страт. Отсюда следует, что качество элит относится к самым фундаментальным ресурсам и ограничителям общественного развития.
Когда мы оборачиваемся на состояние дел в нашей стране, мы обнаруживаем:
- распад территориальных и деградацию культурно-профессиональных сообществ;
- рост социального неравенства, принимающий отвратительные и опасные формы;
- упадок образования, медицины и иных социальных институтов;
- застой в экономике;
- проникающую во все сферы коррупцию;
- безразличие к ближнему, недоброжелательность
и интеллектуальную ограниченность.
И многие из нас лихорадочно ищут пути духовного возрождения общества, роста благополучия, уповая на реформы, которые наконец-то поправят состояние дел. Но раз за разом этим надеждам суждено рассыпаться в прах. Ни новые институты, ни вожделенные законы, ни новые лица не приносят желанных результатов.
Если в стране совершенные законы, но дурной правитель, страна придёт в упадок; если в стране негодные законы, но правитель мудр, страна придёт к процветанию – так в моём вольном изложении звучит максима Конфуция, которая перекликается со словами отца народов: «Кадры решают всё». Невозможно изменить состояние дел к лучшему в стране с негодными элитами. Неквалифицированное, но своекорыстное властвующее сословие не в состоянии принять верные решения, не способно создать эффективную правовую систему, однако способно эффективно использовать собственную некомпетентность для личного обогащения. В достижении собственных эгоистичных целей наши элиты энергичны, изобретательны, успешны и прекрасно понимают условия своего успеха и безнаказанности: отсутствие контрэлиты – квалифицированной, бескорыстной, ориентированной на достижение национальных целей.
Поэтому я убеждён, что полагаться на формирование меритократии, то есть элиты, одновременно грамотной и проникнутой гражданскими чувствами и нравственными ценностями, в рамках государственных программ и институтов бесполезно. Я могу себе представить условия, когда образование приведёт к росту квалификации правящей элиты или бизнес-сообщества. Но я не вижу принципиальной возможности взрастить поколение бюрократии или политиков (не говоря уже о предпринимателях), проникнутое нравственными ценностями, преданное общему делу – республике – в современных учебных заведениях. Особенно в нашей стране, где из школы сознательно вытравливалось воспитание и идеологические установки.
Единственная возможность взрастить достойные элиты находится вне государства – в рамках гражданского общества. Только мы сами, не полагаясь на поддержку, а тем более на инициативу властей, можем предъявить образцы достойного участия в делах и судьбах страны. Так всегда случалось в истории. Можно ли описать становление христианства, внесшего новую нравственную организацию в жизнь людей, как процесс, инспирированный государством или им поддержанный? Можно ли так интерпретировать становление этики служивого сословия в Китае? Что уж говорить о гражданской ответственности Нового и Новейшего времени, во многих случаях формировавшейся не столько в рамках государственных институтов, сколько в противопоставлении им.
Часто я называю имена Сиддхартхи Гаутамы, Конфуция или Христа, обращаясь к образцам, всем хорошо известным. Но можно было бы назвать Сократа, Сергия Радонежского или Махатму Ганди. Во всех этих случаях личный пример, безукоризненное служение людям рождали традицию или школу, меняющую мир. Это классический путь для истории, располагающей веками для совершенствования элит. Увы, мы сегодня не готовы смириться со столь долгим, не гарантирующим успеха путём. Путём со срывами в катастрофы, требующим бесконечной жертвенности подвижников и бесчисленных страданий простых людей. Да и цена безграмотности и нечистоплотности во власти сегодня во сто крат выше, чем в прошлом. Во времена великих Учителей только немногие ясно видели цель своего призвания, своей миссии. Ныне многие, наученные историей, осознают важность компетентности и гражданской этики. Поэтому сегодня возможно не только житие подвижника, как пример для подражания, но и объединение обеспокоенных для создания институтов производства элит.
