«Я не понимаю, что такое духовное выгорание»

– Труд священника более всего связан с личными дарами и призванием. Когда человек принимает решение о выборе священнического пути –семинарист, например, есть ли какой-то признак, что это верный выбор?

Священник Георгий Кочетков: Всё зависит от того, что люди понимают под священством. Единого понимания, к сожалению, нет. Некоторые смотрят на это, скорее, как на работу – почётную, влиятельную, трудную, к слову говоря, – и хотят, чтобы она была высокодоходной. Идущих в священники, чтобы разбогатеть, не большинство, но они всегда есть. Конечно, есть немного людей, которые думают, что быть священником – это особое призвание от Бога, которое связано со служением Богу и Церкви. Это такой харизматический подход, и он нечасто встречается у семинаристов. Семинарист обычно человек, который думает о приходском служении, редко о чём-то ещё, и он, конечно, хочет получить хороший приход. Но что такое хороший приход? Это тоже понимается очень по-разному. Для кого-то это место, где есть люди думающие, интеллигенция, молодежь или люди просто глубоко верующие. Приход может быть понят и просто как собрание случайных людей, имеющих духовные потребности, которые надо удовлетворять, и за это, естественно, что-то получать для себя в виде уважения, почёта ну и какого-то материального вознаграждения.

Поэтому не так легко ответить на ваш вопрос. Если человек ждёт от своего служения в сане просто хорошей жизни, довольно интересной, разнообразной или просто приятной и доходной, то иногда приходит разочарование. Человеку может казаться, что есть какие-то факторы внутри церкви, которые не позволяют ему нормально устроиться, нормально служить. Если же человек думает о священстве как о харизматическом служении, то он не зависит ни от чего и ни от кого – ни от начальства, ни от хороших или сложных отношений с архиереем, благочинным, настоятелем, ни от расположения властей.

Поэтому нужно, чтобы люди возвращались к первоначальному отношению к священству, которое соотносит человека, выбравшего этот путь, прежде всего с Богом и церковью. И даже, прямо скажем, с Церковью с большой буквы – не просто как с каким-то официальным учреждением или социальным институтом, а как с пространством действия Божьего и человеческого, действия Святого Духа. Тогда человеку будет ясно, есть у него это призвание от Бога или нет. Мне представляется, что люди должны меньше связывать свое священническое служение с внешним благополучием, почётом, или, хуже того, просто с личной духовной властью. Некоторых это может легко очаровывать, но это легко ведёт и к разочарованию. И тогда человек, даже ещё не закончив семинарию, видя, как всё непросто в церковной системе, теряет надежду на самореализацию и уходит.

В харизматическом случае, что, конечно, является нормой, для священнического, точнее пресвитерского служения – служения старшего христианской православной общины, человек не подходит тогда, когда он не способен заботиться о других или когда у него какие-то есть серьезные духовные, душевные или физические препятствия для осуществления пастырской заботы, требующей полного отдания себя на служение Богу и Церкви. Далеко не каждый призван быть старшим. И если человек увидел, что он не может быть старшим, пусть он поймет это вовремя и не рукополагается, а лучше скажет себе: «Я буду хорошим помощником тем людям, которые будут у нас в общине, в церкви старшими».

– Сейчас люди в основном становятся священниками по своей личной инициативе. Собор 1917-1918 годов вернул представление о древней норме, о том, что церковное собрание опознает и само избирает себе пресвитера. Нужно и возможно ли сейчас для тех, кто уже служит в священническом сане, восполнение этой традиции народного избрания, подобно тому, как иногда восполняют таинство крещения тех, кто был крещен без оглашения, не зная ни Евангелия, ни православной традиции? То есть нужно ли ему от народа получить эту рецепцию?

Священник Георгий Кочетков: Да, конечно нужно. Мы не можем больше игнорировать основные положения Великого Московского собора 1917-1918 годов и должны думать об этой церковной рецепции – признании православным народом своих старших. Лучше всего, чтобы священник был избираем, но это многого требует и от самого кандидата, и от тех, кто его избирает. Дело в том, что церковное сознание сейчас, к сожалению, искажено так называемой клерикалистской экклезиологией, когда считают, что всё в Церкви может происходить только по благословению начальства, а не просто Господа Бога, только по инициативе сверху, а снизу ничего определяться не может. Это неправославное понимание Церкви, и его нужно непременно менять.

