«Эти люди умели влюбить в себя всех, и даже врагов церкви. У владыки Иоанна (Вендланда) была репутация человека, который умел договариваться с уполномоченными по делам религии – настоящими гонителями веры. Кому-то это покажется, мягко говоря, странным, но он вообще ко всем людям относился как к образу Божьему, они это чувствовали и ценили», – рассказала ярославская журналистка Эльвира Меженная на онлайн-презентации сборника проповедей исповедников веры Ташкентской и Среднеазиатской епархии, состоявшейся 24 декабря в Воронеже по благословению митрополита Воронежского и Лискинского Сергия.

В сборнике «Всецело захвачены целью спасения. Слова исповедников веры Ташкентской и Среднеазиатской епархии, 1948–1973 годы», изданном Свято-Филаретовским институтом, впервые опубликованы проповеди архиепископа Ермогена (Голубева), архимандрита Бориса (Холчева), протоиерея Георгия Ивакина-Тревогина, архимандрита Серафима (Суторихина), иеромонаха Иоанна (Вендланда), будущего митрополита Ярославского и Ростовского.

«С владыкой Иоанном (Вендландом), чьи проповеди вошли в сборник, я познакомилась за год до его смерти, в 1988 году, – рассказывает Эльвира Меженная. – Я до этого даже не заходила никогда в церковь. В то время, кто помнит, епископов называли по имени-отчеству, и он был никакой не митрополит Иоанн – он был Константин Николаевич Вендланд, к нему все так и обращались. Я о нём слышала, что в Ярославле живёт такой человек, что он служил за границей, был церковным дипломатом, что он кандидат геологических наук».

«И вот я к нему пришла в обыкновенный многоэтажный дом, на улице Доронина, – вспоминает журналистка. – Дверь открыла женщина, это была Елизавета Александровна Александрина, его личный врач и тайная монахиня. Вообще это за версту было видно: по тому, как она говорила, какая она была ласковая, какая она была любвеобильная, какая она была заботливая. Я оказалась в этом мире, и перед нами с мужем открылась вселенная, имя которой – Православная Церковь».

«Люди, которых мы встречали в этой квартире, которые туда приезжали из Ташкента, были нам очень рады, – говорит  Эльвира Леонидовна. – Это были люди высокого духа, способные изменить душу другого человека, они любили мир и любили людей из этого мира, уважали и почитали их. Мы к ним пришли и уже от них не ушли. Когда владыка Иоанн был уже болен, но ещё немножко передвигался, то по вечерам он брал стульчик, и они с Елизаветой Александровной шли на конечную остановку общественного транспорта, потому что жил владыка на самом краю Ярославля. Он садился под каштаном и ждал, когда придёт автобус и из него выйдут люди, которые ехали с работы. Он скучал по ним, он их любил».

По мнению председателя Просветительского отдела Ташкентской и Среднеазиатский епархии, проректора Ташкентской духовной семинарии протоиерея Сергия Стаценко, архипастыри и пастыри, чьи проповеди вошли в сборник, своё служение в первую очередь связывали с просвещением народа. «Они были просветители во всех отношениях, – отметил отец Сергий. – Но чтобы исполнить это служение в советское время от них требовалась необычайная храбрость. Один из самых бесстрашных архиереев Русской церкви, владыка Ермоген Голубев, за защиту пасомых и пастырей, которые были вверены ему, свою жизнь заканчивал в ссылке, он испытал и непонимание своих, и предательство, но остался твёрдым до самого конца своей жизни. Я думаю, владыка Ермоген достоин быть канонизированным в лике святых исповедников».

«Надо помнить, в какое время архиепископ Ермоген призывал священников проповедовать, и когда зазвучали слова исповедников, которые во многих зажигали огонь веры, помогали справиться со страхами, сомнениями и неправдой в своей жизни, не поддаваться на советскую пропаганду», – говорит декан исторического факультета Свято-Филаретовского института Константин Обозный. 

Несмотря на восстановление патриаршества в 1943 году, уже в 1948 Сталин потерял интерес к церкви как к политическому ресурсу. В наследство от «нового курса» Русской церкви остался институт уполномоченных по делам религий, от которых зависела судьба клириков и даже правящего епископа, напомнил историк. «Уполномоченный мог лишить клирика справки о регистрации, то есть права “осуществлять культовую деятельность”, практически по любой причине: за богослужение вне храма, за собирание молодежи, – пояснил Константин Обозный. – Самой уязвимой стороной была проповедь, общение с людьми. Опасаясь потерять справку о регистрации, священники, как правило, вообще не решались проповедовать». 

Архиепископ Ермоген собирал просвещённых пастырей в своей епархии. В этом он «продолжил линию катехизации, миссионерскую линию, которая была начата ещё при владыке Гурии», считает главный редактор журнала Ташкентской епархии «Восток Свыше» Евгений Абдуллаев. «Но владыке Гурию было очень тяжело, – вспоминает он. – Я видел годовой отчёт, в котором значится, что из всех служителей Ташкентской и Среднеазиатской епархии тогда высшее образование имел только митрополит Гурий. Он и начал приглашать в епархию тех, кто мог не только служить, но и проповедовать. Владыка же Ермоген вообще всех священников обязал произносить проповеди и сам ни разу не служил без того, чтобы не произнести проповедь, что для эпохи хрущевских гонений было по-настоящему опасно».

Опубликованная в этом сборнике Ольги Борисовой проповедь замечательного пастыря и проповедника отца Георгия Ивакина-Тревогина начинается словами «страшно жить без Бога». «XX век, отвергая спасительную веру, любовь и истину Божью, прогрузил миллионы людей во тьму, – говорит протоиерей Андрей Изакар, председатель Комиссии по канонизации святых Воронежской епархии. – Оказалось, что жизнь без всего этого опустошается и оказывается лишённой не только божественной, но  и человеческой любви. Человек может ещё передвигаться, говорить, как будто бы жить, но быть мёртвым. Но, как сказал один подвижник XX века, кто любит, может много – больше невозможного, что мы и видим по примеру жизни тех людей, чьё слово представлено в этом сборнике».