В юности меня поразил рассказ о том, что три гения немецкой культуры – Гегель, Шеллинг и Гёльдерлин жили в одной каморке, учась в Тюбингенском университете. Каждый из них оказал огромное влияние на немецкую и мировую культуру, и хорошо известно, как сильно они повлияли друг на друга. Великие одиночки являются миру едва ли не в любую эпоху. Однако же гораздо чаще они появляются во времена, когда в обществе возникают множественные очаги культурного напряжения. И очень часто они являются нам не одиночками, но целыми гроздьями. Разумеется, в этом процессе много удивительного, основанного на случайности, на неординарных качествах людей и времени. Однако фундаментальная, я бы сказал, технология становления крупных талантов коренится во взаимодействии ученика и учителя в достойном окружении. Мысли, а тем более системе мыслей, системе этики необходима критическая масса дарований, собранных в одном месте и в одно время.
Мы не знаем, каково наше время. Современники не в силах оценить качество текущих процессов. Поэтому нам не дано предсказать, родят ли любые усилия нашего общества достойных духовных лидеров. Так же трудно предсказать рождение вечных шедевров под пером поэта или под кистью художника. Мне запало в душу высказывание крупного японского художника-керамиста Аракавы: «Из сотен, может быть, тысяч чаш и блюд, которые создаются на этом гончарном круге, лишь одна или две приобретают качества, которые характеризуются, как художественные. Но порой почти невозможно отличить эту единственную чашу или блюдо от сотен других». Рождение шедевра подобно чуду. Но чтобы чудо свершилось, почти всегда необходима повседневная рутинная работа мастера, основанная на совершенстве технологий. В подготовке элиты, если мы этого действительно хотим, нам также необходимо следовать проверенным временем технологиям обучения и воспитания. Это путь отыскания и собирания талантов в пучки и гроздья. Это касается и учеников, и учителей. Нам надо вылепить десять тысяч своих горшков, чтобы лишь один или два из них стали произведением искусства.
В нашей истории памятен Царскосельский лицей. И хотя он знаменит своим первым выпуском, он и в дальнейшем играл важную роль в формировании национальной элиты. В мировой культуре мы сможем найти множество всплесков такого рода. И этот опыт должен понудить нас использовать его в стремлении к преображению России. Я уверен, что создание негосударственных образовательных центров, где можно было бы собрать талантливых педагогов и подающих надежды учеников, - вполне осуществимый путь гражданских усилий по формированию национальной элиты. Разумеется, это не может быть частный университет. Для такого начинания у нас нет не только ресурсов, но и юридических механизмов. Однако нечто вроде школ Аристотеля или Конфуция, нечто среднее между лицеем и монастырём, нечто похожее на первоначальные университеты вполне возможно. На мой взгляд, здесь важно не только совместное обучение талантливой молодёжи под руководством квалифицированных профессоров, но и совместное проживание учеников и учителей, обеспечивающее нравственный рост и расширение кругозора студентов.
Само собой, в центре такого начинания может стоять только моральный, духовный авторитет. В каком-то смысле, я имею в виду личную школу выдающегося человека. И таких школ можно создать ровно столько, сколько найдётся этих самых моральных лидеров, ровно столько, сколько согласятся поддержать состоятельные люди России. Каков бы ни оказался вклад таких образовательных центров, он будет содействовать становлению новой элиты. Несомненно, что это долгая работа и она потребует много учителей и моральных лидеров. Именно их подготовкой могут заняться такие неформальные учебные центры. Реальный всплеск возрождения невозможен по желанию даже очень значительных личностей. Для него должно созреть общество. Конфуцию или Сократу внимали десятки учеников, и они создали школы, которые преобразили культуру Востока и Запада. Оглядываясь окрест, я с сожалением должен сказать, что не вижу сонма учеников, жаждущих учения. Но ведь и учителей нет. И если вдруг жизнь переменится и приготовятся ученики, учителя должны быть готовы.