Таким образом, сегодня вопрос об избрании священников уже должен ставиться и одновременно должна проводиться подготовка людей к разумному и ответственному избранию своих старших в церкви. Для этого приход должен быть не просто собранием случайных людей – пришли и ушли, а это должна быть приходская если не община, то такая общность, где люди умеют и хотят жить вместе и отвечать пред Богом, пред Церковью, перед своей совестью за то, что происходит во всех сторонах их жизни, которая не может укладываться только в узкоцерковные рамки. Этот вопрос явно назревает, но пока нет общности между христианами, пока нет ответственности в их взаимоотношениях, пока нет в достаточной степени свободы и любви между ними, до тех пор, конечно, вопрос о прямом избрании клира поставлен быть не может. Это всё вопросы серьезные: и об избрании человеком себе духовника, и об избрании священников и епископов. И важно понять, как их решать без расколов, без каких-то возмущений и смущений в церкви.

– Вы говорите о священнике как о старшем в церкви, но люди больше замечают пастырские функции, богослужебную или административно-хозяйственную сторону его жизни и служения. Что главное? И есть ли какие-то примеры служения священника, современные или из недавнего прошлого, которые вы могли бы предложить выбравшим этот путь?

Священник Георгий Кочетков: Священник должен быть, конечно, человеком молитвы, человеком слова и дела, так чтобы его слово не расходилось с делом. Священник должен быть внимательным к жизни каждого христианина, прихожанина, но и к жизни других людей, общества, культуры, жизни своего народа. Сейчас редко кто решается на подобного рода размышления и действия. Но всё-таки примеры есть – и среди молодёжи, и среди тех, кто уже понимает, что жизнь в церкви это тоже духовная брань, духовная война за Бога, за Божью правду и истину, за любовь и свободу. Есть и те, кто понимает, что кадило и кропило – это не то, что определяет священническую жизнь и служение, кто понимает, что нельзя всё измерять доходами и административно-хозяйственными показателями. Если среди приоритетов священника на первом месте стоит совместное служение Богу и ближнему, то он ощущает себя старшим и ему даются для этого благодатные силы, разумение, смирение и дерзновение, то есть свобода и мужество в решениях и действиях. За последние годы и десятилетия такими были в Москве отец Всеволод Шпиллер, отец Виталий Боровой, в Латвии – старец отец Таврион Батозский, в Псково-Печерском монастыре удивительный, милосердный человек, очень отзывчивый отец Иоанн (Крестьянкин), а в самом Пскове – отец Павел Адельгейм.

Сейчас есть много хороших молодых священников, имеющих добрые намерения, но они ещё не настолько прошли все искусы, не настолько укрепились, чтобы можно было привести их в пример. Увы иногда они ломаются, не выдерживают искушений, происходящих из церковной среды, как это случилось с некоторыми моими знакомыми хорошими священниками, которые могли бы делать много доброго именно как пастыри, собиратели церкви, устроители общин, братств, каких-то неформальных духовных христианских отношений.

– В обществе, в семье, с друзьями священник продолжает нести своё служение или он как обычный человек, становится в ряд с любым христианином? 

Священник Георгий Кочетков: Я считаю, что священник не должен зависеть от своего места пребывания и внешнего вида. Его служение не зависит от того, какие у него облачения – дорогие или дешёвые, в подряснике он ходит по улице или без. Всё это уже применяется к отдельному человеку, как именно ему лучше, чтобы его свидетельство о Христе было постоянным и качественным. Человек должен всегда быть самим собой, он не должен подавляться страхом и жить по принципу «чего изволите». Это касается и начальства, церковного или светского, это касается и всех остальных, включая членов семьи и тех людей, с которыми он служит, и соседей, знакомых, церковных или нецерковных друзей.

– В последние годы очень часто одной из главных проблем священнического служения называют психологическое и духовное выгорание. Считаете ли вы эту проблему существенной, и за 30 лет служения сами вы чувствовали ее на себе?

Священник Георгий Кочетков: Я на себе эту проблему никогда не чувствовал – я вообще не понимаю, что такое духовное выгорание. Мне кажется, это такой эвфемизм для того, чтобы как-то оправдать в глазах общественности людей, которые ломаются, не выдержав трудностей своего положения в жизни семейной, социальной или трудностей своего служения внутри церковной жизни, которых действительно очень много. Сейчас так непомерно усилились уже упомянутые клерикалистские тенденции – церковное начальство часто ведёт себя как такие царьки, которые ни перед кем и ни перед чем не отвечают и могут делать всё, что им захочется, такое мы встречаем и среди архиереев, и среди других начальствующих лиц, желающих смирять других, но не желающих смиряться сами. Этого многие не выдерживают, опускают руки, считают, что они ничего не добились в жизни и уже не добьются, не чувствуют какой-то поддержки ни в церкви, ни дома, думают: «плетью обуха не перешибёшь». И тут их съедает страх, увеличивается раздвоенность жизни, и всё это вместе приводит к духовному кризису, иногда даже кризису веры в Бога и в Церковь. Это и стали называть выгоранием, что, конечно, неадекватно.

