«Я знаю лишь один путь к Богу»
О важности духовного наставничества в жизни великой пианистки Марии Юдиной, её не прекращающемся поиске длительных духовничеких отношений рассказал научный сотрудник Свято-Филаретовского института Сергей Бурлака, выступая с докладом на XXII Международной научно-богословской конференции «Богословские и светские науки: традиционные и новые взаимосвязи» в Казанской духовной семинарии 20 ноября. Конференция посвящена 300-летию духовного образования на Казанской земле.
Мария Вениаминовна Юдина (1899–1970) вошла в историю русской культуры XX века как всемирно известный музыкант-исполнитель, педагог и музыкальный деятель, лауреат Сталинской премии. Во времена безбожия пианистка бесстрашно исповедовала веру лично и во время публичных, в том числе музыкальных, выступлений. Ни угроза репрессий (даже расстрела), ни последовавшее за угрозами исключение из консерватории, ни лишение возможности выступать с концертами — ничто не могло ее остановить.
«Начало духовного пути Юдиной было связано с попыткой разрешить важнейший для нее, как и для всей богоискательски настроенной интеллигенции начала XX века, вопрос о соотношении веры и разума, — рассказывает Сергей Бурлака. — Общение с известным в будущем ученым-филологом Михаилом Бахтиным было первым в её жизни опытом нахождения фактически под “пастырским” руководством с его стороны».
Протоиерей Феодор Андреев, о котором академик Дмитрий Лихачев отзывался как о «знаменитейшем проповеднике, на проповеди которого в Сергиевскую церковь, угол Литейного и Сергиевской, стекалась вся интеллигенция Петрограда», духовно окормлял Юдину вплоть до своей кончины в мае 1929 года, приглашая её к себе домой на пастырские беседы. Относясь к Юдиной с уважением, протоиерей Феодор позднее в семье говорил, что она «недокрещённая», имея в виду её непрестанные поиски и независимость суждений.
«Общение с выдающимися представителями Русской церкви, будущими новомучениками и исповедниками, такими как священники Павел Флоренский, Анатолий Жураковский, Михаил Шик, хотя и имело эпизодический характер, и такие не систематические встречи трудно назвать в строгом смысле духовническими, не могло не повлиять на столь впечатлительную натуру, как у Марии Юдиной, — отмечает Сергей Бурлака. — Общение со священниками таких высоких нравственных качеств, духовной образованности и, одновременно, укоренённости в культуре, несомненно, имело важное значение для ее духовного пути».
В 1956 году Мария Вениаминовна знакомится и становится духовной дочерью известного московского священника и проповедника Николая Голубцова, пережившего все тяготы антирелигиозной политики и сохранившего доброе и милосердное отношение к людям. Он окормлял Юдину в течение восьми лет, заботливо учитывая всю сложность и противоречивость ее натуры. «Восемь лет жизнь была под крылом, под защитой, все несчастья переносились с некоей неизъяснимой облегченностью или иногда даже вовсе отступали, исчезали, как дым…» — вспоминала Мария Юдина.
Период конца 1950-х – начала 1960-х годов связан в жизни Юдиной со знакомством и общением с архиепископом Антонием Сурожским (Блумом). Юдина посещала его богослужения, слушала проповеди, причащалась у него. «Что же касается моего – мало сказать – глубочайшего волнения – нет, именно потрясения личностью владыки Антония – то это очень ясно объяснимо: в нем я, как, вероятно, и все прочие люди, вижу образец христианского, православного наставника. Я как бы ослеплена блеском исходящих от него лучей. Я оказалась примагничена именно его благодатной простотой…», — писала она. Епископ Антоний тем наставником, которому великая пианистка могла задавать самые сокровенные духовные вопросы.
Хотя в 60-е годы она также состояла в общении и переписке с протоиереем Всеволодом Шпиллером, протоиереем Александром Менем, протоиереем Александром Куликовым, архиепископом Леонидом (Поляковым), протоиереем Герасимом (Прокофьевым), но духовнические отношения с ними не сложились. С одной стороны, это происходило в силу исторических обстоятельств, с другой, потому, что она не находила того, кто вполне отвечал бы ее идеалу пастыря-духовника.
«Лишенная возможности постоянного духовного окормления, в условиях гонений на церковь, Юдина открывает для себя другие пути духовно-практического руководства в церковной жизни: ориентацию на евангельское слово и на образцы общинной жизни. Так, из ее переписки видно, что в трудных жизненных ситуациях она постоянно обращается к Евангелию, обосновывает им свою духовную деятельность, ищет в нем аргументы в важных спорах. Её жизненное кредо — она определяет его как “практики духовного сопротивления”», — рассказывает исследователь.
В одном из писем 1969 году Юдина, размышляя о принципах выстраивания своего духовного пути, писала: «Я стараюсь держаться за тот или иной “самый близкий” на данное время Евангельский текст…». Такие строки она называла «своими коленопреклонениями».
«Мария Вениаминовна относилась к тому же типу людей церкви и культуры, что и, например, известный иконописец русского зарубежья инокиня Иоанна (Рейтлингер), своим главным послушанием парадоксально считавшая свободное творчество. Им было затруднительно вписываться в рамки усредненного приходского или монашеского духовничества. Не случайно одной из характеристик, данных протоиереем Феодором Андреевым Юдиной, была “недовоцерковленность”. То, что отец Феодор считал недостаточной воцерковленностью Марии Юдиной, скорее, было особым “типом религиозной жизни”» — заметил Сергей Бурлака.