– Сейчас такое время, что священники нередко не только оставляют сан, бросают паству, но и начинают публично ругать церковь и выставлять напоказ ее раны и несовершенства. Это продолжение того, что происходило в советское время, или это новое явление?

Священник Георгий Кочетков: Мы всё-таки живём не совсем в советское время, какие-то возможности есть и для того, чтобы получить сан, и для того, чтобы его оставить. К сожалению, люди не всегда понимают суть церковной жизни, не всегда понимают, что есть Церковь с большой буквы. Церковь мистическая, Церковь верных, Церковь святых – это одно. А есть церковь мистериальная, каноническая или просто церковь как социальный институт. Это всё разные понятия. К сожалению, у людей это часто путается, и они не хотят иметь дело с церковью, исполненной человеческими недостатками и пороками – стяжательством, гордыней, своеволием, невежеством, и не видят никакой надежды. Вот в этом и беда. Поэтому, с одной стороны, это продолжение советской психологии, советского периода церковной жизни, а с другой – это всё-таки что-то более современное, когда люди хотят, но не знают, как осуществить те задачи, которые перед ними ставит Господь и сама жизнь. Многие священники дезориентированы, их часто очень плохо учат, они мало образованы и при этом хотят всё знать и всё оценивать. Причём чем менее образован человек и менее зрел, тем он больше судит с позиции истины в последней инстанции – вот так и возникают, конечно, ситуации духовного краха.

– В чём для вас главное вдохновение пресвитерского служения, которое вы несёте уже 30 лет?

Священник Георгий Кочетков: Я считаю, что если человек своё призвание перед Богом исполняет, то это великое вдохновение и великая творческая задача, это удивительное проявление любви и свободы, духа и истины. Именно таким образом и должен жить всякий священнослужитель, даже когда приходится нести это как тяжёлый крест на своих плечах. 

– Как испытать себя и свои намерения тем, кто сейчас думает о рукоположении – это могут быть и семинаристы, и люди уже в возрасте?

Священник Георгий Кочетков: Речь чаще всего идёт не столько о том, как себя испытать – испытывает жизнь, как всегда, по духу и по плодам. Нужно не только самому себя испытывать, но уметь и прислушиваться к мнению тех, кто ближе к Богу, кто старше тебя и выше тебя, кто является в церкви большим или старшим не просто по должности, не просто по внешнему сану или положению, а именно по духу и смыслу своей жизни. Когда человек может и себя трезвенно оценивать без всякого уныния, но и без всякого триумфализма, и слушать других, тогда он действительно может жить по-божески, по-человечески, по совести. И мне кажется, это касается всякого человека, уж в любом случае всякого христианина, члена церкви. И хочется, чтобы именно так люди и жили, именно так совершали свое служение, именно так находили пути общения с Богом и людьми. Тогда ты не только сам себя собираешь и пасёшь, но собираешь ещё и народ Божий для Христа, для Церкви, не для того, чтобы тебе в чём-то помогали и ещё всем тебя обеспечивали – нет, нужно чтобы священник собирал народ Божий для служения Христу и Его Церкви, Богу и ближним. И тогда все трудности священнического пути как-то окупаются и не становятся фатальными.

– В вашей священнической судьбе было немало перипетий: отняли все восстановленные вами с общиной храмы, на три года запрещали в служении, клевета, связанная с вашим именем, до сих пор заполняет интернет. Как вы понимали, что такую цену стоит платить? Как человеку не бояться и не сомневаться, что он идёт в нужном направлении? Боялись и сомневались ли вы?

Священник Георгий Кочетков: Нет, у меня почему-то не было страха. Когда человек идёт, то он идёт – дорогу осилит идущий. Важно не стоять и не оборачиваться назад – это хуже всего, это приводит людей к духовному параличу, а то и к духовной смерти. Но, конечно, нужно знать и любить церковную традицию, уметь отвечать за людей, надо учиться жить церковно вместе, учиться жить по Евангелию, учиться жить во Христе и в Духе Святом, в общении и служении. И когда мы этому учимся и идём вместе с общиной, с братством – всё получается. Да, в какие-то годы приходится испытывать на себе всякого рода неправедные прещения и гонения, и клевету, и тому подобное – но это, наверное, участь всех христиан. Все призваны отвергнуться себя, взять на плечи свой крест и следовать за Христом. Священнику может быть сложнее, особенно если он семейный и непосредственно от него зависит не только жизнь прихода, общины, но ещё и жизнь близких, и материально, и внешне. Да, это трудно, и тем не менее, всё возможно. Сам я целибатный священник, поэтому мне здесь немножко полегче, но   я знаю священников в разных епархиях нашей церкви, у которых есть жены и дети, и, тем не менее, они идут за Христом и тем самым, безусловно, оправдывают своё служение, благословляют свою жизнь и считают ее счастливой, несмотря на все трудности и трагедии.

Источник: Русская планета